Где распростерся мрак… - Майкл Ридпат

— Он по-прежнему отказывается говорить?

— Так точно. С другой стороны, обнаружился некий Лоренс Фелдман, который выступает в Интернете под ником Исилдур. Он вроде бы и профинансировал сделку. Адрес его местожительства нам известен. Если правильно надавить — а у меня такой опыт имеется, — он наверняка запоет.

— Ну и за чем дело стало?

— Так ведь он живет в Калифорнии… А Балдур отказывается оформлять командировку.

Комиссар понимающе кивнул:

— Ясно. Сегодня работать можете, или вам нужен отгул, чтобы отлежаться?

У сержанта возникло отчетливое подозрение, что слова комиссара отнюдь не следует считать за проявление внимания со стороны заботливого руководства. Этот вопрос скорее смахивал на завуалированный приказ.

— Так точно, работать могу.

— Очень хорошо. Только не вздумайте подвести меня еще раз. Или в два счета окажетесь в Бостоне, и мне плевать, кто и почему на вас там охотится.

На глазах Инкилейф профессор Мориц бережно взял конверт с клочками старинного пергамента и понес его в машину, предоставив помощнице тащить куда более крупный и тяжелый фолиант семнадцатого века. На улице в нетерпеливом ожидании приплясывала пара полицейских в униформе и давешний молодой детектив по имени Арни.

Наверное, Инкилейф следовало бы испытывать облегчение, однако на деле ее словно захлестнуло цунами вины.

Тайна, которую ее род хранил на протяжении стольких поколений — сотни и сотни лет! — в данную минуту в буквальном смысле оказалась вынесена на улицу и уже скрывалась из виду. Все-таки поразительно, как долго удавалось это делать. Перед мысленным взором Инкилейф поплыли картинки: вот ее прародители, отцы и старшие сыновья, сидят возле торфяных очагов в крытых дерном деревенских лачугах, вновь и вновь читая сагу вслух глухими зимними вечерами. Наверное, нелегко было уберечь секрет от других родственников, побратимов и просто соседей. Но они справились — не подвели, не продали. А ведь жизнь исландского крестьянина на протяжении последних трех столетий была ох как трудна. И все равно, несмотря на лишения, невообразимую нищету и даже голод, они не пошли по легкому пути, хотя куда больше нуждались в средствах.

Так какое же право она имела обменять эту тайну на наличные?

Да-а, прав оказался Петур, призывая ее опомниться. А ведь брат относился к этой саге с большей неприязнью, чем сама Инкилейф…

Она оглядела салон. Выставленные предметы — вазы, сумочки из рыбьей кожи, подсвечники, лавовые пейзажи — были поистине прекрасны. Но разве стоило ради них идти на такую жертву?

Полиция утверждала, что сага понадобится в качестве вещественного доказательства. Власти заверили Инкилейф, что будут хранить молчание, пока длится расследование. А потом? Ведь все равно люди узнают — и не только исландцы, а весь мир. Толкинисты из Америки и Европы просеют эту историю сквозь мелкое сито. Мельчайшие аспекты тайны безжалостно выставят под прожектора общественного интереса.

Не исключено, что ей позволят продать сагу. Повышенное внимание наверняка обеспечит кругленькую сумму — если только исландские власти не найдут способ конфисковать документ. Словом, если салон протянет еще несколько месяцев, есть шансы, что он выживет.

Вплоть до смерти Агнара не было задачи важнее, однако сейчас Инкилейф до боли отчетливо понимала, насколько ошибалась.

Салону грозило банкротство исключительно потому, что сама Инкилейф допустила просчет при выборе бизнес-партнера. Понятное дело, ситуация с kreppa тоже приложила руку, но фирме «Нордидея» с самого начала нельзя было доверять. Виновата Инкилейф, вот ей и положено расплачиваться за все самой.

Профессор Мориц и полиция успели скрыться из виду, оставив Инкилейф в одиночестве. Тесные стены вызывали чувство, будто ее загнали в мышеловку. Она схватила сумочку, погасила свет и заперла магазин. А что? Даже если и терялись кое-какие шансы сбыть товар, парочка утренних покупателей все равно погоды не сделает.

Инкилейф спустилась по холму, едва справляясь с вихрем разрозненных мыслей. Вскоре она достигла залива и пошла по велосипедной дорожке, тянувшейся вдоль набережной. Ее путь вел на восток, в сторону грузного силуэта горы Эсья, чью вершину придавили облака. Бриз с воды холодил лицо. Уличный шум Рейкьявика сливался с криками чаек. Отчаянно работая лапами, в нескольких ярдах от парапета из красной вулканической пемзы описывала круги утиная пара.

Инкилейф ощущала себя бесконечно потерянной. Мама умерла несколько месяцев назад, отец значительно раньше, когда Инкилейф было двенадцать. Может, поплакаться Бирне? Да нет, бесполезно. Сестра, конечно, проявит сочувствие, но только на пять минут, потому как слишком глубоко увязла в себе самой, своем доме, в разваливающемся браке и в бутылках с водкой. Бирна никогда особо не интересовалась «Сагой о Гекуре», а после смерти отца вообще встала на сторону матери с ее откровенной враждебностью к фамильной легенде и прямо заявила, что ей до лампочки, что затеяла Инкилейф сделать с этой сагой.

Конечно, следовало бы переговорить с Петуром, однако на это не оставалось сил. Брат яростно ненавидел сагу, приписывая ей вину за то, что случилось с отцом, но тем не менее был против продажи рукописи. Инкилейф заверила его, что Агнар сумеет провести сделку в тайне, и лишь после этого Петур нехотя дал согласие. Сейчас он придет в бешенство, и будет совершенно прав. На сочувствие рассчитывать нечего. Петур наверняка прочел в газетах об убийстве Агнара, однако до сих пор не позвонил Инкилейф. И слава Богу.

Нет, все-таки какая ирония судьбы… В свое время Инкилейф дала себе слово, что не позволит саге испортить ей жизнь, как это случилось с остальными членами семьи. Инкилейф для этого куда умнее и практичнее… По крайней мере ей так казалось. И вот пожалуйста: злосчастный Агнар убит, а она сама как дура пыталась скрыть от полиции факт существования саги. Что и говорить, наивный, нежизнеспособный план. Причем даже сейчас она кое-что утаивала…

Инкилейф бросила взгляд на сумочку, куда тайком сунула некий конверт за минуту до того, как полиция забрала сагу. Второй конверт.

На память пришел рыжий детектив с легким американским акцентом. Он пытался поймать убийцу Агнара, и у Инкилейф имелась кое-какая полезная в этом смысле информация. Пожалуй, сейчас нет смысла ее скрывать, полиция рано или поздно все равно на нее набредет. Предательство совершено, ошибка допущена, последствия разворачиваются своим ходом. Теперь старайся как хочешь, но вернуть сагу в сейф уже не удастся.

Она остановилась напротив Хефди-Хауса, элегантного особняка из белого дерева, в котором Горбачев встречался с Рейганом, когда Инкилейф было шесть лет от роду.

Вытащив визитку американского детектива из сумочки, она набрала его номер на мобильнике.

* * *

Стоя на тротуаре, Колби дождалась открытия банка. Подошла прямиком к окошечку кассира, оказавшись первой в очереди, и сняла двенадцать тысяч наличными, после чего доехала до магазина спорттоваров, где приобрела снаряжение для кемпинга.