Тревожные люди - Фредрик Бакман

– Если вы сдадитесь, то полиция вас убьет, как только вы выйдете на улицу, – сказала Ру упавшим голосом.

– Скажешь тоже! – вступилась Эстель.

– Это правда. Вы опасный вооруженный преступник, они сразу выстрелят, – сообщил Рогер.

Из отверстий для глаз в балаклаве смотрели два мокрых от слез глаза.

– Это игрушечный пистолет.

– Да, не похож на настоящий, – подтвердил Рогер, исходя из своих катастрофически скудных познаний в данном вопросе.

– Я идиот, – прошептал грабитель. – Настоящий идиот и лузер. У меня нет никакого плана. Если хотят – пусть стреляют. Все равно у меня ничего толком не получается.

Грабитель встал и, набравшись решимости, двинулся к входной двери.

Ру преградила ему дорогу. Отчасти потому, что грабитель заговорил о детях, отчасти потому, что в данный период своей жизни Ру очень симпатизировала тем, кто совершает ошибки. (Кроме того, Ру очень, очень, очень хотелось пиццы.) Она крикнула:

– Алё! После всего, что было, вы просто сдадитесь? Можем мы хотя бы заказать пиццу? Я видела в кино, что полиция всегда присылает заложникам пиццу. Бесплатно!

Эстель сложила руки на животе.

– Ничего не имею против пиццы. Как думаете, они подадут к ней такие вкусненькие салатики?

– Бесплатно? – буркнул Рогер, не поднимая глаз. – Вы серьезно?

– Серьезно, как камни в почках, – заверила его Ру. – В кино заложникам всегда присылают пиццу! Нам бы только установить контакт с полицией, а за ними дело не станет!

Рогер долго сидел, уставившись в пол. Затем искоса посмотрел на гардеробную в другом конце квартиры, ища поддержки у жены. Складки у него под глазами подергивались. Затем он словно принял решение, потому что, по его опыту, ничего лучшего в голову после долгих раздумий не придет. Рогер хлопнул себя по коленям и встал. Он решил взять инициативу в свои руки. От этого по телу пошли теплые волны.

– Ладно! Я закажу пиццу!

Он промаршировал к балкону. Эстель тотчас юркнула на кухню, чтобы достать тарелки. Ру направилась к гардеробной, чтобы спросить, какую пиццу хочет Юлия. Грабитель с пистолетом в руке остался в прихожей один и пробормотал:

– Никудышные заложники. Хуже не придумаешь.

Джек и Джим перевернули всю гардеробную, но следов грабителя не нашли. Стоящий в углу сундук оказался пуст, если не считать множества винных бутылок разной степени опорожненности – это каким нужно быть алкашом, чтобы прятать бутылки в гардеробной? Полицейские перерыли всю одежду – мужские костюмы и дамские платья, сшитые, судя по всему, еще до изобретения цветного телевизора. И не нашли ничего. В процессе поисков Джим так запарился, что не почувствовал, как в гардеробной холодно. А Джек остановился и стал принюхиваться, как лабрадор в ночном клубе.

– Пахнет сигаретным дымом, – констатировал он, потирая шишку на лбу.

– Наверное, кто-то из покупателей тайком курил в гардеробной, – предположил Джим, – что при подобных обстоятельствах неудивительно.

– Да, но тогда бы запах был сильнее. В квартире больше нигде не пахнет. Такое впечатление, что здесь… проветривали.

– Как можно проветривать гардеробную?

Джек не ответил. Он переходил с места на место, пытаясь понять, откуда дует. Вдруг он наткнулся на перевернутую металлическую стремянку, валявшуюся на полу. Джек отодвинул одежду, вскарабкался на лестницу и стал прощупывать потолок, пока тот не подался.

– Похоже, здесь старый вентиляционный люк!

Джим не успел ответить, как Джек просунул в люк голову. Пользуясь случаем, Джим потряс бутылку, стоявшую в сундуке, и сделал глоток. Вино ведь тоже не портится.

Джек крикнул сверху:

– Здесь есть узкий лаз над потолком. Думаю, дует с чердака.

– Что-что? Там можно куда-то пролезть?

– Черт его знает, здесь очень тесно, но кто-то маленький может… погоди…

– Ты что-то нашел?

– Я пытаюсь посветить, чтобы понять, куда ведет этот ход, но здесь что-то лежит. Что-то… мягкое.

– Мягкое? – обеспокоенно переспросил Джим и сразу подумал обо всех тех несчастных мертвых животных, которых Джек мог обнаружить в вентиляционном отверстии. Животных Джек не любил даже живых.

Джек выругался, вытащил что-то и бросил вниз. Это была кроличья голова.

Рогер перегнулся через балконные перила, набрал воздуха и крикнул:

– Нам нужна еда!

– Беда? Кто-то ранен? – крикнул стоявший внизу полицейский. Его звали Джим, и у него был не самый хороший слух, к тому же он на своем веку не часто участвовал в операциях по освобождению заложников. А строго говоря, не участвовал вообще.

– Нет! Мы проголодались! – крикнул Рогер.

– Вы облажались? – переспросил полицейский.

Рядом с ним стоял полицейский помоложе. Он пытался заткнуть пожилого, чтобы разобрать, что именно кричит Рогер, но тот его не слушал.

– Нет! ПИЦЦА! НАМ НУЖНА ПИЦЦА! – но поскольку в каждой ноздре у него было по ватному тампону, говорил он невнятно.

– ПТИЦА? РАНЕНА ПТИЦА? – орал пожилой полицейский.

– ВЫ МЕНЯ НЕ СЛЫШИТЕ!

– НЕ ДЫШИТЕ?

– Помолчи, папа, я не слышу, что он гово… – заорал молодой полицейский, но Рогер к тому моменту уже вернулся обратно в квартиру злой как черт – в последний раз из него сыпалось столько ругательств, когда какие-то проклятые лоббисты поменяли название его любимых сладостей[2], поскольку оно оскорбляло одну из групп населения. Рогер вышел с балкона, размахивая блокнотом и икеевским карандашом.

– Надо составить список того, что нам нужно, и бросить вниз, – сообщил он. – Кто какую пиццу хочет? Начнем с тебя! – Рогер ткнул пальцем в грабителя.

– Я? Мне все равно. Любая годится, – пискнул грабитель.

– Что, кончился порох в пороховницах? Хоть раз в жизни примите решение! Иначе все перестанут вас уважать! – гаркнула сидящая на диване Зара (прежде чем сесть, она принесла из ванной полотенце и подстелила себе под зад – черт его знает, что за представители среднего класса сидели здесь до нее, небось эти, с татуировками, или еще кто вроде того).

– Я не могу ничего решать, – сказал грабитель, и не соврал; это были первые искренние слова, произнесенные им за весь день. Дети мечтают вырасти, стать взрослыми и самим все решать, а когда вырастают, то понимают, что это и есть худшее во взрослой жизни. Надо все время взвешивать и принимать решения: за какую партию голосовать, какие выбрать обои, какая сексуальная ориентация и какой йогурт лучше отражает твою индивидуальность. Ты все время кого-то выбираешь, а кто-то выбирает тебя, каждую секунду. В разводе это самое худшее, думал грабитель, – ты сделал выбор, и тут оказывается, что надо делать его заново. У нас ведь уже есть обои, сервиз и почти новая балконная мебель, но тут выясняется, что пора отдавать детей в бассейн. Мы живем вместе, неужели этого недостаточно? Грабитель, казалось, достиг той отметки в жизни, когда наконец можно… расслабиться. Ты не готов к тому, что тебя вышвырнут в чисто поле и придется все решать заново. Грабитель попытался разобраться со всеми этими мыслями, но Зара не позволила: