Красный Герцог - Владислав Хохлов

медленно терял самообладание, прилив адреналина в крови ослепил его. Тёмная пелена закрывала глаза, а гипервентиляция легких мешала спокойно дышать.

Не успев даже осознать всего произошедшего и не начав скорбеть о смерти отца, Генрих услышал, как дверь позади него распахнулась. В помещение вошел офицер «зло» в сопровождение пары солдат. Увидев ужасную картину расправы, солдаты не скрывали напряжения. Но рядом стоящий офицер оставался холоден, он будто каждый день видел похожие картины. Задыхаясь, произнеся только неловкое и оборванное: «Я…». Генрих ощутил жгучую боль в районе живота и то, как все его внутренности сжимаются в несколько раз. Вошедший в помещение офицер ударил подозреваемого в убийстве. Его колено вдавилось в живот юноши. Скрючившись от ужасной боли, Генрих упал на пол. Офицер наклонился к нему и тихо произнёс: «Потерпи, я во всём разберусь».

Весь путь до кабинета офицера «зло», Генриха тащили по земле. Он пытался встать и идти самостоятельно, но постоянно бессильно падал вниз. Уже второй раз за последний час он смотрел прямо на дуло ружья. Генрих был усажен на стул; каждое его движение могло стать последним, так как за ним следили два солдата. В глазах охраны читались неприязнь и злость, они переживали, что на них могут так же напасть, как и на Манфрэда. Боль от транспортировки медленно ослабевала, а сознание становилось чище. Генрих сделал то, что ему предложили: он избавился от Манфрэда. А офицер «зло», — как и обещал, — ходил рядом под окнами, ожидая сигнала. Не смотря на то, что всё могло пойти под откос, план был выполнен. Чем дольше Генрих сидел на стуле, тем сильнее его начала грызть мысль, что его обманули. Опять.

Дверь распахнулась, через неё, занося прохладный полуночный воздухом, вошел офицер «зло».

— Что произошло там? То, что ты сейчас скажешь, повлияет на твою дальнейшую судьбу. — Офицер догадывался, что произошло, и был рад успешному выполнению миссии. Он просто отыгрывал роль непричастного, на глазах у посторонних.

— Офицер Манфрэд часто жаловался на ужасное состояния оружий в отряде и всегда их перепроверял. Он зарядил мой карабин, и, когда я хотел его отнять, застрелился. — Генрих заранее, — еще до прихода офицера, — подготовил необходимые фразы, чтобы они казались убедительными и логичными, но один с этим он справиться не мог.

— Действительно. Звучит, как правда, — почёсывая свой подбородок, ответил офицер.

— Подождите! Зачем офицеру убивать себя на глазах солдата? И даже не из собственного оружия! — Один из солдат, присматривающих за Генрихом, неожиданно решил высказать свои подозрения о произошедшем.

— От Манфрэда многого требовали, в конечном итоге он начал не справляться. Также, учитывая его характер, я не удивлён, что перед смертью он решил создать для кого-нибудь проблемы и позабавиться. Я проверил труп, слова нашего подозреваемого правдивы. — Офицер вступился за Генриха, и это оказался тот самый спасательный круг, который он ждал с самого начала.

Солдат выдвинувший своё подозрение, посмотрев повинующимся взглядом в пол, отошел обратно на своё место. Генриха отпустили, офицер попросил его подойти утром для проведения дальнейших действий. Генрих возвращался в свой барак, осторожно протирая ссадины. Не смотря на то, что ему пришлось пережить, он ощущал себя лучше. В пределах лагеря, для него наконец-то появился новый товарищ.

Проходя по скрипучим половицам барака, Генрих боялся каждой последующей минуты. Информация о смерти отца стала ударом в самое сердце. Генрих всё же подвёл всю свою семью. Когда за ним прибыли, то сразу сказали, что возвращение отца маловероятно. Тогда он еще мог остаться с сестрой и матерью, они бы помогали друг другу и жили бы дальше… но нет, Генрих решил, что всё поправимо. Он отправился туда, где гибнут люди, в надежде не допустить гибель, которая давно уже случилась. Осознание происходящего, настигало Генриха с новой силой. Он не сможет увидеть своего отца, не сможет его обнять. Они не будут говорить на разные темы, отец не сможет научить его многим вещам. Генрих остался единственный мужчиной в своей семье. Справится ли он? Сможет ли его семья быть хотя бы чуть-чуть счастливее, чем раньше? Слёзы щипали его глаза. Подобно дождю, они падали на пол. Генрих был на грани безумия и отчаяния, ему не хотелось, чтобы всё это происходило по-настоящему, чтобы всё это было лишь глупым сном, а он проснулся бы в своей комнате, в мягкой постели, среди знакомых стен и любящей семьи. Ему стала безразлична собственная жизнь, ибо рискуя ею, он потерял гораздо больше, чем боялся. Сестра и мать нуждались в нём, и, осознавая злой рок событий, он думал только об одной вещи, что способна его успокоить в этот страшный момент. Мучительные мысли о смерти отца могли заглушить только приятные воспоминания. Подойдя к своей койке, он отодвинул подушку и ничего под ней не обнаружил. Желтого дневника не было. Оставался только резкий запах гнили и черное пятно на матрасе.

Глава 3.4

Руины (Перемены)

Тошнотворный запах всю ночь витал вокруг своей ближайшей жертвы, мешая Генриху спокойно восстанавливать силы и отдыхать. Несмотря на ужасную окружающую обстановку, владелец вонючей койки всё же смог уснуть. Возможно, отсутствие снов как раз было вызвано этим фактором. Генрих находился в мрачной бездне, он ничего не видел вокруг себя, даже собственное тело никак не показывалось перед глазами. Ощущение времени было не таким слабым, как в обычных сновидениях. Здесь, в пустоте, ощущалась каждая минута. Они тянулись так мучительно долго, как это только было возможно представить. Именно здесь, в тишине, можно было расслабиться. «Наверное, так же себя и чувствуют звери в пещерах» — думал Генрих. Проснуться же пришлось раньше, чем хотелось — рвотные позывы выгнали юношу из тёмного спокойствия. Если бы его ждали сладкие сны, он был бы даже огорчен столь неприятным событием.

В бараке стояла мертвая тишина. Ни на одной койке не было никого. Генрих как пришел сюда один, так одним и оставался. Сидя на своем спальном месте, он всматривался в другой конец барака, представляя те самые дни, когда отряд тренировался. По сравнению с недавними событиями, эти воспоминания были для него радостными. До рассвета и всеобщего пробуждения оставалось ориентировочно пара часов. Можно было только наблюдать за тем, как небо от восхода становилась светлее.

Прогуливаясь по спящему лагерю, Генрих обнаружил, что он единственный, кто сейчас не дремлет — даже столовая была закрыта. Посетив кладбище и прогулявшись рядом с бараками, Генрих прибыл к полю, где проходил последний день тренировок. Именно здесь он впервые убил человека. Последствие того действия