Брачный контракт кентавра - Дарья Донцова

Отложив первую порцию листочков в сторону, ястала изучать бумаги Татьяны Приваловой. Ничего компрометирующего о ней соседиво время следствия не сообщили, несли ерунду о помятых цветах в саду и громкомсмехе по вечерам. Школьные учителя тоже высказывались о ней скорееположительно. «Аккуратная, старательная, работает неровно, добрая, честная» –это характеристика русички. «Не очень усидчива, часто не выполняет домашниезадания, на уроках ничего не делает, но сидит тихо, другим не мешает, всегдапомогает убрать кабинет» – таков вердикт математика. Одна класснаяруководительница, Варвара Михайловна Осипова, вылила на голову бывшей ученицыведро помоев: «Грубиянка с задатками проститутки, неуправляема в гневе,абсолютно не воспитанна, способна на любой поступок, чтобы получить желаемое,корыстна. Стопроцентная убийца! Я запретила своей дочери Ларисе дружить сТатьяной и Стефой Ловиткиной. Обе девочки явно с психическими отклонениями. Ониубили кошку, я почти застала их на месте преступления. Мать Ловиткиной отправиладочь к родственнице в город, а Привалова осталась в деревне и вовсюразвернулась. Она двулична, умеет притворяться, может произвести хорошеевпечатление. Но меня обмануть не сумела. Я не удивлена, что Татьяна убилабрата, ее следует надолго изолировать от общества».

Первым моим порывом было кинуться к соседке,Диане Ловиткиной, и забросать ее вопросами. Ноги сами собой побежали вниз полестнице, но, когда рука уже толкала дверь, включился мозг, и я остановилась.

Наши отношения с Ловиткиной можно назватьдружескими, мы многократно пили вместе чай, болтая о всякой ерунде. Я всегдасчитала соседей бездетными, в их особняке нет никакого намека на наличиеребенка. В доме отсутствуют соответствующие фотографии, соседка ни разу несказала: «Когда моя девочка пошла в первый раз…» или: «Мы часто ездили с дочкойотдыхать на море…»

Я была абсолютно уверена: Диана никогда нерожала, роль любимого сыночка у них исполняет мопс Тихон. А теперь оказывается,что у нее есть дочь Стефания, близкая подруга Татьяны.

Постояв пару минут в раздумье, я вышла из домаи побежала к Тамаре Макеевой.

– Гадать явилась? – без всякого удивленияпоинтересовалась грязнуля, увидев меня на пороге.

– Совета хочу попросить, – потупилась я. –Живу тут недавно, успела подружиться только с Дианой. Вы ее знаете?

– Ловиткину? – засмеялась Макеева. – Всерьезспрашиваешь или шутишь? Я в Мопсине всю жизнь, и Диана здесь с рождения.

– У нее есть дочь? – напрямую рубанула я.

Тамара хмыкнула:

– А тебе зачем?

– Глупо получилось… – я изобразила смущение. –Пили вместе чай, разговор зашел об истории, перекинулся на книги, школьныеучебники, плохих учителей… Я и сказала: «Сплю и вижу, как Кирюша с Лизаветойаттестат получают. Хорошо, что ты никогда не имела дела с российской системойобразования. Без детей плохо, но как подумаю про десять лет, отданные походам вшколу к Кирюшке и Лизе, то начинаю завидовать тем, кто не имеет родительскогоопыта». Я не подумала о реакции Дианы, была бестактна. А она повела себя странно,вскочила и прошептала: «Откуда ты знаешь, что у меня дочери нет?» – и выбежалаиз комнаты.

– Ткнула ты иголкой в больное место, –неодобрительно покачала головой Макеева. – У Ловиткиной росла дочь, Стефания.Она уехала лет шестнадцать назад, где-то за год до осуждения ТатьяныПриваловой, точно не припомню. Диана ее документы из школы забрала, сказала: «Яперевела Стефку в московское учебное заведение, она у моей сестры двоюроднойпоживет. Надо в институт готовиться, иначе не поступит». Никто эту новостьобсуждать не стал. У нас в школе хорошие люди работали. Например, ОльгаИвановна, химичка, или Варвара Михайловна Осипова, обе уж покойные. Оченьдобрые учительницы, слова резкого от них никто не слышал. Двоек они не ставили,тройки тоже редко, четверками и пятерками сыпали. Но знаний от такойучительской политики у детей в головах не прибавлялось, да и в школу надо былочерез лесок бежать к восьми утра. Кое-кто из мопсинцев старшеклассников встолицу перевел, у кого там родственники жили.

– И что случилось со Стефанией? – я неудержалась от нового вопроса.

Макеева уставилась на разложенную колоду.

– Говорила уже: я сплетнями не занимаюсь. Аправду не знаю. Диана никому подробностей не рассказывала. Она тогда беднойбыла, незамужней, девчонку свою от проезжего молодца на свет произвела. А ужимя ей придумала – Стефания… Небось подчеркнуть хотела: у нее особенныйребенок. Но, между нами говоря, ничем Стефа не выделялась. Да, симпатичненькая,складненькая, тихая, послушная, но не красавица, и ума особого господь ей недал. Во всем Таньку Привалову слушалась и Ларисе Осиповой в рот смотрела.Короче, отправила Диана дочь в Москву, и больше ее в Мопсине никто не видел.Наши поговаривали, что Стефа по какой-то причине с матерью поругалась. Вродеона вместо института замуж вышла, за военного. Диана ей другой судьбы хотела, адочь по-своему решила. Теперь они не общаются, Ловиткина никогда о Стефе невспоминает. Не простила она дочь, а та на мать плевать хотела. Смотри, какаятебе чернота вылезла…

Макеева обвела рукой разложенные на столешницекарты.

– Раскинула на твою судьбу, и печальновыходит. Видишь пикового короля?

Я кивнула.

– Угроза от мужчины, – пояснила гадалка, – заним смерть вижу.

Я изобразила испуг.

– Мне предстоит скоро умереть?

– Можно избежать беды, – нараспев загуделаТамара. – Вот тут лежит у нас бубновый валет, это хороший знак. Хочешь совет?

Если вы видели мультфильм «Шрек» и помните,какие умоляющие глаза делал там кот, то легко представите, какое выражениепоявилось в тот момент на моем лице.

– Да, да, да!

Тамара вскинула подбородок.

– Сиди дома, никуда не бегай, и останешьсяжива.

– А что будет с моей работой? – разумноспросила я.

Макеева наморщила переносицу.

– Ну-ка, еще одну вскрою… Ага, червоннаядесятка. Хорошо, но мелко. Опасность рядом. Лучше вам уехать куда-нибудь,сменить местожительство. На службу бегать можно, а отсюда уноси ноги, смертьоколо коттеджа вьется.

– Спасибо за предупреждение! – встревоженновоскликнула я. – Сколько с меня?

– Уже говорила, я денег за правду не беру, –церемонно ответила Тамара. – И лучше тебе послушаться, карты не лгут.

Не успела я переступить порог дома, какраздался гневный голос Лизы: