Панджшерский узник - Александр Волков

Как ни рассчитывал Азизов на скорое выздоровление и возвращение в строй, дела его оказались не совсем хорошими. Мелкий осколок гранаты от РПГ попал в грудь еще в Пишгоре и застрял довольно глубоко, почти возле самого сердца. Саид сгоряча даже не заметил этой раны, настолько он был весь изможден и потерял много крови, да и иностранный врач в полевых условиях не обнаружил мелкую, но глубокую рану.

Только в госпитале обеспокоенные врачи отметили, что в организме никак не удается погасить какой-то очаг воспаления. И когда солдату сделали рентген, то обнаружили этот осколок. Мелкий, меньше ногтя мизинца, он пробил грудь, мышцы и ушел вглубь, а рана закрылась, почти не кровоточила. Извлекать осколок в условиях госпиталя в Кабуле не рискнули, и Азизова отправили в Ташкент, а потом далее, в Ленинград, в Военно-медицинскую академию.

— Как дела, герой? — вошел в палату худощавый мужчина в очках с тонкой оправой. — Не устал еще в госпиталях прохлаждаться? Или, как говорится, солдат спит, а служба идет?

Чуть позади толпились трое врачей, включая начальника отделения полковника Рузова.

Саид удивленно посмотрел на представительную делегацию, но гость в белом халате сам все объяснил:

— Меня зовут Олег Николаевич!

— Тебе повезло — редко кого целый генерал оперирует! — воскликнул начальник отделения.

Генерал сердито взглянул на полковника и неодобрительно покачал головой:

— Такого героя и маршалу не грех прооперировать, если бы в медицине были маршалы! — Он присел на подвинутый ему стул и, усмехнувшись, добавил: — Не бойся, я хоть и генерал, но хирург настоящий. Главный хирург Министерства обороны! Есть даже такие должности в армии! Жить хочешь?

Саид коротко кивнул.

— Значит, будешь жить! После того, что ты испытал, любая операция — пустяки! Честно… боишься?

— Нет, — слабо улыбнулся Саид. — Уже ничего не боюсь…

Чувствовал он себя очень плохо. Казалось, что самочувствие ухудшается с каждым днем, ему даже запретили вставать и делать резкие движения. Капельница постоянно стояла возле его кровати, а рука дико чесалась, там, где в вену была вставлена игла.

На самом деле Саид не боялся операции, он понимал, что осколок в груди — единственное, что мешало ему выздороветь окончательно. И ждал этой операции с нетерпением. Однако ночами все чаще стали сниться кошмары: окровавленные тела людей, злобные бородатые лица душманов, которые шли к нему, подбирались все ближе, а у Саида не стрелял автомат. Он нажимал и нажимал на спусковой крючок, но автомат отказывался стрелять. А душманы были все ближе и ближе. Вот-вот его снова возьмут в плен. И тогда Саид просыпался в холодном поту.

Хирург посмотрел результаты анализов, задал несколько вопросов Саиду. Ко всем прочим напастям у него начала отниматься правая нога. Врачи утверждали, что был задет какой-то там нерв, но это поправимо. Когда осмотр был уже закончен, генерал собрался уходить, но вдруг снова опустился на стул. Положил руку на локоть Саида, посмотрел ему в глаза и тихо сказал, очень по-отечески:

— Не сдавайся, солдат. Я знаю твою историю, мне много про тебя рассказывали. Ты прошел через самое страшное и все выдержал. Теперь осталось дело за немногим. Держись, прошу тебя. Прошу почти как отец. Вернее, по годам я тебе, наверное, дедушка. Значит, прошу, как добрый дедушка: не сдавайся!

Делегация ушла, лечащий врач майор Мыльников закрыл дверь палаты и вернулся к кровати раненого. Усевшись на стул, на котором только что сидел хирург-генерал, заговорил с мягкой улыбкой:

— Савицкий — замечательный хирург. У него руки золотые! Тебе очень повезло, что он приехал к нам с проверкой именно сейчас. Знаешь, его внук тоже служил в Афганистане. Лейтенант-вертолетчик. Два раза сбивали. Один раз быстро подобрали — подоспела поисково-спасательная группа, а второй раз он долго поплутал по горам. Тоже, знаешь, душманы на «хвосте» висели. Но все же выбрался к своим, относительно все обошлось — только вот раненую руку парню в итоге ампутировали. Дед-генерал до сих пор переживает, что не стоял тогда за операционным столом. Такие вот дела… Я к чему это все рассказываю. Ты пойми, эта война многих задела. Тебе повезло, что ты остался жив. И не только повезло. Ты сильный парень, и Олег Николаевич правильные слова сказал: не сдавайся!

— А я не сдаюсь, — тихо ответил Саид.

— Я чувствую, парень, что у тебя апатия появилась. Равнодушие какое-то. Я понимаю, устал. Но ты потерпи и надейся на лучшее. Все будет хорошо. У тебя девушка есть?

Саид, смотревший до этого в потолок, перевел взгляд на моложавого майора, и ему вдруг захотелось ответить, что да, есть. Он ведь осознал, что ему и правда повезло. Никто не виноват, что погиб Шавкат Рахимов. Просто война. И то, что у Лайло теперь нет жениха, — просто факт. Это не радость, не горе, а просто факт.

— Наверное, есть, — улыбнувшись, ответил Саид.

— Как это — наверное? — очень смешно удивился Мыльников.

— Просто она еще об этом не знает, — продолжая улыбаться, проговорил Саид и задумчиво уставился в потолок. Потом снова посмотрел на врача и уже серьезным тоном добавил: — Вы все не волнуйтесь за меня. У меня есть отец и мать, у меня и девушка теперь, наверное, есть. Мне есть ради чего жить дальше!

Выздоровление после операции шло медленно, хотя все прошло успешно. Как говорили хирурги, его организм был сильно истощен, и теперь нужно восстанавливать силы. И ногу нужно было активно разрабатывать, тренировать.

Мыльников сказал, что выбил для Азизова реабилитационный курс в санатории в Крыму, но до этого придется месяц еще или два полежать в Академии — понаблюдаться.

К удивлению врачей, Азизов не проявил никакой радости отдыху на курорте. Не порадовался и тогда, когда начальник отделения хирургии Рузов напомнил ему, что по нормам и законам, срок пребывания в госпитале и последующего лечения солдату срочной службы предполагает комиссование из Вооруженных сил.

— Поедешь домой, закончишь учебу в институте! — похлопал его по плечу майор Мыльников.

Но Саид даже не улыбнулся, как будто просто ждал, когда его оставят одного, чтобы снова и снова делать упражнения, которые ему прописали.

Но в это утро Мыльников попросил никакими упражнениями себя не нагружать. Велел побриться, надеть новый чистый больничный халат, который специально принесли в палату.

Пока Саид завтракал в столовой, многоместную палату старательно и очень тщательно убрали санитарки.

Он сидел с книгой у окна, когда дверь распахнулась и на пороге появился улыбающийся Кравченко в накинутом на плечи белом халате. Подполковник размашистыми шагами пересек палату и без лишних разговоров обнял своего солдата, прижав к широкой груди. От него хорошо пахло одеколоном.

Затем отстранил его от себя и стал с улыбкой внимательно разглядывать подчиненного, только что не крутил и не осматривал со всех сторон.