Панджшерский узник - Александр Волков

— Уходите! Меня не ждать, — приказал капитан.

— А вы куда? — опешил лейтенант.

— Видишь? — Воротин показал на камень, потом на низину и на промоину, где в скале водными потоками в весенний период были размыты мягкие грунты и там образовалась щель, уходившая вниз. — Ее сверху и с тропы было не видно, только с этой точки. Имануло повезло, что он ее увидел. Если получится, то я их догоню. Ушли двое. Тут дела меньше чем на полдня. К ночи вернусь.

— Товарищ капитан, — решительно заговорил было Букин, но Воротин его остановил, хмуря свое смуглое лицо:

— Отставить! Это приказ!

— Понял, — прикусил губу Букин. — Есть уходить!

— Лешка, все будет нормально! — толкнул его кулаком в бок Воротин. — Не впервой!

Взвод ушел, а капитан побежал вниз. Он рисковал, командование разведывательного батальона и дивизии в случае неудачи за этот безрассудный поступок по головке не погладит! Спуск был коротким, всего два десятка метров. На участке с рыхлой почвой он снова увидел знакомый отпечаток ноги. Возле расщелины сбавил шаг, потом остановился и присел на корточки. Ну, это расчет на торопыг или на сопляков, подумал он с усмешкой, разглядывая тонкую проволоку, тянувшуюся от кольца чеки гранаты, зажатой между камнями. Снимать растяжку Воротин не стал. Мало ли, может пригодиться, если придется удирать этим же путем.

Он осторожно перешагнул через проволоку и скользнул через расщелину. Прислушался. Тут было тесно, пройти мог только один человек, и то боком.

Выглянул осторожно за выступ на другой стороне, осмотрелся. Справа и впереди крутой обрыв, и только слева можно пройти по карнизу, а дальше начиналась тропа, которая терялась в камнях. Огромные обломки скал, валуны, осыпавшиеся, скорее всего, после последнего землетрясения. Путь у Имануло был один — вперед.

Пригнувшись, Воротин сделал несколько шагов, еще раз осмотрелся и ступил на карниз. Самое опасное место, когда ты беззащитен и весь как на ладони.

«Но вряд ли Имануло думает, что его побег заметили. Да и спешит он! А если бы за ним шел не я один, а человек десять, тогда бы услышал. Нет, он удирает сломя голову!» — подумал капитан и побежал дальше.

Камни. Много валунов. Через некоторые приходилось перелезать, другие обходить вокруг, протискиваться, соскальзывать на осыпях и бежать снова. Пока путь был только один, и можно было не думать о нужном направлении. Следовало спешить и сокращать расстояние до беглецов.

К своему огромному удивлению, Воротин заметил зеленую куртку, двигавшуюся между камнями, довольно быстро.

«Он что, не торопится?» — мелькнула мысль.

И только потом капитан догадался, что человек ранен и хромает.

«Тем лучше!» — усмехнулся он и прибавил скорость.

Воротин бежал, как во время сдачи норматива по кроссу на пересеченной местности, только смотрел больше по сторонам, а не под ноги. Под ноги он успевал смотреть тоже, потому что вывихнутая или сломанная в этих местах нога означала неминуемую смерть.

Первая пуля прошла правее его головы, а остальные ушли в сторону, но Воротин послушно упал, громко застонал и сразу отполз в сторону, метра на четыре.

Капитану повезло, что заметил стрелка первым, иначе бы крышка.

До противника метров шестьдесят, автомат у него без подствольника. Правда, Воротин мельком видел только автомат в руках длинного, а какое оружие было у Имануло, он не знал.

«Значит, можно нарваться и на гранату», — подумал он и решил сделать перебежку, но тут же по камням хлестнула автоматная очередь.

«Он меня не видит! — догадался Воротин и пополз вперед, стараясь держать голову как можно ниже. — Пусть стреляет, а мы его сбоку обойдем».

Еще несколько очередей по камням, но теперь пули попадали и высекали искры гораздо правее. Все, дальше ползти было некуда. Камни сплошной грядой тянулись на несколько десятков метров вперед, и по ним можно было только прыгать.

Твою мать!..

Воротин вскочил на ноги и уже открыто побежал в сторону душмана.

«Из гранатомета в меня оттуда не выстрелить, угла не хватит», — думал он.

Несколько секунд оказались безопасными, пока противник не заметил, что шурави бежит к нему сбоку. Душман развернулся и поднял автомат, но тут стрелять начал Воротин. Несколько коротких очередей на бегу, чтобы не дать целиться этому уроду. Еще несколько шагов. Душман был один, а вдалеке мелькала фигура убегавшего Имануло. Последний патрон вылетел из ствола, и автомат замолчал. Но это было уже не важно. Капитан со звериным рычанием обрушился на моджахеда сверху. Он был зол как сатана. Его перехитрили, это всего лишь малограмотный афганец, раненный в ногу, просто телохранитель, который остался прикрывать отход своего главаря.

«Упустил! Опять! Сука!»

Душман поднял автомат, но Воротин ударом приклада отбросил оружие противника в сторону и нанес второй удар ему по рукам. Было слышно, как хрустнула кость запястья. Или это только так подумалось разъяренному разведчику. Он упал на афганца, а у того в руке мелькнул нож. Но это было не важно. Ухватившись прямо за кулак, сжимавший оружие, Воротин ударом под локоть выдернул руку противника, развернул его боком к себе, а потом, направив острие ножа ему в грудь, навалился на него сверху всем телом. Вскрик, хрип — и тело обмякло.

Воротин поднялся и сел рядом, прижавшись спиной к камню. Догонять Имануло было бессмысленно. И этого брать в плен тоже смысла не имело. Типичный фанатик, он ничего не скажет, а если скажет, то с ним нужно перед этим долго работать специалистам.

Афганец дернулся еще несколько раз, медленно повернулся на бок, со стуком на камни упал нож с окровавленным лезвием, который он выдернул из раны. На советского офицера смотрели глаза, в которых было много ненависти и мало раскаяния.

— Покайся, грешник, — хмуро буркнул Воротин, подбирая свой автомат и меняя в нем магазин.

Душман молчал, явно не понимая ни слова по-русски, да и отговорился уже…

— Жаль, не поговорить нам по-русски, — поднимаясь на ноги, сказал капитан. — Может, ты и решил бы душу облегчить, рассказал бы мне, где Имануло искать. А заодно и про Масуда бы поведал… И про этот караванчик бы рассказал… Нет? А я ведь тебя узнал. По фото, которые нам показывали в разведотделе. Тебя, братан, зовут Ашрафи!

Посмотрев на раненого, он увидел, что умирающий вроде бы прислушивается к его словам. Наверное, понял слова: Масуд, Имануло и Ашрафи. А потом голова афганца дернулась и свесилась набок, и его взгляд тупо уставился в ближайший камень.

— Ну, Бог тебе судья, — проворчал Воротин. — Не смогла так не смогла. Надо отсюда выбираться…

Медсестра открыла дверь и прощебетала красивым высоким голоском:

— Вот сюда. Проходите, пожалуйста!