Государево дело - Андрей Анатольевич Посняков

– Окинфа про «леопардов» не знает, – поговорив, Мганга кивнул на плотненькую. – Они живут далеко от их мест. А вот Нкула… Она согласна рассказать!

– Да, да, – закивал Бутурлин. – Пусть рассказывает…

Надо сказать, девушки абсолютно не стеснялись своей наготы и юбки – или, скорее, повязки на бедрах – носили больше для красоты, нежели для приличия. В отличие от тех черных женщин, что свободно проживали в Аккре или в какойнибудь фактории. Те носили длинные туники до самых пят. Правда, из тонкой и почти что прозрачной ткани…

Рассказ Нкулы вышел сбивчивым и весьма эмоциональным, видно было – девчонка переживала и… не то чтоб боялась, а, похоже, очень хотела отомстить.

– Большой отряд «леопардов» пришел из дальних лесов, едва закончился сезон дождей, – подбирая слова, негромко переводил Мванга. – Они – ее народ – жили недалеко от СанЖоржи… И там появились людоеды! Они пришли ночью, с белыми лицами и огненными глазами, перебили всех мужчин… а потом съели… Женщин и детей бросили в земляные ямы. Нкула сама там сидела. Их вытаскивали каждое утро. По двое, по трое. «Леопарды» оставили небольшой отряд, но их племя было гдето рядом – в двухтрех днях пути. Выбирали упитанных… И както взяли Нкулу вместе с ее сестрами. Сестрам переломали руки и ноги, посадили в ручей – отмачивать… Так, говорят, вкуснее… Нкулу не успели – она смогла убежать. Повезло. Помогли духи джунглей…

Торговец неожиданно засмеялся и, погладив девушку по руке, пояснил:

– Она говорит, что ударила одного из людоедов промеж ног и бросилась в ручей… поплыла… Они ее не догнали! Но холодно было… Говорят, когда выбралась – вся дрожала. Пряталась, боялась идти… А потом все ж таки выбралась к акванам. Они и продали ее сюда, в Аккру…

– Так она знает, где живут людоеды? – напряженно уточнил Бутурлин.

– Знает, – перевел Мганга. – И может показать дорогу. Очень хочет отомстить.

– Да она – воин! – хлопнул в ладоши Ланц.

Никита Петрович покачал головой и спросил о похищенных:

– Так их что же, съели уже?

Перенаправив вопрос невольнице, чернокожий работорговец долго переводил ответ – Нкула говорила много и быстро, а Мванга не все ее слова понимал.

– Белых есть не будут, нет. Вернее – будут, но не сразу. И не те, кто похитил. Вождь! Их король! Они похитили белых для своего короля. Славный подарок! Белые люди – невкусные, мясо у них жесткое и соленое… так говорят «леопарды», а уж они в этом толк знают!

– Если белые невкусные, тогда зачем их дарить королю? – не выдержал ротный. – Ели бы своих…

Нкула расхохоталась – совершенно подетски, весело… правда, быстро стала серьезной, принялась чтото говорить…

– Это… как бы такая честь… – похоже, переводить было сложно. – Гордость… Съесть белого человека! Пусть и не вкусно, но… Все же видят! Все будут знать – великий король «леопардов» ест белых людей! Вот как он велик! Бойтесь! Завидуйте… А съедят их – на празднике. На пиру. До этого будут откармливать.

– Понятно, – задумчиво покивал капитан. – Вот значит, как… На праздник! А когда у них праздник?

– Примерно через месяц король «леопардов» возьмет себе еще одну жену. Нкула знает. Она слышала. Думает – вот тогда и подарят. Пока еще доведут – путьто неблизкий…

– Она сказала, что знает дорогу, – напомнил Ланц.

– Знает, – Мванга кивнул. – Только не отсюда. Не из Аккры. От СанЖоржи. Оттуда может спокойно провести. Хвастает, что была охотницей и знает там все тропы.

– СанЖоржи… – Никита Петрович задумчиво почесал подбородок. – СанЖоржидаМина… Хенрик рассказывал – бывший португальский форт. Теперь, кажется, голландский… Это не так далеко от Карлсборга! Значит, месяц у нас еще есть… По крайней мере – месяц. И есть проводник. Точней – проводница…

– За проводницу попрошу три талера! – сразу же заявил Мванга. Ну и ушлый же черт!

Пришлось заплатить – куда деваться?

Частью из жутких рассказов юной невольницы, частью – из пояснений Мванги, Бутурлин составил себе мнение о каннибалах в леопардовых шкурах. Людилеопарды – или, как они себя называли – игбо – ради еды обычно забивали девушекрабынь, считая, что их мясо – лучшее, что у них есть.. Впрочем, людоедством грешили, увы, не только «леопарды»… Часто убитые или захваченные в плен враги употреблялись в пищу после успешных военных действий, их мясо ели не только для того, чтобы отпраздновать свою победу, но и потому, что прокормиться на поле боя было трудно. Так же врагов употребляли в пищу во имя ненависти, уничтожая их, как физически, так и символически, поскольку верили, что дух человека обычно выживет в его физическом теле, но дух умрет, если тело будет полностью разрушено, а этого невозможно достичь одним лишь убийством – только съесть!

Ели не только врагов, но специально для еды похищали людей и покупали рабов. Любой одинокий незнакомец подвергался риску быть похищенным, убитым и съеденным. Людей похищали, затем либо убивали и съедали, либо продавали, либо приносили в жертву какомунибудь кровавому богу. Жертвами часто становились дети или одинокие путешественники. Маленьких детей, купленных на работорговых рынках или в другом племени, откармливали, держали в загонах, как животных, прежде чем убить и запечь. А еще игбо ели человеческое мясо изза сильной тяги к мясному, ибо мясо было редкой роскошью для большинства людей. «Леопарды» даже предпочитали человеческое мясо, а не мясо животных, так как именно человечина считалась самым вкусным из всех видов мяса изза его «сочности» и сладости (на втором месте стояло мясо обезьяны). Больше всего ценились маленькие дети, поскольку «чем моложе человек, тем нежнее у него суставы – можно здорово «похрустеть»! Коегде уже существовала регулярная торговля рабами, предназначенными именно для употребления в пищу, и мясо недавно забитых рабов также можно было купить. Некоторые люди откармливали детейрабов, чтобы продавать их для употребления в пищу; если такой ребенок заболевал и терял слишком много веса, их владелец просто топил их в ближайшей реке. Человеческое мясо, не проданное в тот же день, коптили, и потом торговали им в течение долгого времени.

Даже Карлофф както обмолвился, что европейцы не решаются покупать копченое мясо на местных рынках, опасаясь купить человечину, поскольку происхождение копченого мяса трудно было определить.

Вместо быстрой смерти, людям, которых собирались съесть, часто ломали обе руки и ноги и заставляли сидеть по шею в ручье в течение трех дней, как поступили с сестрами Нкулы и хотели поступить с ней самой. Считалось, что это делает мясо более нежным.

А еще в дальних от побережья областях рабов выставляли