Ярость одиночества. Два детектива под одной обложкой - Алена Бессонова

пожав плечами, резюмировал: «Ни он, ни я не можем понять, что происходит, но процесс идёт быстро. Судя по распустившемуся, как багровая роза, детородному органу, мы имеем гангрену. У него снижаются болевые ощущения, отмирают нервные окончания. Температура под сорок. Начинается интоксикация организма. Вероятна ампутация. Затянем — будем иметь летальный исход». Приказал срочно вызывать жену. Она примчалась, но толку от этого не было никакого — мычала как недоеная корова и не давала своего согласия на операцию. Время шло, мы метались и приступили к решительным действиям только тогда, когда на пороге клиники появилась его мама. Она подписала все нужные бумаги. Борис провёл пенэктомию[25]. Потом было ещё несколько операций по фаллопротезированию. Борис обещал Косте восстановить ощущение оргазма, но, увы, современные методики не дают такой возможности. Борька просто выкачивал из Тодуа деньги.

Регина обмякла на подушках и, прикрыв глаза, попросила:

— Вы можете сварить нам нормальный кофе? Мама по старой привычке варит отвратительный, невозможно пить… Я привезла из Австралии свой. Скажите: велю дать именно его. Она постесняется отказать гостю. Мама хорошая, только чересчур бережливая… Папа оставил ей достаточно, но она всё равно боится умереть от нищеты.

— Да-да. Я сейчас приготовлю, — торопливо закивала Ольга, — только скажите: вы тогда выяснили, отчего это с ним случилось?

Регина иронично, чуть скривив губы на одну сторону, произнесла:

— Это был белый чилийский перец очень мелкого помола, который ему кто-то насыпал в презерватив. Коста опрометчиво держал сие предохранительное средство в кармане брюк. Он с юности серьёзно относился к контраце́пции, не допускал незапланированных деток. Не любил подобных сюрпризов…

— Да вы что?! — изумилась Ольга и, уже встав с кресла, присела вновь.

— Ну вот, — с усталой усмешкой произнесла Регина, — теперь я вижу, вы такая же, как все мы, — кумушка, а не суровый работник Следственного комитета.

Ольга мгновенно покрылась гусиной кожей, на лице появились красные пятна.

— Вы правы: такая же, как все. Только я совсем не ожидала… что эт-т-то, ну эт-т-то… Это же для мужика… Как Коста всё это пережил?

Регина, увидев обескураженное лицо Ольги, усмехнулась:

— На протяжении целого месяца мы не могли привести нервную систему Косты в относительный порядок. Всё время подгружали его. Вспоминать тошно… Давайте всё-таки попьём кофе.

Ольга торопливо пошла к двери, открыв створку, обернулась, хотела задать Регине ещё один короткий вопрос, но увидела, что та заснула. Женщина дышала ровно, и лицо её было спокойным.

В кухне, опираясь локтями на стол, положив голову в ладони, с закрытыми глазами сидела Ида Соломоновна. Она услышала Ольгу, вздрогнула, засуетилась:

— Деточка, вам что-то надо?

— Да, Регина хочет, чтобы я сварила её бразильский кофе по своему особому рецепту. У вас есть какао?

— Кофе или какао? — переспросила Ида Соломоновна.

— И кофе и какао. Мой кофе называется «кофе на подушке» — это вкусно. Вам сварить?

Ида Соломоновна качнула головой:

— Свари, попробую из любопытства. Что ты хотела спросить, девочка?

— Почему вы решили, что я хочу спросить? — улыбнулась Ольга.

— Лицо твоё вижу. Ты ведь в наш дом пришла не кофе варить. Спрашивай, чего уж…

Ольга поставила на конфорки две турки: одну наполнила стаканом молока, другую водой. Присела на край стула:

— По какой причине Леонид Лазаревич прогнал дочь из клиники?

Ида Соломоновна поменяла позу — положила руки на стол, сжала кисти в замок:

— Говорят, язык держи, а сердце в кулак сожми. Регинка не умела ни того ни другого. Я ведь слышу, как вы там разговоры лопочете. Что лопочете, не разбираю, а вот имя Коста слышится хорошо. Любила она его. А когда из него кто-то сделал злого деревянного мальчика, он совсем ум потерял. Бесновался сильно. Регинка душу всю изорвала. А однажды на его вопрос «Кто?» выкрикнула: «Ты жену свою спроси, она ведь твои брюки чистила». В это время Лёня вошёл в палату и всё услышал. Коста тогда белым стал, как стираная наволочка, сказал только одно слово: «Убью!» — Лицо Иды Соломоновны накрыла гримаса испуга: — Смотри, смотри, молоко убежит…

Ольга метнулась к плите, чуть убавила огонь, затем в кипящее молоко добавила две ложки какао, а пламя под туркой с водой выключила. Ида Соломоновна вопрошающе вскинула брови. Ольга пояснила:

— Регина не зовёт — вероятно, спит. Давайте я доварю напиток, когда она проснётся. Стылый кофе невкусен. Что было дальше?

Ида Соломоновна, соглашаясь, кивнула:

— Так… так… Что было дальше? Через несколько месяцев жена Косты умерла и Лёня выгнал Регинку и её мужа.

— А почему вы называете Косту злым деревянным мальчиком?

— Так называл его Леонид Лазаревич, — усмехнулась Ида Соломоновна. — Может, потому, что у него сердца не было? Может, у него не было чего-то другого? Этот мальчик часто привозил жену в клинику Леонида с различными травмами, а потом совсем убил…

— Она покончила жизнь самоубийством. Это доказано.

Ида Соломоновна покачала головой и возразила:

— Лёня сказал: «Жена деревянного мальчика на языке моей дочери повесилась…»

В проёме двери, замотанная в синий махровый халат, появилась Регина. На её сером исхудавшем лице показалась и сразу нырнула обратно вымученная улыбка.

— Да уж, — произнесла она глухим голосом, напрягая пересохшее горло, — отец тогда меня не пожалел… — Регина вопросительно взглянула на Ольгу: — У вас тут так хорошо пахнет. Вроде кофе, а вроде и не кофе вовсе… Угостите?

Она села подле Иды Соломоновны и так же, как мать, уложила руки: вытянула их на стол, сцепила кисти в замок. Ольга суетливо поставила на стол большие чайные чашки, заполнила посудины на четверть какао. Бросила в турку с закипающей водой две столовые ложки молотого кофе. Когда напиток в турке начал возмущаться, сняла с плиты и долила чашки. Ольге хотелось как можно быстрее доставить двум исстрадавшимся женщинам удовольствие.

— Попробуйте, мне кажется, это вкусно.

Мать и дочь разом отхлебнули напиток и одновременно одинаково поцокали языками, а Ида Соломоновна воскликнула:

— А говорят, в жизни нет больше радости! Я ему пеняла: «Лёня, ты просто не умеешь варить кофе… Спроси у добрых людей, они подскажут…»

Регина пила напиток медленно, маленькими глоточками, как будто прощупывала вкус. Допив, попросила:

— Дадите рецепт? Вкусно и необычно. — Она повернула голову к окну, всмотрелась очарованным взглядом в картинку за стеклом. — Весна-а-а! Чудо! Я воспринимаю весну после зимы как чудо. В Израиле нет ничего, кроме лета: раннее лето, просто лето, позднее лето. В Австралии нет зимы, но есть весна и очень сильные ветра. Там, конечно, красивая весна, долгая… К ней привыкаешь. А здесь чудо! Сугробы — и вдруг из-под снега зелёная трава и неказистые, но цветы — чудо! — Регина на мгновение замерла, а затем резко повернулась: — Коста приезжал к нам