Удивительные истории о мужчинах - Эдуард Овечкин

– А, понял, кто у нас подрывом боеготовности подразделений морской пехоты занимается. Всё, счастливо, похмеляться не будем, я пошел чечена воевать.

Как это ни банально звучит, со спецназом я крепко подружился после обычного мордобоя. Дело было так. На выходе из магазина меня сильно толкнул какой-то военный – плечо не убрал в проходе. Погоны голые, да и вообще на комке ничего нет. А мы только-только приехали. В ППД у нас совсем другие порядки.

– Э, боец, ты че, глаза потерял?

– Чо-о-о-о-о-о?

Сказано это было сквозь зубы, с презрительной мордой. Ну всё. Это вообще даже не грубость – это полный песец.

Держи. Тресь. Бах. И понеслось…

Боец оказался очень вертким и биться умел. Короче, рожи друг другу помяли немного.

– Отставить!!! Смирно!!!

Рявкнул незнакомый майор.

– Умыться! После ко мне, оба!

Это оказался командир офицерской группы спецназа. А боец, с которым я по незнанию схлестнулся, был его подчиненный лейтенант. Они частенько по периметру без знаков различия и нашивок рассекали – шифровались, им положено. Ну а у нас был «боевой комок» и «для периметра». После того как помирились, как положено, перешли непосредственно к братанию. Ну а потом к совместному ужину под девизом «ЗА СОДРУЖЕСТВО РОДОВ ВОЙСК».

Ну и в дальнейшем продолжили дружить на взаимовыгодной основе. Я, к примеру, через них всяческие «неуставные» элементы экипировки добывал. Хотя их зампотыл, когда меня со взводом на периметре встречал, экипированных для выхода, очень внимательно рассматривал, с подозрительной мордой, но ни разу за руку не поймал. Как-то даже вопрос задал.

– Слушай, а откуда у вас эрпээски?

– Трофеи, тащ майор.

– Странно. У наших на прошлой неделе все РПС (ременно-плечевая система) «погибли в бою», такие же, как у тебя.

Ну а они почему-то без артмастера (специалиста по ремонту стрелкового вооружения) приехали, а тут я. Я вообще фанат оружия, вот и пригодилось. А еще мне удалось с местными познакомиться, чисто случайно: чабаны баранов пасли возле дороги, а мы мимо на БТР проезжали, ну и купили у них барана. Просто за копейки. Он (в смысле чабан, не баран) тут же его разделал, шкуру и голову забрал, сказал, что хозяину для отчета – типа вояки машиной задавили. Плюс дальше по побережью, километрах в двадцати, был браконьерский поселок, мы там икру покупали. Цены были не поверите – десять баксов литровая банка. А осетрину вообще просто так отдавали, в нагрузку, в любых количествах. Еще и вином я под Ботлихом разжился. Одним словом, поговорка, что путь к сердцу спецназовца лежит через его желудок, оказалась абсолютно верна.

А в тот раз я вообще на секунду заскочил к ним в палатку в зарядку аккумуляторы для ночников поставить. Моя вся занята была, мы только накануне с «прогулки» вернулись. А по телевизору в этот момент шли новости, и ЕБН говорит: «Мамой клянусь, в Чечне ни одного российского военного нет». А в то время, в сентябре 1999, в чеченских горах от всяческих спецназов и разведок просто не протолкнуться было – мне кажется, что даже духов на тот момент по горам бегало меньше. Ну как после этих слов не выпить…

В общем, примерно через полчаса я стоял на КПП в ожидании дежурного БТР – в Махачкалу ехать. Был я выбрит, подшит и поглажен. Вид имел лихой и придурковатый, чтоб разумением своим не смущать начальство. Нет, вы не подумайте ничего плохого: в те времена я не сиротой служил – у меня было очень много «отцов-командиров» и «матерей-замполитов». Так что знаки полового внимания за отсутствие на утреннем разводе мне были оказаны в полном объеме. Но что было – то прошло, не целый же день из-за этого переживать?

Прибыл я в штаб, представился дежурному, предъявил документы, прошел в кабинет. Снова представился уже присутствующим в кабинете. Вот тут-то я и напрягся. В кабинете было необычайно людно. Помимо авиационного начальника и начальника штаба, были там «штирлиц» группировки и какой-то полковник без знаков принадлежности и с очень характерным цепким взглядом. Короче, «рожа фээсбэшная», а кто немного послужил, тот прекрасно знает, что от «гэбья» ничего хорошего ждать в принципе нельзя, а уж когда они тобой интересуются – то тем более. Если уж эти ребята уделяют тебе особое внимание, то это они сто процентов или посадить тебя мечтают, или уговорить героически погибнуть за Родину. Забегая вперед, скажу, что так оно примерно и вышло.

– О, а вот и он, я вам только что про него рассказывал.

Это «штирлиц» голос подал. С такой сладенькой улыбочкой.

Ну все, думаю, дай бог, чтобы только на нетрадиционный секс раскручивали, а то сейчас точно будут подписывать на предмет «похищения Масхадова».

– В общем, так, лейтенант, довожу тактическую обстановку…

Я вам весь этот ужас подробно описывать не буду. Перескажу вкратце.

В наикрасивейшем месте (аэрофотоснимки прилагались), в горах Кавказа, в самом сердце ареала обитания гордого чеченского народа, сидел в своем тренировочном лагере и точил свой фамильный кинжал один известный мюрид. И задумали коварные гяуры, сиречь юго-западная группировка войск, его извести. Для этого решили они послать в это ущелье шайтан-арбу летающую (боевой вертолет МИ-24). Да не один, а целую стаю (эскадрилью). А чтобы знали погонщики этих птиц железных, Аллахом проклятых, где мюрид отважный со своими кунаками верными у друзей своих арабских боевое слаживание проходит, приказали своему демону (командиру разведывательного взвода лейтенанту Новикову) со слугами своими верными к лагерю тренировочному мюрида прийти тайно, все высмотреть и стаю эту проклятую навести.

Вот такая сказочка для младшего школьного возраста.

– Ну, что думаешь?

– А что тут думать, так и знал, что меня обязательно наградят, но непременно посмертно. Да, кстати, слышали – наш главком же по телику сказал, что в Чечне никто не работает? Чтоб мне больше ни разу рюмку не поднять, говорит. Стаканом, говорит, клянусь.

Все в кабинете переглянулись. А «штирлиц» весело сказал:

– Ты, это, говори, да не заговаривайся. Че, прям стаканом?

– Ну.

«Штирлиц» хлопнул себя ладонью по лбу:

– Так он же бухой был! Так, ну а серьезно?

– Товарищ полковник, мы, батальонная разведка, подчеркиваю – БАТАЛЬОННАЯ, мы работаем в ближних тылах, здесь своя специфика, это не лучше, а может, даже и хуже, чем глубокие тылы. Но вот это – это же для спецназа задача. А мы не спецназ – мы такому не учились.

– Да в разгоне все. А нам срочно надо. Да и вертолетчики тебя хвалят. Причем «афганцы».

– Вот только не надо со мной в психологические игры играть. Не первый день, да и не первый раз воюю. Озадачьте спецназеров, пускай сходят адресно и одвухсотят.

У них, кстати, в то время на вооружении В-94 стояла, калибр – 12.7, прицельная дальность – 2000 метров. Правда, конструктивное решение, мягко говоря, странное. И глушит очень сильно. У нее дульный тормоз очень внушительный, и поэтому звуковая волна назад идет и стрелку прямо по ушам бьет. Но убойная штука, в полном смысле этого слова. Мне под Ботлихом дали с ней поработать. Только я корректировщика их попросил помочь с поправками, я таблиц для нее в глаза не видел. Так когда из этой винтовки по цели работаешь, главное – попасть. В любую часть тела. Сзади цели аж облако красное вылетает. Вот она-то для таких заданий – самое то.