Темная полоса - Яна Розова

Соня заняла бы точку зрения совершенно противоположную Борянкиной: надо пойти и пообщаться с Шельдешовой. Конечно, она тетка со странностями, но кто сейчас без греха? Она покается – ты покаешься, а худой мир лучше хорошей войны.

Дольче… Он бы поехал вместе со мной. А потом вцепился бы Инке в волосы, попортив всякие остатки нормальных отношений между мной и Шельдешовой.

– Входи, Наташа. – Инна встретила меня спокойной улыбкой, без всякого манерничанья и ужимок.

На ней были узкие модные джинсы и яркая блузка прямо-таки психоделической расцветки. На ее худых бледных запястьях бряцали металлические браслеты, на цепочке болтался какой-то талисман, по рисунку напоминавший об одной древней культуре, приветствующей человеческие жертвоприношения.

Квартира Инны была большой, просторной, пустоватой и немного мрачной. Почему мне здесь казалось мрачно, я бы не смогла объяснить. Все цвета в интерьере радовали теплотой и насыщенностью, все аксессуары были прелестны. Я решила, что дело не в том, куда приходишь, а в том – к кому.

Хозяйка проводила меня в гостиную, где на журнальном столике уютно разместились хрупкие чайные чашечки и сопутствующие им предметы: вазочка с печеньем, другая – с конфетами, пузатенький заварной чайник…

Мы сели в кресла, Инна стала разливать чай.

– Я тебя оторвала от дел. Я понимаю, – тихо и отрывисто говорила она. – Я не могу ничего с собой поделать. Я должна как-то выговориться. Чтобы ты понимала.

– Инна, говори, не стесняйся. Если ты хочешь что-то спросить у меня – я отвечу.

– Нет, мне нечего спрашивать.

Она закончила возиться с чайниками и спокойно села, сложив руки на коленях. Я взяла чашку и подумала, что если бы там, в ресторане, была не Алина, а Инна и она хотела бы отравить именно меня, то сейчас ей выпал второй шанс.

Отпив глоток чая, я выжидательно посмотрела на жену своего мужчины.

– Приятный чай, – сказала я, потому что она молчала.

– Да, приятный. С лепестками розы… Знаете, Наташа, я должна признаться, что никогда не любила Женю.

Она стала рассказывать уже известную мне историю так просто и естественно, что я поняла: уже много лет Инна живет только прошлым. В этом мире, среди нас, ходит только ее двойник, опустошенная форма, а своими улыбочками, странными интонациями, показными жестами Инна только пытается скрыть эту пустоту.

– …и я больше не написала ни единой картины.

– Я понимаю.

– Ой, а я забыла порезать лимон! – воскликнула Инна, вдруг став той самой Инной, от которой у меня мороз пробегал по коже.

Она убежала на кухню, а через секунду я услышала ее вскрик.

– Инна, что случилось?

– Я порезалась… По-моему, глубоко.

На кухне я оказалась в два прыжка. Инна стояла возле кухонного стола, в правой руке у нее был нож, а из большого пальца левой текла – довольно уверенной струйкой – кровь. Я выхватила нож из ее рук, бросила его на стол, нашла рулон бумажных полотенец, отмотала изрядный кусок и обернула бледную кровоточащую руку.

– Сядь. – Я подвела пострадавшую к табуретке. Инна была белая как мел.

Отмотал еще бумаги, я вытерла пол.

– Ты как?

– Переживу, – ответила она слабо.

– Где у тебя йод?

Потом мы развернули руку, осмотрели рану, обработали ее перекисью водорода и помазали йодом. Инна была терпелива и послушна.

– Ты прости, – сказала она, когда первая помощь была оказана. – Как-то неприятно получилось. Но мы же еще чаю выпьем?

Мы выпили еще чаю, поговорили на отвлеченные темы. Инна никак не отпускала меня. Ей не хотелось оставаться одной.

– Я включу телевизор? – спросила она. – Обязательно смотрю местные новости.

Возражений у меня не было – я подумала, что мне под телевизор скорее удастся удрать. Но начавшийся сюжет, который представлял не кто иной, как Алина Рытова, заставил меня остаться у экрана.

«Промышленный суд Гродина вчера дал санкцию на арест прокурора Менделеевского района Геннадия Стаценко, которого следственный комитет при прокуратуре РФ обвиняет в получении взятки в особо крупном размере. Как нам стало известно, двадцать пятого октября к Геннадию Стаценко на прием пришли несколько человек, у которых при себе было семьсот тысяч долларов. Часть этих денег, по данным следователей, предназначалась господину Стаценко «за содействие в получении крупного земельного участка в одном из престижных мест района через местную администрацию». В тот же день Промышленный суд дал разрешение на возбуждение в отношении господина Стаценко уголовного дела».

– Не может быть, – пробормотала я.

– Ты его знаешь? – удивилась Инна.

– А… Ну, этот прокурор клиент нашего Центра. – Мне стало не по себе. – Инна, я пойду, ладно?

Она проводила меня до порога, и, помахав на прощание рукой, украшенной большим куском пластыря, закрыла дверь.

Ожидая лифт, я стала ощущать, как на меня накатывает приступ паники. «Это все, – крутилось в моей голове. – Нам больше никогда не доказать, что Соню убил Дмитриев! Мы просто остались в дураках! И как все четко сработано: только арестовали Стаценко, как об этом узнала Алина и всем рассказала. Получается, Стаценко подставил сам Дмитриев, узнав, что прокурор ведет внутреннее расследование по поводу его мерзотной персоны. Нам каюк!»

Неожиданно что-то хлопнуло. Я вздрогнула и обернулась на звук. Дверь, находившаяся по соседству с дверью Инны, резко распахнулась на все сто восемьдесят градусов, стукнув по стене. Оттуда вышла или, лучше сказать, выбралась малюсенькая старушонка, с веселым отчаянием тащившая вполне соразмерное ей розовенькое креслице. Невольно улыбнувшись этой позитивной сценке, я подхватила предмет мебели и помогла старушке запереть дверь, погрузиться в подошедший лифт и выгрузиться двумя этажами ниже.

– Это мой подарок подруге, – сообщила мне бабуля в лифте, чуть отдышавшись. Ее игрушечная ладошка поглаживала нежный и по цвету, и по фактуре плюш. – У нее, у моей Марфы, было кресло – ободранное до костей. А я забрала его и обшила новым бараканом. Щас подарю. Только бы Марфу от радости удар не хватил, – рассмеялась она.

Когда бабуля выгрузилась из лифта, я погрузилась в печальные мысли. Кому я буду дарить плюшевые кресла в старости? В вестибюле дома меня окликнули:

– Девушка! Вы записывались в книге посещений?

С удивлением я обнаружила охранника, сидевшего за столом в маленькой будочке. Входя в дом несколько часов назад, я его даже не заметила.

– Нет.

– Запишитесь, пожалуйста. – Он говорил вежливо и даже просительно. – Я выходил на полчасика, а теперь боюсь неприятностей…

– О, ну конечно.