Звонок в прошлое - Рейнбоу Рауэлл

– Я понятия не имею, кто он такой.

– Обыватель с острым умом.

– Такое бывает? – удивился Нил.

– Наверное, раз он без конца получает премии… А еще я хочу написать книгу эссе. И войти в труппу «Ребятишек в коридоре»[34].

– Тогда тебе придется вообразить себя мужчиной, – сказал Нил.

– И вдобавок канадцем.

– И постоянно выступать то в мужских, то в женских ролях. Это очень сбивает с толку.

– Меня не собьет.

Нил засмеялся. Правильнее сказать, почти засмеялся. Он улыбался, а его плечи и грудь дергались.

– И еще я хочу «Крайолу Кэдди», – сказала Джорджи.

– Что это за штука?

– Их делали в нашем детстве. Что-то вроде вращающегося подноса с отделениями для цветных карандашей, мелков, фломастеров и красок.

– По-моему, у меня такая была.

– У тебя была настоящая «Крайола Кэдди»? – восхищенно переспросила Джорджи, впиваясь ему в руку.

– Думаю, да. Она желтого цвета? И в ней были плакатные краски? Где-то и сейчас валяется.

– Я хотела «Крайолу Кэдди» лет с пяти, – вздохнула Джорджи. – Целых три года просила Санта-Клауса, чтобы принес мне на Рождество.

– Неужели родители не могли тебе ее купить?

– Надо знать мою мамочку! – Джорджи закатила глаза. – Если она что-то находила глупым, умолять ее было бесполезно. Она покупала мне отдельно цветные карандаши и отдельно краски.

– В таком случае… – Нил задумался. – Я отдам тебе свою.

– Заткнись!

Джорджи ударила его в грудь. В шутку, конечно. С одной стороны, это выглядело глупо, но такое предложение ее взволновало.

– Нил Графтон, ты волшебник. Ты исполнил мое давнишнее желание.

Нил прижал ее руку к своей груди. Там, где билось сердце. Его лицо оставалось бесстрастным, но глаза смеялись.

– А что еще ты хочешь, Джорджи? – шепотом спросил он.

– Двоих детей. Мальчика и девочку. Но не раньше, чем окрепнет моя телевизионная империя.

– Ого! – выпучил глаза Нил.

– И хочу дом с большим парадным крыльцом. Хочу мужа, который обожает ездить в отпуск на машине. И машину хочу большую, с просторным задним сиденьем.

– Ты умеешь так выпукло рассказывать о своих желаниях, что я их вижу.

– Но это не все. Я хочу постоянный пропуск в Диснейленд. Хочу поработать с Бернадетт Питерс[35]. И еще… я хочу быть счастливой. Семьдесят или даже восемьдесят процентов времени я хочу быть счастливой. По-настоящему.

Нил тер их озябшие руки о свою синюю фуфайку с надписью «Борцовский клуб Норт-Хай. Разложите их на обе лопатки!». Его губы были плотно сжаты, а синие глаза казались почти черными.

– Хочу летать над океаном, – высказала свое очередное желание Джорджи.

Нил сглотнул. Его рука коснулась ее щеки. Рука была холодной, и песок с нее посыпался Джорджи на шею.

– Думаю, я хочу тебя, – сказал он.

Джорджи вцепилась в его руку и теснее прижалась к нему.

– Ты думаешь…

Нил кивнул:

– Я думаю…

Чем ближе к нему оказывалась Джорджи, тем больше он отворачивался.

– Думаю, я хочу тебя.

– Хорошо, – согласилась Джорджи.

Нил так удивился, что почти засмеялся:

– Хорошо?

Она кивнула, ткнувшись носом в его нос:

– Хорошо. Считай, что я твоя.

Их лбы соединились. Но не губы.

– Так просто?

– Да.

– Серьезно?

– Куда уж серьезнее.

Джорджи потянулась, чтобы поцеловать его, но он отвернулся. Он тяжело дышал. Его рука, успевшая согреться, по-прежнему лежала на ее щеке.

Джорджи постаралась придать своему лицу вполне обыденное выражение.

Да, Нил. Я твоя. Я умею хотеть и получать желаемое. И сейчас ты мое самое большое желание. Говорю тебе правду, и ничего, кроме правды.

Нил кивнул, как будто ему только что принесли заказ. Потом осторожно уложил Джорджи на песок. Его движения одновременно были нежными и твердыми.

Он склонился над ней, упираясь руками в песок.

– Джорджи, – прошептал он и поцеловал ее.

По-настоящему.

В ту ночь Джорджи добавила Нила в список своих желаний, которые непременно должны осуществиться. Она решила, что Нил – подходящая кандидатура для романтических ночных поездок на машине. Нил – подходящая кандидатура, чтобы стоять рядом с ней, когда она будет получать «Эмми».

Он целовал ее так, словно проводил безупречную прямую линию.

Он целовал ее с той же уверенностью, с какой его рука рисовала тушью.

Этот самоуверенный поцелуй убедил Джорджи, что Нил необходим ей для счастья.

Они устали. Все трое.

Сет запустил пятерню в свои всклокоченные волосы. Сейчас он был похож не столько на Джона Кеннеди, сколько на Джо Пископо[36].

– Никакого гея индийского происхождения у нас не будет, – сказала он. – Решение окончательное.

– Но Джорджи говорила, что хочет добавить чего-нибудь остренького, – напомнил Скотти.

– Она не говорила, что хочет добавить в сценарий тебя.

– Рахул не я. Он высокий и не носит очков.

– Он хуже, чем ты, – сказал Сет. – Он слепок с тебя.

– В таком случае все белые персонажи – слепки с тебя.

Сет продолжал терзать свои волосы.

– В этом шоу нет ни одного слепка с меня. Все они остались в «Сплетнице»[37].

– Джорджи! – хором сказали они, обращаясь к ней как к третейскому судье.

– Рахул может остаться, – вынесла вердикт Джорджи. – Но поскольку наша комедия не о суперменах, он будет невысокого роста и в очках.

– Это жестоко по отношению к Рахулу, – заявил Скотти. – В таком обличье он не встретит свою любовь.

– Скотти, поверь мне, ты встретишь свою любовь, – успокоила его Джорджи.

– Во-первых, я говорю о Рахуле, – напомнил ей Скотти. – А во-вторых, мне странно слышать от тебя такие слова.