Продавец "мини" и "макси" - Стенли Морган
Шрифт:
Интервал:
— Тебе помочь, киска? — спросил вдруг какой-то тощий тип с козлиной бородкой и с рогами.
Я хихикнул, и рога исчезли.
— Ты уже его видел? — спросил козлобородый, тыча в меня сухой лапкой со стаканом.
— Пунш? — спросил я.
Козлобородый прыснул и возвел глаза к потолку.
— Фильм, глупыш.
Его голос дрожал от возбуждения.
— Какой фильм? — глупо спросил я.
— О, черт! — поморщился тощий. — Ты что, совсем ничего не знаешь?
Я покачал головой, ожидая, что она вот-вот оторвется и утонет в пунше.
— Френсис достал новую пленку! — счастливо поведал козлобородый. "Голубой хлыст против Мак-Таггерта"! Все только о нем и говорят.
— Неужели? — проблеял я.
— Да, это штучка похлеще, чем "Ровно в девять"! Его-то ты видел?
— Нет.
Тощий пришел в ужас.
— Ну, ты даешь… — Он подлил мне пунша и прошептал: — Может, посидим вдвоем?
— А?
— Ну, во время фильма. Френсис уже устанавливает экран.
Он ткнул пальцем в сторону гостиной, а я вдруг почувствовал, что отрубаюсь. Отмахнувшись от козлобородого, я выбрался в коридор и, пошатываясь, побрел вдоль стены. Проковыляв пару миль, я увидел перед собой дверь. Потянувшись к ручке, я промахнулся и упал на четвереньки. Затем нащупал ручку, нажал и провалился в спальню. В ноздри шибанул запах дорогих духов.
— Господи, нигде покоя нет! — пропищал кто-то с кровати.
— Отваливай, приятель! — присовокупил его дружок.
Я ползком выбрался в коридор, с трудом встал, привалился к стене и пополз дальше. Наткнувшись на какую-то дверцу, я ввалился в неё и очутился в чуланчике, в углу которого стоял крохотный диван. С радостным воплем я запер дверь на ключ, торчавший изнутри, плюхнулся на спасительный диванчик и провалился в небытие.
Я показывал шаху Попитинии, пригласившему меня провести мой двухнедельный отпуск в своем стамбульском гареме, на какие чудеса способна "макси", когда меня разбудил адский грохот.
— А ну открывай! — прогромыхал зычный бас. — Мы знаем, что ты там! Считаю до пяти!
Мое сердце заколотилось сразу по всему телу. Я не имел ни малейшего представления, где нахожусь.
— В чем дело? — проскрипел я.
— В чем дело! — передразнил бас. — Джордж, там ещё один! Он желает знать, в чем дело.
Я не расслышал ответа Джорджа, но, судя по тому, как заржал бас, это было нечто нецензурное.
— Выходи, голубок! — гаркнул он. — Это полиция!
Из темноты выплыло бревно, которое врезалось мне между глаз; все вдруг поплыло. Какая полиция? Откуда здесь полиция? Издеваются надо мной, мерзавцы!
— Уйдите! — простонал я. — Я устал.
На секунду воцарилось молчание, потом меня оглушил дикий рев, прозвучавший из стофутового динамика, воткнутого мне в ухо:
— Устал! Щас я тебе жопу прострелю! Открывай дверь, паршивый пидорас! Это полиция!
Вы знаете — что-то подсказало мне, что там и вправду полиция. Я спустил с дивана одну ногу, потом другую, затем подобрал оторвавшуюся голову, ощупью нашел дверь и повернул ключ.
Дверь рывком распахнулась. Передо мной высился шестифутовый блюститель закона, ненавидящие глаза которого смотрели на меня так, будто я был кусочком протухшего камамбера, который имел наглость пристать к подметке его ботинка.
— Выходи, цыпленочек! — злобно гаркнул он. — Подружки заждались тебя в фургончике.
Мне стало дурно.
— Послушайте, — проквакал я. — Это ошибка!
— Ты прав, сынок. Ее допустил твой папаша. Поскупился на презерватив, жмотина.
Удар попал в цель. Я почувствовал, как вскипает кровь в моих жилах.
— Слушайте, я вовсе не из них…! — проорал я.
Полицейский вздохнул.
— Да, конечно. Пошли со мной, сынок…
Я решил не сдаваться.
— Вы только меня выслушайте! Хоть две секунды!
— Тебя силой, что ли, вывести?
— Я продавец! — завопил я. — Я приехал сюда, чтобы продать швейную машинку!
— Скажешь это сержанту! — заорал он. Куда громче, чем я мог даже мечтать. — Топай!
Он стиснул мою руку кулачищем размером с кабанью голову и подтолкнул меня по коридору. Очутившись в прихожей, я не поверил своим глазам. И прихожая, и гостиница лежали в руинах. Как будто здесь произошло танковое сражение. Все картины сорваны, растения выдраны из горшков, бочки с землей перевернуты.
Изумительный белый ковер был разодран или изрезан в клочья и залит кровью, а потрясающий синий костюм-тройка превратился в сорок семерку. Пружины из выпотрошенного дивана в беспорядке валялись на полу, как впавшие в ступор змеи.
Во всей гостиной осталось только два неповрежденных предмета: 8-миллиметровый проектор, валявшийся на боку, на камине, и швейная машинка.
В одном углу, похоронив голову в руках, сидел незнакомый бритоголовый парень в кожаной куртке, а на груде из обломков стола и обрывков одежды скорчился Френсис, по окровавленной физиономии которого катились слезы.
Посреди гостиной высился сержант, взиравший на меня с живым интересом.
— Подойди-ка, сынок, — позвал он меня. — Откуда ты выполз?
Кожаннокурточник вскинул голову, метнул на меня злобный взгляд и отвернулся. А вот Френсис уставился на меня с нескрываемым изумлением. Он явно про меня забыл.
— Раскопал его в задней спальне, сержант. Соло. Называет себя "продавцом".
Никогда ещё не слышал, чтобы это слово произносили с таким отвращением.
— Гмм! — произнес сержант. — Чем торгуем, братец? Порнофильмами?
Он вытащил из-за спины руки и помахал перед моим носом бобиной кинопленки.
— "Голубой хлыст против Мак-Таггерта", — процедил он. — Это твой? Где ты его взял?
— Я продаю швейные машинки, — с достоинством сказал я.
Сержант покосился на чудом уцелевшую "макси", торчавшую под немыслимым углом из футляра.
— Вот эти, что ли? — кивнул он.
Я посмотрел на Френсиса.
— Да.
— Кому?
Я кивком указал на Френсиса.
— Ему.
— Когда?
— Сегодня днем.
Сержант чуть призадумался.
— Как говоришь, тебя зовут?
— Рассел Тобин.
— Адрес?
Я сказал и заметил, что приведший меня констебль строчит в блокноте.
— Как называется твоя фирма?
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!