Где моя сестра? - Дэвид Бальдаччи

– Я добралась на этом автомобиле от Восточного побережья до Юты за два с половиной дня и останавливалась только для того, чтобы воспользоваться туалетом и немного подремать на парковках, а ела на ходу. – Пайн похлопала ладонью по приборной доске. – В нем есть что-то особенное. Когда сидишь за рулем, хочется ехать все дальше и дальше.

Прошло некоторое время.

– Вы не верите, что Джордан и Кинкейд нашли в Гранд-Кэньон тайную пещеру с египетскими артефактами? – нарушила молчание Пайн.

– Нет, не верю.

– А ваш отец?

Блюм ответила не сразу.

– Я думаю, мой отец хотел в это верить. Мы не раз спускались в каньон и искали. Конечно, ничего не нашли.

– Даже с учетом букв дж. и к. на входной двери? – спросила Пайн.

Блюм улыбнулась.

– Мой отец всю жизнь ненавидел свою работу. И мечтал стать искателем приключений вроде Индианы Джонса.

– Он еще жив?

– Нет, мои родители умерли. А у вас?

– Моя мать жива.

– Где она живет?

– Вам лучше немного поспать, чтобы иметь возможность сменить меня, когда я устану.

Пайн ехала вперед.

В Оклахома-Сити они поели барбекю. Потом Блюм, которая бо́льшую часть пути проспала и чувствовала себя превосходно, села за руль, а Пайн перебралась на пассажирское сиденье, отодвинула его максимально назад, чтобы вытянуть длинные ноги, и мгновенно заснула.

Блюм ехала дальше, делая лишь короткие остановки, чтобы сходить в туалет и размять ноги, а один раз час поспала на парковке. Когда они приближались к Нэшвиллу, свернула на заправку и разбудила Этли.

– Небольшой отдых, – сказала она. – И нам пора меняться. Я устала.

Пайн кивнула. Было совсем темно, но до рассвета оставалась еще пара часов. На пустой парковке горел только один довольно слабый фонарь.

Этли зевнула, потянулась, потерла шею и пошла за Блюм к туалетам.

Не успели они закрыть дверь, как та снова распахнулась.

Внутрь вошли трое парней.

Высокие, худые, немногим старше двадцати, все модно и дорого одеты, хотя они постарались сделать так, чтобы их одежда казалась совсем простой. Двое были в шортах цвета хаки, открывавших загорелые мускулистые ноги, разноцветных рубашках с коротким рукавом от «Роберта Грэма» и мокасинах. Третий – в мешковатых джинсах, сильно выцветших, белой рубашке с длинным рукавом навыпуск и мягких туфлях от «Гуччи».

Один из них смял банку от пива и бросил в пустую мусорную корзину. Они стояли и молча разглядывали двух женщин.

Блюм повернулась и посмотрела на них.

– Вы перепутали туалет, – сказала она. – Мужской находится рядом.

Парень в джинсах шагнул вперед, взглянул на приятелей и усмехнулся, показав превосходные белые зубы.

– Нет, это именно то место, куда мы хотели попасть, потому что вы здесь, – сказал он.

– Должно быть, ты издеваешься, – недоверчиво сказала Этли. – Парни, вы что, пришли прямо со студенческой вечеринки?

Парень улыбнулся и из заднего кармана вытащил бутылку «Мэйкерс Марк»[17].

– Тут ключевое слово – вечеринка, леди.

Блюм посмотрела на Пайн, которая не сводила взгляда с полупустой бутылки. Затем произнесла:

– Этого не будет.

– Перестаньте; мы искали как раз таких, как вы двое, – сказал мужчина. – Зрелые женщины, что может быть лучше? И поверьте: вам понравится то, что вы получите.

Он откупорил бутылку, сделал глоток виски, передал ее своим приятелям, и каждый из них немного выпил из горлышка.

Пайн изучила каждого.

– Неужели для вас это единственная возможность потрахаться? – спросила она.

– Проклятье, мы можем получить любую телку, какую только захотим. Я вполне могу положиться на собственное очарование. И деньги моей семьи. – Он указал на своих спутников. – Кстати, мои друзья тоже.

– В таком случае зачем сидеть в засаде возле женского туалета?

Парень ухмыльнулся.

– Потому что мы можем и мы хотим.

– С нами не получится, – резко сказала Блюм.

Усмешка исчезла с губ парня.

– Не думаю, что у вас есть выбор.

– В таком случае вы не слишком хорошо продумали свой план.

Парень вытащил из кармана небольшой нож.

– Я не люблю насилие, но тут уж как получится… А теперь просто делайте то, что мы скажем, и никто не пострадает.

– О, кто-то совершенно определенно пострадает, – ответила Пайн.

Она шагнула вперед и обезоружила парня, сломав ему запястье. Когда тот взвыл от боли и согнулся, она схватила его за шиворот, нагнула голову вниз и мощным апперкотом, который нанесла коленом, вышибла пару идеальных передних зубов. А затем, используя его вес, швырнула на зеркальную стену над раковиной и разбила его головой зеркало. Парень упал на раковину лицом вниз; его развернуло, он рухнул на пол и так и остался лежать, подвывая от боли.

– Эй, эй! – крикнул второй парень и бросился в бой, но тут же отлетел назад после того, как Пайн пнула его ногой в горло; он ударился спиной о стену и сполз на пол, пытаясь втянуть в себя воздух.

Этли подошла и окончательного вырубила его, ударив предплечьем – и его голова с глухим стуком ударилась о выложенную кафелем стену.

Последний зарычал!

– Тебе конец, сука. У меня черный пояс.

Однако он прекратил рычать и отпрыгнул назад, когда Пайн вытащила и направила на него пистолет. Другой рукой она достала значок ФБР.

– Теперь ты свое получишь, мистер Дебил.

– О, дерьмо! – воскликнул парень. – Черт тебя побери…

– На пол лицом вниз, – приказала Пайн. – Давай!

Парень послушно лег, но не сдержался и выпалил:

– И почему вы не вытащили свой проклятый пистолет сразу? Зачем было надирать им задницы?

– Потому что она могла и хотела, – сказала Блюм.

Этли вытащила из кармана пластиковые наручники и сковала троих парней вместе, руки и ноги, спина к спине, так что они не могли пошевелиться. После того как Пайн и Блюм воспользовались кабинками и вымыли руки, Этли набрала 911. Она рассказала диспетчеру, что произошло, и сообщила, где они находятся.

– Я не могу остаться, чтобы предъявить им обвинение; просто посадите их на пару лет за глупость.

Когда Пайн села за руль «Мустанга», Блюм повернулась к ней.

– Круто! – сказала она с восхищением.