Арабелла - Мария Саванна

К разбавлявшим тишину беглым шагам Ари вдруг добавился звук, происхождение которого я не мог определить. Не открывая глаз, я прислушался. Вдохи и выдохи, напоминающие дыхание больного Брисом человека, но слишком редкие и плавные, чтобы я решил, что где-то поблизости находится незнакомец. Когда я наконец принял решение разомкнуть веки, прежде уберегавшие мой и так восполненный рассудок, то ожидал увидеть нечто страшное, однако этого не произошло: передо мной оставалась всё та же ночная тьма, звук тоже никуда не исчез. Я оттолкнулся от дерева и сделал пару шагов вперед. Глаза, свыкшиеся с темнотой, в нескольких метрах от меня различили Ари, застывшего в неестественной позе в трёх шагах от меня. Он медленно поднял руку и схватил меня за рукав, будто оберегая меня от необдуманных резких движений. Взгляд его был направлен куда-то за мою спину. Я не видел выражения на его лице, но то ли потому, что он так крепко сжимал мой локоть, то ли от того, что он не произнёс ни слова, я сполна прочувствовал наполнявший его ужас. Наконец я осознал, откуда доносилось шумное дыхание: кто-то всё так же редко дышал теперь прямо за моей спиной, и Ари его видел.

Прежде, чем обернуться, я невольно поднял взгляд к небу. Сквозь крону виднелись как никогда яркие звёзды. Эти несколько мгновений оторвали меня от земли. Я оказался на высоте птичьего полёта и смотрел вниз на поляну с грушевым деревом. За секунду до того, как я узнал, что же кроется у меня за спиной, я смотрел на нас, потерянных и голодных, но таких радостных от внезапной удачи. Я видел, как где-то, в гуще листвы, прижавшись к ветке, затаила дыхание Валерия, как мы с Ари замерли, прислушиваясь к сиплым вдохам. И мне вдруг стало невыносимо жаль себя. Прежде я не испытывал ничего подобного. Всё это время я день и ночь боялся за семью, беспокоился и сопереживал всем их трудностям, но теперь мне в голову больно ударила обида именно за себя. Что бы я ни делал, как бы ни старался, любая попытка исправить ситуацию заканчивалась потерями. А я всё бился, верил, шёл дальше. Но в этот раз тот, кто дышал мне в затылок, явно был последней каплей: я впервые был готов сдаться – просто лечь и смиренно наблюдать за происходящим. Я спустился на землю и медленно повернулся.

Зверь. Чёрный, высокий, с огромными глазами. Его морда находилась в нескольких сантиметрах от моего лица, и струи выдыхаемого им воздуха врезались мне в щёки. Мы оба были неподвижны. По непонятной причине, он не набросился на меня в первую же секунду, зверь будто всматривался внутрь меня, пытаясь решить, что со мной делать.

Я объективно был куда слабее, чем он, и, судя по длине его лап, бегал он быстрее. Я решил, что всё, что мне остаётся, это бездейственно ждать своей участи.

Следующие секунды, словно болотная тина, вязко растянулись в пространстве, парализуя мои мышцы. Невиданный зверь приблизил ко мне свою вытянутую чёрную морду, а затем широко распахнул пасть, продемонстрировав мне два ряда огромных серых клыков. От неожиданности я отпрянул и зажмурился. Ари взвизгнул и ещё крепче сжал пальцы на моём локте. В ответ зверь издал хриплый, но достаточно громкий, чтобы мы вздрогнули, рык.

– Ари, попробуй убежать, я задержу его, – шепнул я.

Но он даже не разжал руку. Тогда я, одолеваемый паникой, закричал, не сводя глаз со зверя, который теперь мокрым носом обнюхивал мою голову.

– Ты не слышишь, что я говорю? – мой крик разнесся на сотни метров.

Ари никак не отреагировал. В отличие от нашего нового знакомого, который тут же встал на задние лапы, продемонстрировав свой ужасающий рост, а передними ударил меня в грудь. Я оказался на лопатках. Ари тоже упал и теперь пытался отползти назад. Я таких движений позволить себе не мог, так как лежал прямо под оскалившейся мордой зверя. От его зловонного дыхания у меня слезились глаза. Я зажмурил их и покорно впустил в своё сознание мысли о том, на сколько дней этому животному хватит моего костлявого тела, страдает ли он от голода или такая добыча достаётся ему нередко, как долго я буду умирать, и как именно он лишит меня жизни. Я услышал, как он распахнул пасть, но затем послышался звук ломающихся веток. Я открыл глаза, зверь развернул свою морду к источнику шума, прижав меня лапой к земле.

– Сирень! Это ты?

С дерева спрыгнула Валерия. Не упала, а именно прыгнула, прямо на спину зверя, оседлав его, она ухватилась руками за сильную чёрную шею. Тот от неожиданности вздрогнул и неуклюже попытался её сбросить, освободив при этом меня. Я вскочил, отбежал несколько шагов назад и наткнулся спиной на Ари, наблюдавшего за происходящим с выпученными от страха глазами.

– Валерия!

Он стал подбирать с земли груши и швырять в зверя, который, как волчок, принялся кружиться на месте, пытаясь сбросить Валерию. Только четвёртая попала цель, прямо в глаз, и отскочила в нашу сторону. Зверь замедлил ход.

– Да успокойся ты! – раздраженно взвизгнула Валерия.

– Успокойся! – стал вторить ей Ари, продолжая метать груши.

– Да я тебе говорю, успокойся! Это же Сирень!

Ари замер.

– Чего!? – одновременно переспросили мы; она нас уже не слышала.

– Сирень! Да это же я! Что с тобой такое?

Спустя еще несколько резких движений она уже лежала на земле, так же, как и я несколькими минутами ранее.

Но в отличии от меня, она долго неподвижной не оставалась. Как только зверь склонился над ней, она обхватила руками его шею и повисла на ней, приговаривая:

– Моя хорошая! Я очень скучала по тебе все эти дни!

Валерия разомкнула руки и, оказавшись на ногах, стала гладить зверя по морде. Он, в свою очередь, явно находился в состоянии шока, но её нежности больше не сопротивлялся. Напротив, в какой-то момент зверь склонил перед ней голову, позволяя вдоволь целовать чёрную морду, а потом и вовсе сел на землю и протянул ей свою тяжелую лапу. Мы, оторопев, переводили дыхание, но всё ещё не осмеливались подойти ближе.

– Это так смешно! Мартин, только не говори мне, что ты испугался! – смешливо сказала Кудряшка, не оборачиваясь.

– Что ты имеешь в виду? Конечно же я испугался! Он чуть не загрыз меня!

– Не он, а она. И не стала бы Сирень тебя грызть. Просто ты на её земле, вот она и злится.

– Так что же ты раньше не появилась, чтобы нам об этом рассказать? – раздраженно перебил я.

– Да у меня нога застряла между веток, я всё пыталась выбраться. Прости.

– Нам надо возвращаться. Если пойдём сейчас, к рассвету будем на берегу, – сказал я, пытаясь совладать с растерянностью и возмущением.

– Мы же не оставим Сирень здесь одну? – спросила кудряшка, резко обернувшись.

Сирень опустила взгляд к земле.

– Ты о чём? Она ведь живет в лесу.

– Мартин, папе не понравилось бы, если бы мы бросили её одну. А что, если она единственная из выживших? Они ведь тоже умирают от Бриса. Вдруг она последняя из Грызунов в Морисе? – произнося последнюю фразу, Валерия многозначительно подняла брови.