Германская история - Александр Патрушев

Однако канцлер прекрасно понимал, что на мировой арене эта свобода является весьма ограниченной. Поэтому уже в первом правительственном заявлении 20 сентября он подчеркнул, что важнейшей внешнеполитической задачей является скорейшая интеграция ФРГ в западноевропейскую систему, чтобы добиться суверенитета и военной безопасности. Аденауэр заявил, что навсегда должна быть исключена любая возможность повторения прежней политики лавирования между Западом и Востоком, которая постоянно приводила к изоляции Германии.

Обстановка в мире менялась в благоприятном для целей канцлера направлении. «Холодная война» перешла в стадию открытого военного конфликта. 25 июня 1950 г. войска коммунистической Северной Кореи вторглись на юг страны. Лидеры западных государств были уверены в том, что Москва начала глобальное наступление, чреватое мировой войной. Полная демилитаризация Германии была в свое время одной из основных целей стран-победительниц. Но теперь положение в корне изменилось, тем более что в ГДР с 1952 г. фактически уже существовала армия под видом «Народной полиции на казарменном положении». На Западе усиливались опасения, что и в центре Европы события могут развиваться по корейскому сценарию. Возникла идея образовать Европейское оборонительное сообщество (ЕОС) из воинских контингентов Франции, Италии, Бенилюкса и ФРГ, где уже с мая 1950 г. тайно разрабатывались планы создания собственной армии. Переговоры о создании ЕОС были долгими и трудными, поскольку встречали сопротивление во всех странах. К тему же Аденауэр настаивал на одновременном заключении «Германского договора», устанавливающее равноправие ФРГ в рамках предполагаемой организации.

Курс канцлера на интеграцию с Западом одобряли далеко не все политики ФРГ. В крупных партиях, от правящей ХДС/ХСС до оппозиционной СДПГ, были авторитетные деятели, которые стремились к созданию единой и нейтральной Германии под контролем четырех держав. В начале 1952 г. казалось, что появился шанс на такое решение — известная нота Сталина о проведении общегерманских свободных выборов в целях создания единого государства, не входящего ни в какие блоки. Запад отклонил это предложение. Правительство ФРГ последовало за ним без всяких оговорок, поскольку Аденауэр был убежден в том, что интеграция с Западом гораздо важнее, чем создание единой, но слабой Германии, снова обреченной пребывать в сфере интересов Востока и Запада и оставаться беззащитной перед советской экспансией. Кроме того, у канцлера и не было выбора. Даже если бы правительство ФРГ согласилось с нотой, реализовать этот план не позволили бы США. Впрочем, дискуссия о возможности объединения на базе ноты Сталина и о ее истинных целях не утихает до сих пор. У Запада были основания считать ее тактическим ходом, поскольку она появилась в решающий момент вхождения ФРГ в систему западноевропейской безопасности. Поэтому ноту можно было рассматривать как стремление в последнюю минуту помешать этой интеграции, а затем действовать по обстоятельствам.

Договор о создании ЕОС был подписан 26 мая 1952 г., но так и не вступил в силу, поскольку двумя годами позже французское Национальное собрание отказалось его ратифицировать, полагая, что он ведет к ущемлению суверенитета страны. Но сдержать интеграцию ФРГ в западную систему союзов было уже невозможно. 5 мая 1955 г. вступили в силу Парижские соглашения. На основе этих соглашений ФРГ вступила в Организацию Североатлантического договора (НАТО). С западногерманской точки зрения членство в НАТО означало не только безопасность, но и восстановление суверенитета по заключенному в это же время «Германскому договору». Однако суверенитет не был полным. Запад сохранил свои особые права по основным вопросам германской политики и размещения своих войск на немецкой земле, а ФРГ отказывалась от обладания рядом стратегических вооружений, включая атомную бомбу. Хотя были и возражени, особенно со стороны Франции, против вступления ФРГ в НАТО, США настояли на своем, мотивируя эо тем, что членство Западной Германии в организации Североатлантического договора позволит держать ее под контролем, не опасаясь непредсказуемой немецкой политики. Катастрофический опыт Версальского договора как раз показал, какой роковой ошибкой стало отлучение Германии от западного сообщества.

Прочность правления Аденауэра основывалась не только н его внешнеполитических успехах, но и на «экономическом чуде» 1950-х гг.

Вначале казалось, что для хозяйственного бума не было особых предпосылок. Зимой 1949-50 гг. в стране царила массовая безработица, которая охватила 1,8 мл. человек и напоминала худшие времена Веймара. Положение изменилось с началом корейской войны, когда значительно возросли заказы на станки, машины, оборудование для тяжелой промышленности, которые была готова выполнить ФРГ с ее крупнейшим резервом дешевых и квалифицированных рабочих рук. Большую роль сыграл растущий спрос населения на товары широкого потребления, по которым немцы давно истосковались. В то время как CШA и их союзники перевели значительную часть промышленности на военное производство, ФРГ, не обремененная этим грузом, почти вдвое увеличила свой экспорт. Наконец, в первые годы профсоюзы поводили сдержанную политику и не требовали слишком многого, поэтому заработная плата росла более низкими темпами, чем прирост социального продукта, хотя ежегодно она увеличивалась в среднем на 5 %.

Экономический подъем дал возможность проводить активную социальную политику. В 1950-х гг. строилось около 500 тыс. новых квартир в год. В 1950 г. был принят закон о повышении обеспечения трех миллионов инвалидов войны, а, по закону 1952 г., лицам, которые потеряли свою собственность во время войны, изгнания и экспроприации в Восточной зоне, стала выплачиваться компенсация, достигшая к концу 1980 г. суммы в 104 млрд. марок.

Таким образом, уже в период Аденауэра возникает социальное государство. Это было время надежд и веры в то, что безграничный экономический рост навечно обеспечит финансирование социальной политики, а значит — стабильность немецкой демократии. Хотя в ФРГ существовали правые и левые радикальные партии, в условиях экономического процветания у них не было никаких шансов на успех. Немцы уже имели печальный опыт разгула страстей, экстремизма, фанатизма и не хотели возврата к прошлому. Боннская республика стала образцом преуспевающего, рационального и даже скучновато-самодовольного государства. Это отразилось в лозунгах, с которыми ХДС/ХСС выигрывал выборы за выборами: «Благосостояние для всех» и «Никаких экспериментов». Бундесбюргеры не желали иметь дела с политикой, они погрузились в частную жизнь, а государственные проблемы предоставили решать патриарху из боннского Шаумбургского дворца. Но деятели культуры в основном были настроены довольно оппозиционно. ФРГ казалась им бездуховном государством, в котором происходит реставрация прошлого.

Другое немецкое государство — ГДР — немногое могла противопоставить западной модели процветания. Она был; форпостом советской зоны влияния, который Сталин и его преемники рассматривали как стратегическую опору этой системы. Хотя обещания построить социализм сперва вызвали волну так и не использованного в полной мере энтузиазма, ожидаемого экономического успеха добиться не удалось. СЕПГ во главе с Политбюро ЦК под руководством постепенно занявшего все ключевые посты генерального секретаря Вальтера Ульбрихта жестко контролировала государство и общество. Созданное в 1950 г. Министерство госбезопасности (Штази) пыталось в зародыше подавить любую оппозицию и опутало всю страну гутой сетью осведомителей. Милитаризация общественной жизни напоминала старопрусские традиции и служила средством политической унификации населения. Но, несмотря на бесспорные и значительные усилия людей, жизненный уровень в ГДР явно отставал от западного, тем более что она не располагал почти никакими природными ресурсами, кроме низкокачественного бурого угля.