Цитатник бегемота - Ярослав Смирнов

Ехали они довольно долго. Пейзаж был однообразен, но не уныл: горячая сухая земля под конскими копытами, несильный ветер, бьющий в лицо, голубые горы на горизонте, жаркое небо над головой — все это доставляло Ивану призрачное удовольствие; на душе было легко и свободно, и хотелось совершить что-нибудь авантюрное и веселое — выпить водки или пострелять из револьвера. Во всем здесь чувствовалась свобода — и в пространствах, и в количестве желаний.

Фронтир, блин, подумал Иван. Таким гадам, как профессор, здесь самое место.

Но вот у самого подножия голубых гор показалось какое-то поселение. Еще несколько минут — и Иван, сдерживая своего коня, ехал по пыльной улице.

Городок, если его можно было так назвать, был невелик, и вскорости Иван очутился в самом его центре: невысокие двух- и трехэтажные здания и площадь между ними. На зданиях вывески: как и следовало ожидать, здесь обосновались шериф, банк и салун. Все, что необходимо для цивилизации.

Иван, само собой, спешился возле салуна.

Привязав коня, наблюдавшего за его действиями с явной насмешкой, Иван зашел в питейное заведение. Внутри салуна оказалось довольно грязно, стояли четыре или пять столиков, за которыми расселись несколько человек, что-то монотонно бубнившие, за заляпанной стойкой мрачный небритый бармен протирал стаканы. Ивану показалось, что от барменовой работы стаканы становились еще грязнее. Все кругом было какое-то серое, полусырое, вонючее, но зато позади бармена между бутылок гордо реял государственный флаг с ладошку величиной.

Иван подошел к стойке и облокотился на нее. Бармен перестал пачкать посуду, голоса в зале смолкли.

— Чего тебе надо, незнакомец? — грубо спросил бармен.

Иван поразмыслил и сказал:

— Сто пятьдесят… э-э… тройной виски, сигару и спичку.

— С тебя доллар, незнакомец, — буркнул бармен, наливая в самый грязный стакан примерно две трети заказанной порции. Налив, он грохнул посуду перед Иваном, расплескав половину дурно пахнущей жидкости, выудил из-под стойки черную сигару, бросил ее в лужицу рядом со стаканом, сказал: — А спички можешь поискать в другом месте, — и выжидательно посмотрел на Ивана. Иван ответил кротким незамутненным взором.

Наступила пауза. Иван продолжал спокойно смотреть на бармена, чувствуя напряженный интерес к своей персоне со стороны сидящих за спиной. Молчание затягивалось. Наконец из зала донесся грубый хриплый голос:

— Эй, Билли, в чем дело? Этому недоноску не нравится твой виски?

Иван чуть передвинулся, встав вполоборота к стойке, потом взял стакан двумя пальцами, выплеснул виски бармену в глаза, аккуратно поставил стакан и спокойно сказал:

— А теперь, сын шакала и внук гиены, будь добр, сделай мне нормальную порцию нормального напитка. И скоренько.

С шумом опрокинув стулья, в зале на ноги вскочили трое. Продолжая небрежно облокачиваться на стойку, Иван выхватил кольт и быстро пристрелил всех троих. Не успели они повалиться, ломая некрасивую мебель, как он крутанул револьвер на пальце, опустил его в кобуру, устремил свой ясный взор на мокрого бармена и кротко спросил:

— Так ты будешь наливать, змеиное отродье?

— Так бы сразу и сказал, мистер, — добродушно сказал бармен. — А то ведешь себя не по-нашему. Вот теперь сразу видно, что свой…

Признав в Иване своего, в зале облегченно вздохнули.

Бубнеж возобновился.

Бармен крикнул прислуге, прибежали два шустрых мексиканца, поставили новые стулья и унесли куда-то трупы.

Тем временем бармен утерся сам, быстренько вытер стойку, достал другую бутылку и чистый стакан, щедро плеснул, выудил из деревянного ящика толстую коричневую сигару, подал ее Ивану, зажег спичку и поднес ему.

Иван прикурил, выпустил клуб дыма — сигара, кстати, оказалась весьма хороша, — взял стакан и залпом его осушил. Виски был тоже недурен.

Бармен посмотрел на него, открыв рот.

— Еще? — спросил он дрогнувшим голосом.

Иван кивнул.

Бармен поспешно наполнил стакан и поставил его на стойку.

Глядя на то, как Иван поглощает содержимое стакана, он осторожно спросил:

— Мистер, это… ты ведь, парень, не из нашего города?..

— Я с Востока, — спокойно сказал Иван. Бармен покивал.

— А, ну да, я так и понял. Все мы все с востока на запад движемся. Все, понимаешь, движемся и движемся… Вот наш городок, — оживился он, — совсем ведь молодой: пару лет назад здесь вообще ничего не было, а сейчас, гляди-ка, и банк есть, и шериф с тюрьмой, и мое заведение; и везде народу полно.

Иван с сомнением посмотрел на пятна крови на полу. Бармен перехватил его взгляд и весело сказал, махнув рукой:

— Ты не думай, народу еще много осталось. Будет в кого пострелять. А потом и еще понаедут, да со всего мира… У час же здесь свобода.

Он умолк. Иван посмотрел на него, отхлебнул из стакана и спросил:

— Ну а как здесь вообще жизнь, в вашем городе?

Бармен пожал плечами. Он уже опять протирал стаканы.

— Да нормальная у нас тут жизнь, — заговорил он неспешно. — Живем помаленьку, виски пьем, но не особо много, постреливаем, но в меру, за индейцами другой раз гоняемся… а потом они за нами. Как у всех жизнь, веселая. Не скучаем. Правда, — добавил он доверительно, — последнее время что-то странное твориться стало. Город-то построили на месте индейского не то святилища, не то чего-то еще в этом роде: место очень удобное было, тихое такое. Сами индейцы жили не здесь, а как бы вокруг этого места: с одной стороны — тотем Быка, с другой — Орла, с третьей — Пумы, а с четвертой какие-то Крылатые Лучники, что ли, не помню уж точно. Говорят, раньше они жили друг с другом тихо-мирно, а потом что-то изменилось. Иди они изменились. Это самое святилище ихнее совсем в запустение, так сказать, пришло… передрались они друг с другом, а потом и наши появились, город построили быстренько, обжились, разбогатели, все было нормально. А потом…

Бармен умолк. Стихли и голоса в зале. Иван неторопливо повернулся и увидел, что в салун вошел очень черный крепкий негр в пыльной белой рубахе из грубого полотна, таких же штанах и стоптанных башмаках. Ветхую пыльную же шляпу он снял и теперь смущенно теребил ее в руках, робко поглядывая по сторонам.

Внезапно салун взорвался криками — возмущенными и радостными одновременно. Иван, который уже снова обратился к своему виски, поскольку не нашел в появлении черного человека ничего удивительного, чуть не выронил стакан. Обернувшись, он увидел, как добрый десяток посетителей салуна подхватили негра, выволокли его на улицу и, громко галдя, потащили несчастного к высохшему черному дереву, которое стояло посреди площади.

Иван с недоумением наблюдал за происходящим, а остальные посетители высыпали из салуна, принялись палить в воздух и громкими воплями всячески выражать одобрение действиям своих собутыльников.