А если это любовь? - Юлия Резник

– Дарина…

– Да?

– Ты слышала, что сказали, милая?

– Да, конечно. Шестого накрыло.

– Все верно… – явно встревоженная Лиза переглянулась с Алиной. – А ты знаешь, что Шестой – это Родион?

– Эй, Дарина…

– А? – резко выпрямилась на стуле, так что перед глазами поплыло. – Операция закончилась? Я могу его увидеть?

– Еще нет. Но, может, тебе будет важно узнать, что девушка, которую спас Родион, в порядке. Она даже встает. Я встретил ее в коридоре.

Важно узнать? Дарина хлопнула ресницами. На самом деле ей было важно только одно – чтобы с Родионом оказалось все хорошо. Но, наверное, для его друзей эта информация действительно что-то да значила. Недаром ведь в сообщениях о гибели силовиков каждый раз звучало «погиб как герой»… Наверняка недаром. Вот только плевать ей на эти геройства. Плевать… Дарина с трудом подавила в себе желание заорать. Зареветь в голос, горько, по-бабьи. Ну, зачем? Кому нужны подвиги такой ценой?! Ладно, эта спасенная дурочка… Она по собственной глупости пострадала. Не нужно было лезть на сложнейшую трассу, игнорируя сообщения об угрозе схода лавин. Но Мурадов… Он-то за что поплатился? За что…

Дарина всхлипнула. Подтянула к груди ноги – диванчик у входа в операционную был на удивление удобным, и стала заваливаться на бок.

– Демьян, ей бы уколоть успокоительное, – сказал кто-то из мужчин.

– Нет! Не нужно. Я в порядке.

В порядке… Надо просто пережить этот день. Или ночь. Если эта ночь когда-нибудь закончится.

– Тебе необходимо отдохнуть. Может, все-таки ляжешь?

Дарина заглянула в беспокойные глаза Первого. Закусила губу. Надеясь, что ей хватит выдержки вынести это все с достоинством. Не ударить в грязь лицом перед людьми, чье мнение для Мурадова наверняка имеет значение. Чтобы он мог гордиться своей женщиной. Чтобы он мог гордиться ей, когда все это закончится.

– Й-я не могу. П-понимаете? – пробормотала, стуча зубами. – М-мне нуж-жно быть здесь.

– Понимаю, – кивнул Демьян. – Понимаю. Все будет хорошо, слышишь? Он – крепкий парень. И не из такой жопы выбирался. Ты уж мне поверь.

– Это точно. С первого дня, как к нам попал, – заулыбался Ярослав. – Помнишь, Сём? Это где было-то? В Афгане?

– Пакистан. Мы накрыли бордель.

– Точно. Бэлла оттуда?

– Бэлла? Вы ее знаете? – вскинулась Дарина.

– А ты, выходит, тоже? – сощурился Иса.

– Не очень хорошо, – стушевалась Дарина, понимая, что, может, по своей глупости навела мужчин на ненужные подозрения. Ну, не дурочка?

– Потом Бангладеш был? Или Ливия? Я что-то забывать стал.

– Было бы что помнить! – фыркнул кто-то.

– А что? По-твоему, нечего? Я бы так не сказал. Славные были деньки. От первой операции и до последней.

– Я так до сих пор и не решил, что считать последней операцией. Спасение Альки или Лизы?

Поначалу Дарине весь этот треп казался жутко неуместным. Ей хотелось закрыть глаза, уши… Чтобы не видеть их и не слышать. Слишком те были бодры. В то время как она буквально изнутри рушилась. Но потом Дарина поняла, что болтовня – это их способ справиться с ситуацией. И стала вслушиваться в каждое слово. Получив, может быть, единственную возможность узнать об этой стороне жизни Мурадова.

Так прошел еще, по меньшей мере, час. Когда дверь в операционную, наконец, открылась, Дарина была едва жива от страха. Вскочила на ноги. И замерла напротив Саны. Немного побаиваясь ту после увиденного в вертолёте санавиации.

– Ну, что там, малышка?

– Думаю, будет лучше, если ты задашь этот вопрос оперирующему хирургу.

– Я задаю его тебе, – Иса обхватил ладонью щеку жены и осторожно погладил пальцами. За их разговором с непонятным напряжением следили все присутствующие. У Дарины мелькнула мысль, что, возможно, они не слишком-то верят в целительские способности Саны. Она и сама не верила. Теперь, по прошествии времени, Дарина вообще не могла понять, какого черта в том вертолете происходило. По всему выходило, что некий обряд. Который совершала жена Исы. И это было настолько завораживающее зрелище, что никто, даже врачи, не посмели ей помешать.

– В наших краях шаманизм – неотъемлемая часть культуры. Сана, пожалуй, сильнейшая. Понимаешь? – сверля Дарину черным взглядом, посчитал нужным сообщить немногословный Иса. Как будто это что-то могло объяснить человеку, живущему в материальном мире! Но в тот момент, когда Родион находился на волоске, Дарина готова была поверить во что угодно. Хоть в бога, хоть в черта. Хоть в помощь шаманки. Лишь бы только он остался жив. Лишь бы только… Лишь бы только.

– Придется попотеть, но, думаю, он поправится, – устало улыбнулась Сана.

– Я могу его увидеть? – взмолилась Дарина.

– Это не у меня нужно спрашивать. Я здесь сама – непрошеный гость. И пустили меня исключительно потому, что я у Николая Максимовича проходила ординатуру.

Выходит, Сана все же врач? Дарина ничего уже не понимала. И видимо, осознав это ее затруднение, жена Исы улыбнулась чуть шире, но, так ничего и не сказав, отвлеклась на потянувшихся из операционной хирургов.

– А вот и он! Николай Максимович, тут нашего пациента увидеть хотят. Разрешите невесте хотя бы одним глазком взглянуть?

– Гнать бы вас в шею! Развели балаган, – окрысился пожилой доктор.

– Всего минутку. Полминутки. Сколько угодно, – шепнула Дарина, чувствуя, что все… Не справляется. И слезы текут по лицу, как вода. Соленая выжимка боли.

– Я шепну реаниматологам.

– Как реаниматологам? – покачнулась Дарина.

– Эй! Ты чего? Ну-ка держись! Это стандартная процедура. После операции всех переводят в реанимацию! Слышишь?! Всех.

Дарина ухватилась за стену. И тут же почувствовала, как кто-то твердой рукой обхватил ее за талию. Обернулась.

– Не нужно. Я в норме. Правда.

– Пойдем, я тебя провожу.

Видеть Родиона настолько беспомощным было невыносимо. Дарина сморгнула слезы и, подойдя ближе, осторожно коснулась пальцами его руки. Там, где не было никаких проводов и трубок. Опасаясь их повредить. У нее была всего минута, может, уже и того меньше, чтобы что-то ему сказать. Как-то подбодрить или утешить. Но из-за дикого, вынимающего душу страха мысли разбегались. И не было слов, способных передать и выразить весь тот хаос чувств, что воцарился у неё в душе.

– Я тебя люблю. Я так сильно тебя люблю… Я бы отдала все деньги мира, чтобы тебе не пришлось это переживать. Ты слышишь? Я бы все на свете отдала. Себя отдала бы. Да. – Дарина опустилась перед высокой койкой Родиона на колени. Прижалась лбом к его безвольной руке, потерлась – носом, щекой, губами. Всем лицом. Задыхаясь. Подвывая тихонько. Стыдно и некрасиво, наверное. Не напоказ. Как только наедине с собой воешь, когда все – предел. Когда выбивает к чертям собачьим предохранители. И гаснет свет в душе. И ничего… ничего не остается. Только липкий черный изматывающий страх. Эгоистичный страх. А как же… как я без тебя? Меня же без тебя нет.