А если это любовь? - Юлия Резник

– Бэлла…

– М-м-м?

– А правду говорят, что ты отошла от дел?

– Не врут.

– И чем теперь ты планируешь заниматься?

Бэлла пожала плечами. К счастью, ей удалось скопить достаточно денег, чтобы об этом не думать в принципе. С сегодняшнего дня она собиралась… просто жить. Растить сына, что-то готовить и есть. Да-да, есть, никаких диет больше!

– Не знаю. Я еще ни о чем таком не думала.

– Ты могла бы написать книгу.

– Чего?

– Книгу! О своей жизни. Представляешь, какой бы вышел бестселлер?

– Кошмарная идея.

– Это еще почему?

Бэлла вздохнула. Мурадов был классным мужиком. Но когда он волновался, становился ужасно болтливым. Хотя в других обстоятельствах из него слова лишнего было не вытащить.

– Потому что такие книги романтизируют проституцию. Начитавшись этого дерьма, тысячи глупеньких дурочек начинают верить во всякие сказки. Идут в эскорт в надежде на эту самую сказку и принца на белом коне, а оказываются в действительности. Где ничего, кроме грязи, нет. И никто в этих книгах им не расскажет, что хорошо, если тебя не убьют. Не выбросят из окна, как одну из моих девочек, и не пустят по кругу. Наркотики, алкоголь… Про это вообще молчу.

– Ты можешь написать правду.

– Шутишь? – возмутилась Бэлла. –  Правду никто не станет читать.

– Почему?

– Все потому же. Взрослым, как никому, нужны сказки. Так они чувствуют себя в безопасности. Ой, кажется, врач! – Бэлла вскочила на ноги. Шагнула навстречу выбранной из двух десятков других акушерке.

– Поздравляю. У вас хорошенький здоровенький мальчик. Пуповину будете перерезать?

– Нет. Позовите меня, когда все будет… готово, – шепнула она и на негнущихся ногах вернулась на свой стул.

– А почему ты не захотела перерезать пуповину?

– А ты почему?!

– Я боюсь до усрачки, но ты ведь женщина…

– И что?! Думаешь, я всю жизнь мечтала резать пуповины?

– Ты какая-то нервная.

– О, да просто оставь меня уже, наконец, в покое!

К счастью, в тот же момент в соседнем родзале раздался крик. Родион побелел и, не дожидаясь, когда его позовут, рванул со всех ног в палату. Может, ей не стоило так на него орать, но… Учитывая, как Бэлле дался сын, было неудивительно, что нервы сдали. Долгий выбор донора спермы. Две попытки ЭКО. Один выживший из двух подсаженных суррогатной матери эмбрионов… Девять месяцев ожидания. Удивительно, как она вообще их пережила.

Не находя себе места, Бэлла подошла к двери, которую Мурадов с перепугу не удосужился закрыть. Шанель лежала в койке на удивление свежая и румяная. Что с нее взять? Молодость… И хоть она заставила Родиона подождать с продолжением рода до окончания института (более целеустремленной девицы Бэлла сроду не видела), все же двадцать три – не сорок. Потому как, в отличие от своей жены, Мурадов выглядел ужасно помятым. И таким счастливым, что, глядя на него, улыбались даже очерствевшие к такому врачи.

– Бэлла…

– Да?

– Вы можете увидеть сына.

– Правда?

Она сглотнула. Смело шагнула вслед за акушеркой в родзал. И даже нашла в себе силы поблагодарить суррогатную мамочку за работу. А потом взглянула на своего долгожданного, выстраданного мальчика, и все. Её силы закончились.

– Ну-ну, что вы! Не плачьте!

– Я не плачу. Я и плакать-то не умею, – возразила Бэлла, забирая из рук акушерки маленький теплый сверток. Ее сын сморщил нос, будто принюхиваясь. А секундой спустя открыл мутные глазки. Он был отекшим, сморщенным и красным от натуги. И таким похожим на неё… Бэлла не знала, что сказать. Её душили эмоции. И слезы катились по лицу, несмотря на то, что она давным-давно разучилась плакать. Рассердившись на то, что позволила себе так раскиснуть, Бэлла встряхнулась. И чтобы сбавить градус накала, заворковала.

– Ну, привет, сынок. Я – мама. А там – твоя подружка родилась. Хочешь посмотреть? Я же могу с ним выйти в соседний родзал? – обернулась к акушерке.

– Только ненадолго. Мы пока подготовим для вас палату.

Бэлла кивнула. Прижимая невесомого сынишку к сердцу одной рукой, второй толкнула дверь. К этому моменту Мурадовых оставили наедине с ребенком, и те сидели, склонив головы к его люльке, и о чем-то тихо переговаривались.

– Ну, привет! Мы пришли с подружкой познакомиться. Можно?

– Можно! – широко улыбнулась Дарина. – Скоро, правда, на знакомство должны подъехать бабушка с дедушкой, но пока… у нас есть минутка. Знакомьтесь, наша Кира!

От Мурадова Бэлла знала, что отец Шанель, из-за которого она в свое время пришла к ней, сумел-таки взять себя в руки. Не пил, работал без срывов уже почти два года.

– Очень приятно, Кира.

– Ну, а мы с кем имеем дело? – Мурадов вытянул шею. Бэлла закусила щеку. Как-то она совершенно не продумала этот момент. Черте что.

– Ну, Бэлла! Не томи, интересно же! – возмутилась Дарина.

– Я решила назвать его Родионом. Ну, что вы на меня уставились?

– Кхм… – откашлялся Мурадов. Бросил взгляд на жену, как будто боялся, что у той к нему возникнут какие-то вопросы. Смешной. Откашлялся еще раз… – Кхм. Это же дурацкое имя.

– Что поделать. Тебя же так зовут, да? Я подумала…

– Я понял. Спасибо. Даже не знаю, что сказать.

– Ничего не говори, – буркнула Бэлла, в который раз за этот день расчувствовавшись.

– И правильно. Давайте лучше обнимемся, – замахала руками Дарина. – Такой чудесный день.

Мурадов качнул головой. Обнял обеих женщин. Одну потрепал по плечу, другую – не сдержался и жарко поцеловал.

– Ну, все-все. Хватит. Достаточно. На этом можно поставить точку.

– Как в сказке со счастливым концом? – усмехнулся Мурадов, вспомнив их недавний разговор.

– Не все сказки счастливо заканчиваются, – нахмурилась Бэлла, но тут же не выдержала и рассмеялась: – К тому же это не конец. Это начало.

КОНЕЦ