Сестрица - Дженнифер Доннелли

– Но он показался мне таким…

«Милым», – хотела добавить Изабель. Но Тетушка подняла руку, призывая ее к молчанию. И повернулась к мадам Ле Бене:

– Они должны перебраться к нам, Авара. Мы их ближайшие соседи.

Авара Ле Бене чуть не поперхнулась.

– Три лишних рта, Тетушка? И это теперь, когда идет война и еды взять негде?

Изабель вспомнились бескрайние капустные поля на ферме Ле Бене. Жирные куры у них в курятнике. Ветви сливовых деревьев в саду, склонившиеся до самой земли под тяжестью плодов. Ей не очень-то нравилась идея принять милостыню от этой скупой, черствой женщины, но она знала, что выбора нет. «Пожалуйста, Тетушка, – взмолилась она мысленно. – Пожалуйста, уговорите ее».

– Да, это, конечно, обуза, – согласилась Тетушка. – Но вы ведь бескорыстная женщина, Авара. И всегда ставите чужое благо выше своего.

Мадам Ле Бене яростно закивала головой – так всегда поступают люди, получая нежданную похвалу или что-нибудь еще незаслуженно приятное.

– Вы правы. Слишком уж я добра. Доброта меня и погубит.

– Но посмотрите на это с другой стороны: в хозяйстве прибавится не только ртов, но и рабочих рук, причем руки эти принадлежат отчаянно нуждающимся людям, – сказала Тетушка. – Все работники ушли в армию. Остался один Гуго, да и то потому, что у него плохие глаза. Вся ваша капуста сгниет в поле, если некому будет возить ее на рынок.

Авара окинула Изабель внимательным взглядом с головы до пят. Прищурилась, поковыряла в зубах ногтем большого пальца.

– Ладно, – объявила она наконец. – Перебирайся с сестрой и матерью ко мне на ферму, а я буду вас кормить, если… – она подняла палец, – если ты обещаешь, что будешь как следует работать.

От радости Изабель едва не заплакала. Скоро они смогут обсушиться. Обогреться у жарко горящего очага. Может быть, им даже нальют по миске горячего супа.

– Мы будем очень стараться, мадам, я вам обещаю, – сказала она. – Я, Тави, Маман, Мартин… все мы.

Мадам Ле Бене покачала головой:

– Нет, вот уж нет. На лошадь мое приглашение не распространяется.

Изабель смотрела молящим взглядом то на мадам Ле Бене, то на Тетушку.

– Но я не могу его здесь бросить, – сказала она. – Он же старенький. Ему нужен овес. И сон в сухой конюшне.

– Вот видите, Тетушка? Меня уже шантажируют, – сказала мадам Ле Бене, вскинув руку в сторону Изабель.

– Вряд ли это животное так уж много ест, – успокоила ее Тетушка. – И потом, он тоже будет работать.

Мадам смягчилась.

– Наверное, вы правы, – сказала она и показала на свою лошадь. – Луи-то уже последние дни дохаживает в упряжке.

«Потому что ты заморила его работой, – подумала Изабель, с сочувствием глядя на бедную костлявую клячу. – Вот и нас так же заморишь». Мысль об этом словно придавила ее.

– Значит, решено, – объявила Тетушка с довольной улыбкой.

– Отправляйтесь на ферму, – сказала мадам Ле Бене. – Найдите там Гуго. Он режет капусту. Пусть покажет вам, что делать. – Она ударила поводьями по тощему крупу Луи. – А мы с Тетушкой повезем этот воз на рынок.

– Спасибо, мадам, – сказала Изабель вслед отъезжающей повозке. – Спасибо, что нашли для нас уголок в вашем доме.

Мадам Ле Бене фыркнула.

– В доме? – крикнула она через плечо. – Кто тут хоть слово сказал о доме? Вы втроем будете спать на сеновале и еще радоваться!

Судьба угрюмо глядела на стол перед собой. На нем стояла треснувшая кружка, где остывала крохотная порция жидкого кофе. Рядом лежала черствая хлебная горбушка, которую, видимо, надо было макать в этот кофе. Крошечный сливочник робко жался в тени кружки. И никакого сахара. Или печенья. Не говоря уже о теплых, пышных бриошах.

– Похоже, я переборщила с «Малодушием», создавая карту Авары Ле Бене, – сказала она себе и побарабанила по столу пальцами.

«Малодушие» – черного цвета чернила с оттенком пыли – действовали по-разному. В небольших количествах они лишь сообщали душе толику скупости, в изрядных могли сократить и саму душу. Они же подавляли художественные наклонности, но и тут следовало соблюдать осторожность: лишняя капля могла привести к далеко идущим последствиям.

Судьба закрыла глаза и представила себе полупрозрачную фарфоровую чашечку, над которой встает ароматный парок от горячего эспрессо, сваренного из маслянистых коричневых бобов. А рядом – тарелочку рассыпчатого анисового печенья. И бархатное кресло, в которое она могла бы опустить свои старые кости.

Но ничего, скоро она покинет Сен-Мишель. Дело движется. Пьяный дурак сжег по ее подсказке Мезон-Дулёр, и Изабель с семьей осталась без крова. Они нашли приют на ферме Ле Бене, а это значит, что теперь Судьба контролирует девчонку. И Шанс уже не возьмет над ней верх.

Она поднялась, подошла к старой каменной раковине и выплеснула в нее кофе. Сполоснула чашку, вытерла ее и вышла из кухни. Авара и Гуго были уже в поле; Изабель, Тави и их мать – тоже.

Пока Судьба любовалась поздними цветками на растрепанном плетистом розовом кусте, ветви которого ползли по стене дома, на крышу над ней опустилась Лоска.

Старая карга ухмыльнулась: она была рада видеть свою проворную любимицу.

– Ну, где ты была? Нанизывала на острый клюв толстых полевых мышей? Хватала слетков из гнезд? Или выковыривала глаза падали?

Лоска встряхнула перьями и закаркала с еле сдерживаемым восторгом. Старуха восхищенно слушала.

– В двухстах милях к западу отсюда? Фолькмар движется быстро; это хорошо. Чем раньше мы покончим с этим делом, тем лучше.

Лоска покивала головой. И затарахтела снова.

Судьба засмеялась:

– Это уже вторая хорошая новость! Лошадь у вдовы, говоришь? И конюшня разваливается? – Птица покивала. – Наверное, у нее совсем нет денег. Пара монет все решит. Сама я не могу этим заняться, слишком много крови, но я знаю человека, который такое делает. Ты хорошо поработала, девочка! Шанс нашел один кусок сердца Изабель – мальчишку – и сунул прямо ей под нос, но второй кусок – коня – он не отыщет. А если она не найдет все три, то не видать ей помощи от Танакиль.

И старуха опустила руку в карман юбки.

– На, держи! – сказала она, выудив оттуда долгоногого паука и подбросив его в воздух. Лоска с жадностью поймала его клювом в полете.

Судьба направилась к амбару. Надо попросить Гуго запрячь повозку, поехать в город и устроить дело с этим конем. Она была довольна: пройдет несколько дней, в крайнем случае пара недель, и она развяжется с этим.

Фолькмар был уже рядом.

А она рассчитывала убраться из этих мест до его прихода.

Изабель выпрямилась – лицом к солнцу – и потянулась, разминая затекшую спину.