В сумерках близкой весны - Ирина Берсенёва

Ольгу подташнивало от выпитого, началась изжога. Она встала и ушла в комнату, подошла к Лене и сказала, что не против уехать домой.

– Я тоже не против! – Лена хмуро посмотрела на мужа. Но Костя сделал вид, что не заметил, и ушёл курить с братом. – Подожди немного, я его уговорю. Смотрите, выпил две рюмки, и понравилось! Здесь всегда так! Меньше бутылки на человека не получается.

И, ворча себе под нос, Лена вышла из-за стола и отправилась на поиски мужа. Ольга отошла в сторону и присела на диван. Музыка раздражала, но Анна с удовольствием виляла бёдрами вместе с родственниками из Рязани. Ольга подумала о ребёнке, о котором все забыли. Как можно спать при таком шуме? Она поднялась и осторожно заглянула в соседнюю комнату. Мальчик действительно спал, раскинув ручки по сторонам. Видно, для него привычная обстановка. Ольга вошла и осторожно прикрыла за собой дверь. Здесь было спокойнее, прохладнее. Мальчик вдруг открыл глазки и уставился на незваную гостью. Ольга замерла, внезапно испугавшись. Ей показалось, что ребёнок заплачет, и тут же все прибегут и станут обвинять её в том, что она разбудила его. Но мальчик не плакал. Он перевернулся на животик и сел, сонно раскачиваясь. На столике стоял пластмассовый стаканчик с водой. Оля осторожно протянула его мальчику. Он потянулся и взял его, выплеснув воду в кроватку. Это его сначала удивило, а потом рассмешило. Он принялся энергично стучать стаканчиком по кроватке.

Ольга в замешательстве думала, что делать. Стоит ли позвать Анну? Стаканчик полетел в угол комнаты, а мальчик наконец заплакал. Его глаза покраснели, ротик скривился и сморщился. Слёзы катились градом. Ольга не догадалась поднять стаканчик и отдать мальчику, заметалась, заохала, выглянула из комнаты и столкнулась взглядом с Натальей.

– Ребёнок проснулся. Где Аня?

– По телефону разговаривает. Принимает поздравления. Оль, а ты что уж, ребёночка испугалась?

Пошатываясь, Наталья вошла в комнату и заговорила с внуком. Тот перестал плакать, протягивая ручки. Ольга не могла избавиться от чувства брезгливости. Не могла уйти, ей казалось, что нельзя оставлять пьяную женщину наедине с ребёнком. Раздумывала, стоит ли позвать Аню, или она подойдёт сама?

– Оль, ты знаешь, почему я сына назвала Яном? – вдруг весело заговорила Наталья, целуя Андрюшу в губы.

– Нет.

– Я ведь хотела девочку. И имя придумала – Яночка. Но родился мальчик. Как я расстроилась! Я устала с Женькой. С мальчишками вообще тяжело, косички не поплетёшь. Поэтому пришлось беременеть ещё раз.

– Так просто?

– А что тут сложного? Я бы и от отца твоего родила, вот только мамка моя десять лет назад умерла. А ведь это она воспитывала детей. Всю жизнь проработала в детском саду воспитателем. Меня устроила нянечкой, ведь у меня образование восемь классов. Сумками еду домой приносила. Хорошие были времена. Дома дети всегда были сытые. А я бы от папки твоего родила обязательно. Два аборта от него сделала! Хотя, конечно, сейчас он любовник так себе. Раньше лучше был. А теперь всё спать ему!

Оля сглотнула. Уши вспыхнули от стыда за услышанное. Перед глазами плыл туман, она понимала, что выпитое даёт о себе знать. Главное, больше не поддаваться на уговоры.

– Вот на третий раз получилось родить Анечку. Только волосики у неё были какие-то жиденькие. Резинки с волос она срывала, платья пачкала. Не девочка, а сорванец. Вот у Андрюши хорошие волосы. Смотри, какие густые кудряшки, а ведь ему всего только годик. Что дальше будет! Жаль, что он не девочка!

В дверь позвонили. Затем ещё раз. Послышались торопливые шаги.

– Женька! Женечка! – кричала Аня, прыгая вокруг брата.

Ольга осторожно выглянула из комнаты, пропуская Наталью с ребёнком. С интересом пыталась рассмотреть пришедшего мужчину.

– Похудел-то как! – послышалось справа.

Зиночка остановилась рядом, заломив руки. На лице её проступило невероятное волнение. Глаза горели, губы нервно дёргались.

Ольга вернулась в комнату и опустилась на диван, кружилась голова. Она не решилась выйти, и никто не стал звать её. Она слышала возбуждённые голоса. Вспоминала Зиночку, и какое-то неприятное чувство, как жирный червяк, шевелилось в груди. Захотелось выпить воды, но она не двинулась с места. Не хотелось привлекать к себе внимания. И чего она так разволновалась? Её расстроила Зиночка, которая выражала странность своим: «Похудел-то как!»? А может, выпитый самогон? Давно пора идти домой. А затем в комнату снова пришла Наталья с ребёнком.

– Явился! – проворчала она.

– Так это хорошо, – улыбнулась Ольга.

– Наверно, хорошо.

5.

Оля и не заметила, как в комнате появились бутылка самогонки, две рюмки и тарелка с селёдкой. Они с Натальей устроились на низком диване, ребёнок играл рядом, пытаясь достать пластмассовый стаканчик ножкой. Перемены происходили с каждой выпитой рюмкой, слова Натальи задевали Олю за живое. Необходимость в общении в этой закрытой комнате повлекла за собой желание понять и разобраться. А так ли плоха Наталья, как показалось изначально? Что Оля могла ей предъявить? Лишь связь с отцом. Именно это тревожило и раздражало. Самогон отпустил обиду, гордость. Они стали равны. Поэтому Оля внимательно слушала отрывистые речи, всё больше погружаясь в боль и отчаяние женщины.

– Я со своим Сашей промучилась двадцать два года! Мы поженились в восемьдесят четвертом, мне восемнадцать, а он старше на шесть лет. Значит, сколько ему было?

– Двадцать четыре, – подсказала Оля. – Или двадцать три.

– Да, двадцать четыре. Он работал шофёром. Красивый был, дерзкий! Настоящий мужик. Обматерить мог запросто! А потом с такой же силой обнять где-нибудь от людских глаз подальше. В восемьдесят пятом родился Женька. Мы и погулять-то как следует не успели. У нас друзей было море, на дискотеку бегали. А тут вдруг ребёнок. Отдали мамке моей. У неё всё же опыт. Она в детском саду на хорошем счету. А ещё через год родился Ян. Я тогда рыдала белугой. Девочку хотела, а тут ещё один парень. Но Ян родился красивым мальчиком, светленьким, зеленоглазым. Женька пошёл в моего отца – смуглый, тёмный, но глаза светлые, будто прозрачные. Ян высокий, сама видишь, а Женька маленького роста. Братья, а не похожи друг на друга. Поэтому я и не побоялась отправить Яна в Питер к сестре. Он не такой, как Женька. Сестра-то в нём души не чаяла, сама бездетная и незамужняя. Анечку мы родили девяносто шестом. И наверно, с этого момента жизнь перестала быть хорошей. Я пыталась сама воспитать дочку, но Сашка уже сильно пил, скандалил. Пришлось опять звать на помощь маму. А она тогда болела, ноги отказывали. Я уж