Легенда о "Ночном дозоре" - Наталья Александрова

– Медичи! – как эхо, повторила Катаржина, и на ее лице появилось какое-то странное выражение. – Ведь история семейства Медичи на несколько столетий стала историей Флоренции. Восхождение рода началось с Козимо Медичи, банкира, который за тридцать пять лет сумел подмять под себя все банки и стал некоронованным правителем Флоренции. И вы хотите сказать, что те часы принадлежали Медичи?

– Да, герцогам Медичи! – повторил Старыгин. – Поскольку над шарами была герцогская корона, украшенная виноградными листьями. И именно на это хотел перед смертью указать Войтынский. То есть он считал это чрезвычайно важным…

– А «Ночной дозор» перед Прагой побывал во Флоренции, в музее Уффици! – подхватила Катаржина. – Так что именно туда уходит след! Нам нужно ехать в Италию!

– Вряд ли это получится, – Старыгин помрачнел. – Вы же сами сказали, что меня разыскивают! Надо мной висит подозрение в убийстве, а теперь, возможно, и в двух!

– Тем более вам нужно покинуть Чехию, – не уступала Катаржина. – И чем скорее, тем лучше!

– Меня задержат в аэропорту при проверке документов!

– Значит, не нужно пользоваться самолетом! Поедем на машине, это проще всего!

– Вы хотите сказать, что на дороге документы проверяют не так тщательно?

– Да их, можно сказать, вовсе не проверяют. Единственное место, где могут попросить паспорт – это на границе Чехии с Австрией, а австрийско-итальянскую границу можно проехать почти не снижая скорости! Это же Евросоюз, можно сказать – одна страна!

За разговором они миновали пригороды Праги, и вдоль дороги потянулись ухоженные поля, расчерченные на геометрически ровные прямоугольники. Вдали, на горизонте, промелькнула невысокая гора, увенчанная хорошо сохранившимся замком с зубчатыми башнями, словно срисованным с детской книжки про спящую красавицу. Затем пролетели за окном машины аккуратные домики небольшой деревни, кирпичное здание пивоварни с высокой трубой, нарядные палисадники. Справа появилось белое двухэтажное здание придорожного ресторанчика или, скорее, трактира – яркие резные ставни, кружевные занавески в окнах, реклама местного пива над входом.

– Пожалуй, надо поесть и отдохнуть, – проговорила Катаржина, сворачивая на подъездную дорожку.

В зале было почти пусто, только пара краснолицых толстых немцев за угловым столом поглощала пиво и громко обсуждала достоинства чешских женщин. Одна из этих самых женщин, рослая голубоглазая блондинка в клетчатом платье и крахмальном переднике, подошла к посетителям и предложила им меню.

– Что вы предпочитаете? – спросила Катаржина.

– Только не кнедлики! – усмехнулся Старыгин, вспомнив комочки клейкого теста, которые ему подавали в самолете.

– Зря! – Катаржина покачала головой. – Как раз кнедлики здесь неплохо готовят!

– Лучше какую-нибудь рыбу.

– Могу предложить пану карпа, запеченного в шпике, – проговорила официантка.

Карп действительно оказался очень хорош, ароматная корочка буквально таяла во рту. Катаржине принесли большую круглую котлету с молодым картофелем и отдельно – что-то красное.

– Это наш местный сыр, называется «Хермлин», – пояснила она. – Он очень хорош жареный с брусничным вареньем.

Старыгин только пожал плечами. Он так устал и измучился, что совершенно не интересовался изысками чешской кухни. Он отказался от пива, и Катаржина попросила принести белого вина.

– Вам надо расслабиться, – сказала она, притушив голос до мягкости. – То, что с вами происходит, кого угодно может выбить из колеи…

Он поглядел в ее темные глаза и подумал с благодарностью, что первое его впечатление об этой женщине было неправильным. Несмотря на резкий голос и внешнюю угловатость, пани Катаржине не чужда некоторая мягкость и заботливость, как и всякой женщине. За редким исключением, конечно.

Старыгин слегка опьянел от сытной еды и от вина, окружающие звуки стали как-то глуше, впрочем, в ресторане было тихо и пустынно, немцы уехали на своем «Мерседесе».

Завершив обед чашкой крепкого кофе, Катаржина подозвала официантку и спросила, нет ли при ресторане комнат.

– Мы хотели бы отдохнуть, нам сегодня еще долго ехать…

Старыгин удивленно взглянул на спутницу, но ничего не сказал.

– Одна свободная комната есть, – сообщила официантка с двусмысленной ускользающей улыбкой и через минуту принесла ключ.

Не слишком твердо ступая по шатким ступеням, Старыгин поднялся вслед за Катаржиной по лестнице, захлопнул дверь маленькой уютной комнаты, большую часть которой занимала огромная кровать, повернулся к своей попутчице…

Дальнейшее было для него полной неожиданностью.

Доктор Катаржина Абст притянула его к себе и впилась в его губы долгим жадным поцелуем. Обняв его левой рукой, правой она повернула ключ в замке. Старыгин выронил дорожную сумку, неуверенно покосился на дверь, за которой раздавались удаляющиеся шаги официантки, и обнял Катаржину. Она торопливо расстегивала его куртку, гладила горячими руками шею, запустила пальцы в волосы, затем мелкими острыми зубами прихватила ухо…

Старыгин забыл обо всем на свете, подхватил Катаржину и понес к кровати. Отдельные детали одежды разлетались по комнате, как осенние листья в бурю.

Действительно, все происходящее напоминало бурю своей стремительностью, неожиданностью и бешеным темпом. Катаржина жадно и безжалостно набрасывалась на любовника, впивалась в его тело горячими неутолимыми поцелуями, раздирала его кожу острыми ногтями. Во всем этом было больше боли и борьбы, чем любви и наслаждения.

И, как всякая буря, это быстро кончилось.

Они лежали рядом, потные и изможденные, как выброшенные волнами на берег жертвы кораблекрушения, и темные короткие волосы Катаржины щекотали шею Старыгина.

Тут он несколько пришел в себя и с удивлением подумал, что же все это значит.

До сих пор он не замечал в своей спутнице ни малейшего проявления женского интереса, да и она, признаться, была не в его вкусе – угловатая, резкая, насмешливая… Дмитрий Алексеевич предпочитал женщин мягких, нежных, романтичных.

Поэтому налетевшая на них буря африканской страсти очень удивила его.

Он смотрел на ее тело – длинное, мускулистое, покрытое смуглой матовой кожей, и она казалась ему загадочной, непостижимой, как египтянка с древнего барельефа.

Катаржина почувствовала его взгляд, приподнялась на локте и ответила долгим изучающим взглядом – без улыбки, без нежности, с каким-то непонятным любопытством, и вдруг нежно и страстно поцеловала в ямку у основания горла.

– Ты как вампир, – охрипшим от волнения голосом проговорил Старыгин и обхватил темную, коротко стриженную голову.

– Почему – как? – проурчала она, покрывая его тело поцелуями, спускаясь все ниже и ниже. – Я и есть вампир… точнее – вурдалак, ты разве не знал, что Чехия – родина вурдалаков? Я сейчас выпью твою кровь, и ты тоже станешь вурдалаком…