Фамильный оберег. Камень любви - Ирина Мельникова

Парни направились к машине, присели на траву рядом с хозяином внедорожника. Волосы у них были влажными, видно, только что искупались в реке.

Женщина и Людмила подошли к палатке. Прятаться не было смысла, и Татьяна поднялась из шезлонга. Тем более женщина смотрела на нее с веселым удивлением, приподняв красиво очерченную бровь.

— Знакомьтесь, — Людмила на удивление доброжелательно улыбнулась. — Татьяна, художник экспедиции. А это Раиса Леонидовна, моя тетя.

— Бывшая, бывшая тетя, — игриво заметила Раиса. — Но это чисто условно. Я тебя по-прежнему люблю, моя девочка.

И снова перевела взгляд на Татьяну.

— Татьяна? — казалось, она даже обрадовалась. — Очень, очень приятно. Я много о вас наслышана.

«Интересно, от кого? — хмыкнула про себя Татьяна. — Неужто Людмила постаралась? Или Анатолий? С чего вдруг?» Но вслух вежливо поинтересовалась:

— Надо же! И что вам наговорили?

— Люся говорит, что вы художник от бога.

Краем глаза Татьяна заметила, как покраснела Людмила, видно, не ожидала, что бывшая тетка так свободно, по-легкому, выдаст ее. А та продолжала без тени смущения.

— Теперь я вижу, вы и вправду красавица. У Толика губа не дура!

Последние слова она произнесла с милой улыбкой, но глаза неприятно блеснули.

Татьяна незаметно вздохнула. Возможно, она искусственно взращивает в себе неприязнь к этой симпатичной и искренней женщине. Но в чем та провинилась? Только в том, что когда-то была женой Анатолия?

Пересилив желание повернуться и уйти, Татьяна приветливо улыбнулась. Они обменялись парой-тройкой фраз, необязательных и взаимно приятных, причем Татьяна пыталась понять, с чего вдруг Людмила расхваливала ее. Девчонка все это время относилась к ней без симпатии, и вдруг такая перемена!

— Рада была познакомиться, — Раиса протянула ей руку. — Надеюсь, еще увидимся!

— Непременно увидимся, — бодро ответила Татьяна, невольно давая понять, что она здесь надолго и потому их встреча неизбежна.

Раиса это отметила. На мгновение тонкие бровки сошлись на переносице, она тряхнула головой, отчего русые локоны тщательно уложенной прически упали на лоб. А их хозяйка склонилась и быстро прошептала:

— Милая, если имеете на Толика виды, то предупреждаю, чисто по-дружески, как женщина — женщину, Рейнварт — редкостный зануда! Вы с ним еще намаетесь!

Татьяна не успела ответить. Резкий голос Анатолия заставил их оглянуться.

— Раиса! Что ты тут делаешь?

— Солнце мое, — развела руками Раиса, — ты не рад меня видеть? Так, может, хоть сыну обрадуешься?

— Кирилл? Он здесь? Но ты же говорила, что он собрался в спортивный лагерь?

— В последний момент наотрез отказался. Поеду, говорит, к отцу в экспедицию. Как ни уговаривала, уперся — не свернуть. Такой же упрямый, как ты.

— Совсем неплохое качество, — усмехнулся Анатолий. — Где он?

— Кирюшка! — прокричала Раиса и призывно помахала рукой. — Идите сюда. Папа пришел!

Затем торопливо добавила:

— Он не один. Руководитель исторического кружка, в котором Кирюшка занимается, попросился с нами. Тоже хочет поработать в экспедиции. Ты уж не отказывай. Твой сын в нем души не чает.

— Пусть работает, — буркнул Анатолий. — Землекопы нам нужны.

— Так ты и Кирюшку определишь в землекопы? — ужаснулась Раиса. — На жару, в грязь?

— Позволь нам самим разобраться, где ему работать! Парень взрослый уже, а ты все сюсюкаешь с ним, как с малюткой.

Раиса вспыхнула, глаза ее сузились от гнева, но тут подошли Кирилл и бородатый руководитель кружка.

— Папа! Рад тебя видеть.

Голос сына был удивительно похож на голос отца. Они обнялись, и Татьяна вновь отметила их поразительное сходство.

— Ну, Кирилл! Ну, удружил! — Анатолий, улыбаясь, потрепал сына по плечу. — А я уж, грешным делом, думал, что все лето тебя не увижу.

— Папа, познакомься, — мальчик повернулся к своему спутнику. — Илья Алексеевич. Руководитель нашего археологического кружка.

— Рад приветствовать коллегу, — Анатолий пожал ему руку. — Хотите поработать на раскопе? Что ж, рабочие руки нам нужны.

Учитель смутился.

— Скажете тоже: «Коллега!» Так, увлечение с детства…

Анатолий прищурился.

— В нашем университете учились? Что-то я вас не припоминаю.

— Нет, я из Москвы. В вашем городе недавно. А вы у нас, в Доме детского творчества, лекцию читали о Кыргызском каганате.

— Было дело, — кивнул Анатолий и обратился к Людмиле: — Покажи новобранцам их места в палатке.

— Папа, мы вещи пока у тебя оставили, — сказал Кирилл. — Можно забрать?

— Забирайте, — усмехнулся Анатолий, — мне они ни к чему.

Кирилл и учитель скрылись в палатке. Раиса проводила их взглядом и перевела его на Анатолия.

— С чего вдруг отправляешь Кирюшку в общую палатку?

— Будто ты не понимаешь? — Глаза Анатолия сузились. — Кирилл будет работать землекопом, а не сыном начальника экспедиции. Впрочем, спроси у него, хочет ли он жить на особых условиях, а я послушаю, что он тебе ответит.

Раиса сердито фыркнула:

— Твоя порода, кто бы сомневался!

— Кстати, с чего вдруг Пролетов твоим водителем заделался? — Анатолий кивнул в сторону машины. — Не подошел, не поздоровался. С каких это пор, даже раскопом не поинтересовался?

— С тех пор, как я вышла за него замуж, — Раиса надменно усмехнулась. — Будь теперь осторожнее в выражениях!

— Замуж? — Анатолий удивленно поднял брови. — Когда успела? Он ведь женат.

— Развелся, — коротко ответила Раиса. — Позавчера мы расписались.

— И где ж ты подхватила местного олигарха?

— Я оформляла экспозицию в его частном музее. Вот он и оценил меня как профессионала, ну и… — Раиса смущенно потупилась. — И как женщину, естественно.

— Ловко ты его окрутила! — Анатолий покачал головой. — Что ж ты тогда часы из музейной коллекции в ломбард отнесла?[18]Мало платил? Жадный?

— Я всегда знала, что ты сволочь, Рейнварт! — процедила сквозь зубы Раиса. Ее миловидное лицо покрылось красными пятнами. — Дались тебе эти часы! Я их вернула, дело закрыли, у музея никаких претензий. Тебе мало моего позора?

— Олигарх подсуетился, чтобы кражу замяли?

Желваки выступили у него под кожей, и Анатолий с такой силой сжал кулаки, что побелели косточки на пальцах. В таком состоянии Татьяна видела его впервые и предпочла отступить к шезлонгу. Она понимала, что поступает некрасиво: нельзя ей присутствовать при ссоре бывших супругов. Но что-то удерживало ее. И было это не простое любопытство — его бы она себе не простила. Ее остановил острый, почти болезненный интерес. Она знала Анатолия внимательным, заботливым, любящим. А каков он в гневе, каков, когда презирает женщину или даже откровенно ее ненавидит?