Чёрная кровь Сахалина. Генерал-губернатор - Александр Башибузук

Мы вернулись на бал, а примерно через час встретились у моей машины.

– Я отговорился тем, что мне нездоровится, – сообщил Харуми. – И у меня есть предложение, мистер де Лавардан. Я снимаю небольшой дом в пригороде. Там есть вполне прилично оборудованный зал для упражнений – отличное место для поединка. Живу я только с женой, так что нам никто не помешает.

– А супруга не помешает?

Харуми пожал плечами.

– Конечно нет. Кимико – жена самурая. Она все понимает. Она никому ничего не скажет, даже если вы меня убьете. Просто не сможет уже сказать…

Я не стал задавать лишних вопросов и молча кивнул. Вряд ли в доме полковника меня будет ждать засада. Слишком уж затейливая получается комбинация даже для хитромудрых азиатов и очень трудная по исполнению. К тому же затея с поединком и так не самая умная, так что, как я всегда говорю, коготок увяз – всей птичке пропасть.

Впрочем, некоторые меры на случай неприятных неожиданностей я все-таки принял.

Через час мы добрались до небольшой виллы на окраине города. По совету Харуми я оставил машину на соседней улице, а к самому строению мы дошли пешком. Внешне домик ничем не отличался от любого американского, но только я шагнул во двор, как сразу попал в Японию. Светящиеся бумажные фонарики, вымощенные камешками дорожки, цветы и карликовые деревья. Где-то мелодично посвистывала невидимая птичка, мерно журчала вода, и цокал фонтанчик из бамбуковых трубок.

Из дома вышла миниатюрная японка в цветастом кимоно и деревянных сандалиях в форме скамеечек. Я ожидал увидеть на ее лице маску из белил, но жену полковника украшали только искусно сделанный макияж и высокая причудливая прическа.

Харуми бросил резкую фразу. Непосвященный человек мог бы подумать, что он обругал жену, но я с грехом пополам уже выучил основы японского и понял: он просто сообщил ей, чтобы встречала уважаемого гостя. С которым… с которым у него состоится поединок.

На лице японки не промелькнуло ни малейших эмоций, и она тут же склонилась в глубоком поклоне.

– Прошу быть моим гостем, мистер де Лавардан, – сказал Харуми. – Но, так как у нас мало времени, пожалуй, сразу приступим к главному. Переодеться мы сможем в зале. Прошу…

Мы обогнули дом по узенькой дорожке и подошли к каменному продолговатому зданию. Как я понял, Харуми соорудил свой зал в бывшей конюшне. Внутри не оказалось ничего необычного – пол, покрытый татами, обшитые бумагой стены, чучела из рисовой соломы и небольшой алтарь. Правда, освещали помещение не японские фонарики, а газовые светильники.

– Прошу, мистер де Лавардан… – Японец сдвинул одну из перегородок в торце зала. – Вам здесь будет удобно. Я расположусь напротив, не беспокойтесь, вы меня будете видеть…

Признаюсь, у меня даже мелькнула мысль отменить поединок, так как Харуми вызывал откровенную симпатию, но она тут же пропала. Симпатия к кому-либо – совсем не повод его не убивать.

Для поединка я выбрал эспаду – длинный узкий меч работы толедского мастера шестнадцатого века Игнасио де Аяла. Обоюдоострый, сужающийся к острию клинок длиной чуть больше метра, гарда сложная, корзинчатая, из переплетающихся витых дужек. Легонькая, можно рубить и колоть, металл – высочайшего качества. Мой рабочий инструмент, с ней я тренируюсь уже несколько лет. В пару к ней прихватил дагу, комплектную эспаде. Я вызываемая сторона, так что не обессудьте: беру с собой, что хочу.

Из одежды – стандартный тренировочный наряд: штаны до колен, широкий пояс из шелка и рубаха с широкими рукавами. На ногах – кожаные туфли без каблука. На руках – перчатки с длинными крагами из тонкой воловьей кожи. Все просто и функционально. Ну и припас небольшой сюрприз на случай неожиданности.

Японец переоделся для поединка практически одновременно со мной. Его наряд и оружие не стали для меня неожиданностью.

Широкие штаны-хакама и короткое кимоно. На лбу повязка. Он остался босым, а из оружия выбрал себе длинный двуручный меч – тати. Судя по внешнему виду, работы примерно того же периода, что и моя эспада. За поясом виднелся кинжал танто.

– Мистер де Лавардан, я готов… – Полковник церемонно поклонился мне.

Я хотел вернуть поклон, а потом вдруг обратил внимание на то, что взгляд японца устремлен куда-то мне за спину. Почти сразу послышался топот, и в зал быстрой походкой практически вбежали еще три самурая, одетые точно так же, как и Харуми, только в других цветах, и вооруженные более короткими мечами…

Японцы почему-то не бросились на меня, а выстроились в рядок у стенки напротив, держа руки на рукоятках мечей. Двое выглядели примерно ровесниками Харуми, а третий – совсем молодой. На жестких лицах не проявлялось никаких эмоций – они стояли, словно каменные болванчики.

Признаюсь, все это время я чего-то подобного невольно ожидал и особо не удивился такому повороту событий. Косоглазые, чтоб их; совершенно другой менталитет, абсолютно непонятный европейцу. Все эти россказни о самурайском благородстве – чушь собачья. И вообще, бусидо – кодекс чести самурая, свод единых правил, – создано совсем недавно. Или пока еще не создан, увы, точно не помню. Его составитель (если не ошибаюсь, его звали Нитобэ Инадзо) постарался сильно облагородить свое сочинение. Хотя и в нынешнем виде там полно абсолютно чуждых европейцу смыслов, которые можно трактовать, как угодно.

И большая ошибка – сравнивать рыцарский кодекс чести с бусидо, это абсолютно разные вещи. К примеру, неожиданное нападение на безоружного противника вполне укладывается в самурайские правила жизни.

Одинаково лишь только то, что самурай точно так же, как и рыцарь, – просто орудие своего господина. Служение сюзерену – единственный смысл жизни. И за то, что на уме у господина, оные товарищи не отвечают совершенно. Их долг – просто выполнять приказ, без раздумий и рассуждений. Причем в японском варианте момент подчинения вообще безоговорочный. Даже специальный термин есть – гири, то есть моральная необходимость, заставляющая человека порой делать что-то против собственного желания или вопреки собственной выгоде. Но не суть.

Итак, меня банально заманили в западню. Задумка немудрящая, имеющая очень мало шансов на реализацию, но все-таки реализованная благодаря точному расчету и великолепной актерской игре. Красавчик, ничего не скажешь. Хотя буду честен, ничего бы у них не получилось, если бы я сам не позволил себя заманить. Да-да, позволил, причем, скажем так, намеренно. Ну захотелось нервы пощекотать, чего уж тут. Опять же, была тайная надежда, что Харуми не станет подличать.

– И как это понимать, мистер Харуми? – Пользуясь возможностью, я слегка скорректировал свое положение в пространстве и отступил к другой стене для возможности лучшего маневра.

Реакция самурая меня не удивила.

– Мистер де Лавардан, – Харуми вежливо поклонился, – мы решили оказать вам честь.

Японец не выглядел смущенным, как может выглядеть человек, только совершивший подлость, совсем наоборот – он выглядел абсолютно довольным собой и полностью невозмутимым.