Чёрная кровь Сахалина. Генерал-губернатор - Александр Башибузук

Русский премьер на мгновение задумался, после чего встал, вышел из кабинета, но уже через минуту вернулся.

– Можете говорить, месье де Лавардан. Вариант прослушивания сведен к минимуму.

– Благодарю, господин премьер-министр. Я постараюсь ответить на ваши вопросы максимально откровенно. Итак, во мне есть русская кровь, господин премьер-министр, я считаю Россию своей исторической Родиной и в своих действиях в ее отношении исхожу исключительно из искренних патриотических побуждений. Отчасти подтверждением моих слов и добрых намерений является программа переселения соотечественников на Сахалин, которую я изначально включил в договор. Сами понимаете, если бы я исходил из корыстных, исключительных интересов, ничего подобного там никогда не было бы. Зачем коммерсанту, заботящемуся только о прибыли, еще одна статья внушительных расходов?

Столыпин, не отрываясь от документов, кивнул.

– Что касается данной информации, она попала ко мне в большей степени случайно. Если подробней, мне ее передали такие же неравнодушные к судьбе отечества патриоты.

– Здесь все документы? – Премьер внимательно на меня посмотрел.

Я про себя улыбнулся. Конечно же ты хочешь знать, на кого еще у меня есть компромат. И главное, что у меня есть на тебя. Надо бы слукавить слегка.

– Здесь только краткие выдержки, касающиеся известного нам лица. В случае необходимости я предоставлю полный объем документов. Но они будут затрагивать не только его, так как преступные деяния совершались по сговору большой группой лиц.

– Хорошо… – Столыпин наконец оторвался от папки. – Как вы собираетесь действовать?

– Для начала просто в личной беседе убедить известное вам лицо не ставить препон. А если оно не внимет голосу разума, фрагменты документов начнут попадать в газеты. В том числе европейские. Фигурант будет полностью скомпрометирован, скандал выйдет знатный. Я не берусь спрогнозировать его масштабы и политические потрясения, которые он вызовет.

Столыпин надолго задумался.

– Попадание документов в прессу нежелательно… – наконец озвучил он свое мнение.

Я с пониманием кивнул. Не сомневаюсь, ему очень хотелось отомстить Витте, но дело в том, что подобный скандал нанес бы грандиозный ущерб политическому имиджу державы, а он как премьер-министр не мог такого допустить. Ну что же, Столыпин подтверждает сложившееся у меня о нем мнение. Крепкий профессионал и ценит интересы державы прежде всего, не ставит на первое место личную выгоду. И главное, у меня не данных о том, что он замешан в связях с иностранными государствами.

– Вы можете оставить эти документы у меня? – задал следующий вопрос Петр Аркадьевич.

– Конечно, господин премьер-министр.

– И при этом пока не предпринимать никаких действий? – Столыпин испытывающе на меня посмотрел.

– И не буду ничего… – охотно согласился я, сделав акцент на последней фразе. – Пока предпринимать.

Столыпин удовлетворенно кивнул.

– В таком случае я попробую сам урегулировать эту проблему бескровным методом. А что до… – Он сделал неопределенный жест. – Вы упоминали, что можете решить вопрос.

– Вы о Распутине? Да, могу.

– Как? Варианты? Считаю необходимым напомнить вам: любые противозаконные методы недопустимы. Находясь на территории Российской империи, вы обязаны соблюдать российские законы. Мало того, в связи с известным вам положением фигуранта решение должно быть крайне деликатным.

– Несомненно, – охотно уверил я. – Деликатно и законно – это в моих же интересах. Вы упоминали, что у Распутина появился какой-то свой интерес?

– Да, у меня сложилось такое мнение, – подтвердил Столыпин. – Но какой – увы, пока неизвестно.

– Не прослеживается ли в его действиях поддержка интересов какого-либо иностранного государства? – напрямую спросил я. – Желающего торпедировать нашу сделку? К примеру, Японии?

– Да, Япония будет не в восторге от нашей сделки, но у меня пока нет информации, что они действуют через этого немытого мужика. – Столыпин едва заметно пожал плечами и нервно потянулся к серебряному портсигару на столе, но тут же убрал руку.

– Хорошо, господин премьер-министр. Для начала я попробую деликатно пообщаться с Распутиным. Сам или через кого-либо, – еще раз пообещал я и тут же соврал: – В любом случае я ничего не буду предпринимать без согласования с вами.

– Я надеюсь на вас. Итак, продолжим. Что вы скажете, господин де Лавардан, о…

Разговор со Столыпиным продлился до самого вечера, и в целом я остался доволен. Но только в целом. Изначально я собирался раскрыть премьеру свои полные замыслы и сделать своим союзником, но в результате беседы отказался от этой идеи. Надежного союзника из него не получится, как ни крути. При всех своих достоинствах Столыпин жутко самолюбив и не потерпит игры в качестве ведомого. А ведущим он мне абсолютно не нужен.

Ладно, посмотрим, как дело закрутится дальше. Разберется с Витте – хвала и слава, если нет – сам займусь. Ну а мне надо думать, как поставить на место паршивого хлыста Распутина. Грохнуть бы его, козла душного. Впрочем, может, и грохну. На все воля божья. Так, что у меня на сегодня? Ага, встреча с Савинковым…

Изначально по приезде в Санкт-Петербург я занял апартаменты в гостинице «Европа», но потом переехал в арендованное имение за городом, на берегу Финского залива. По большей части – для лучшего обеспечения безопасности, так как подозревал, что очень скоро появятся желающие со мной расправиться. Вот туда я и собрался отправиться, сразу после того как покинул Мариинский дворец, где встречался со Столыпиным.

– Домой, – приказал я, сбросив с себя ненавистный цилиндр.

– Отец… – Тайто с готовностью кивнул и завел мотор машины.

– Как поговорил с министром? – Лука с намеком посмотрел на автомобильный бар.

– Так себе. – Я отрицательно отмахнулся. – Дома уже приму под горячее.

После чего, повинуясь неясному чувству тревоги, выудил из ящика кольт, который оставил там перед свиданием со Столыпиным, и положил во внутренний карман жилета.

Лимузин быстро вырулил с Исаакиевской площади – айн почти сразу же освоился в Санкт-Петербурге.

Я рассеянно глазел через окошко на покрытые снегом крыши и на прохожих, как вдруг почувствовал чей-то взгляд, пронзивший меня, как острие меча. И, еще даже не осознав, что этот взгляд значит, инстинктивно заорал:

– Гони!..

Петербург, тоже мне… Увы, самодержец всероссийский, государь Петр номер один, когда планировал город, даже не подозревал об автомобилях. Да о них еще пару десятков лет назад вообще никто не подозревал.

Мотор истошно взревел, айн вдавил педаль газа и почти сразу затормозил, едва не врезавшись в вынырнувшую из переулка ломовую телегу, груженную бочками, – ширины улицы не хватило, чтобы благополучно с ней разъехаться.