Любовный контракт - Александра Джонс

В два часа Оливия разрезала красную ленточку у входа в большую палатку с закусками, и праздник был объявлен официально открытым. Потом вместе с другими членами жюри она обходила разнообразные киоски и палатки, оценивая достоинства экспонатов.

Миссис Даннимотт выиграла два первых приза, за лучший фруктовый кекс и за апельсиново-грейпфрутовый мармелад, горшочек которого был должным образом преподнесен хозяйке поместья. Мистер Даннимотт также получил первый приз за свои георгины и второй — за огурцы. Деревенский мясник, мистер Уимен, он же местный фермер, выиграл первый приз за бычка по имени Брут, в то время как в палатке художников Аннабел взяла три первых приза: за акварель «Деревня», за коллаж «Старая кузница и утиный пруд» и за резьбу по буковому дереву под названием «Мать и дитя». Оливия не могла понять, как семейная матрона находит время еще и на творчество.

Макс тем временем жадно глотал пиво в палатке-буфете вместе с другими завсегдатаями деревенской пивной «Герб Мидхэрста». Владелец «Герба» Артур Стэпли выставил для угощения гостей целую бочку.

Это был хороший способ познакомиться с соседями. Они то и дело приглашали Оливию примкнуть к какому-нибудь местному комитету или организации, включая МОАЛ — Мидхэрстское общество актеров-любителей. Сегодня, кстати, МОАЛ давало на лугу импровизированное представление «Матушка-гусыня» [18]. Оливия, как новая хозяйка поместья, имела решающий голос в определении лучшего актера и актрисы, а также лучшего самодельного костюма. Выбирать было трудно — все играли хорошо и остроумно, — но она выбрала Матушку-гусыню, не только за старания мисс Логанберри, главы труппы, которая была в костюме из собственноручно надерганных гусиных перьев, но и потому, что той досталось больше всего смеха.

Теодор Гривз совершенно сразил Оливию, подарив ей собственного издания (отпечатанную на принтере) книжку «Мидхэрстские разбойники открывают новые пути».

— Собираемся проложить новую трассу в нижнем конце ваших владений, миссис Маккензи, — сказал он, как будто совершенно очарованный тем, что его прогнали с прежней дорожки. Оливия задумалась о цене его покладистости и подарка. Сколько же Стюарту пришлось сунуть старому козлу и его стаду? Но тут Теодор добавил: — Может быть, «Лэмпхауз» сможет опубликовать какую-нибудь из моих будущих книг? У меня по всем углам валяются рукописи, и вовсе не о туризме. Если бы вы согласились прочитать их…

Оливия одарила его ослепительной улыбкой, чтобы скрыть свои, чувства: слово «прочитать» всегда заставляло ее стискивать зубы.

— Мне очень жаль, мистер Гривз, но «Лэмпхауз» в настоящее время не принимает новый материал. Мы буквально завалены рукописями на обозримое будущее.

— Но когда-нибудь, миледи, я смогу показать вам мои сочинения? Знаете, они ужасно интересные!

— О да! — сказала Оливия и поспешно отошла.

Как бы ей хотелось, чтобы люди не приставали к ней в самые неожиданные моменты с просьбами опубликовать их писанину только потому, что знали ее как издателя. Ее отца тоже страшно раздражали подобные просьбы. Он в таких случаях говорил: «Большинство людей думает, что у них внутри сидит целый роман. Ну, так пусть он там и остается!»

К пяти часам толпа на лугу поредела, потому что все пошли смотреть, как викарий Мидхэрста будет спускаться по канату с колокольни. Представители прессы и ТВ были там и запечатлели волнующий момент, когда Эйдриан застрял на полпути и минут пять болтался в воздухе, потому что лебедку заело. Но в конце концов он благополучно и благопристойно приземлился среди надгробных камней под аплодисменты и приветственные крики. Бледная Пэтси с облегчением поднесла ему кружку пива — она, видно, уже успела почувствовать себя вдовой.

Повернувшись, чтобы вернуться на луг и завершить свое представление в роли хозяйки поместья, Оливия вдруг споткнулась и упала прямо среди могил. Она даже не Поняла, что случилось, — то ли подвернулся каблук, то ли у нее закружилась голова, то ли ее подтолкнуло какое-то привидение.

Когда через несколько минут она пришла в себя, то обнаружила, что лежит на скамье, а местный врач, доктор Гаррет, суетится около нее со своим стетоскопом. Аннабел, Тэнди, викарий и его жена сочувственно и обеспокоенно глядели на нее. Чувствуя себя неловко — на дорогом платье были пятна от травы — она украдкой всхлипнула и попыталась подняться.

— Ну, ну, миссис Маккензи, Оливия, полегче, вам пока не надо дергаться, — сказал доктор Гаррет, мягко укладывая ее голову обратно на подсунутую кем-то подушечку.

— Что случилось? — в замешательстве спросила Оливия, ее до того бледное лицо порозовело от смущения.

— Только то, чего можно было ожидать в вашем положении, дорогая, — сказал доктор, убрав в карман стетоскоп и похлопывая ее по руке. — Вы перегрелись на жаре — этого, конечно, вам сейчас не следует допускать.

В это время Пэтси принесла ей из ризницы стакан воды, а Тэнди подала помятую шляпу. Оливия начала чувствовать себя немножко лучше, но тут Тэнди пропищала:

— Доктор Гаррет, мама говорит, что у Оливии ребеночек, но она этого не знает, потому что раньше никогда не имела!

Оливия была готова убить малышку Тэнди ван дер Кроот, распространяющую заведомую ложь — ведь тест показал отсутствие беременности! Однако доктор Гаррет согласно кивнул.

— Я тоже так думаю, Тэнди, но подождем и посмотрим. — Он обратился к Оливии. — Вы ведь еще не записывались ко мне на прием, моя дорогая?

— Я в жизни не болела… А сейчас у меня так мало времени, чтобы…

— Следить за своим здоровьем? Нет и нет, милая леди! Вы обязаны выкроить время из своего делового графика. Понедельник утром, восемь тридцать, и никаких отговорок! Мы вас обследуем и убедимся, что все в порядке.

Смеющиеся серые глаза и отеческая улыбка успокаивали Оливию. Но несмотря на это она чувствовала себя школьницей-прогульщицей. Слава Богу, что почти все, включая местных фотографов, уже ушли от церкви, когда она так позорно свалилась! Оливия взяла себя в руки и оживленно сказала Эйдриану:

— Я чувствую себя очень неловко! Извините за задержку, викарий, давайте поторопимся?

Он покачал головой.

— Доктор не велел. Он сказал, вам надо провести остаток дня в покое. Сегодня — никакого шума, никакой жары, Оливия. В вашем состоянии это рискованно.

Хотелось бы ей знать, на какое «состояние» они ссылаются! Ведь ясно, что все это — обычный обморок!

— Мне, право, ужасно неловко. Спасибо за вашу доброту… но я сейчас чувствую себя вполне нормально!

Пэтси поспешно и деловито сказала:

— Оливия, я считаю, что Эйдриан вполне может сам раздать оставшиеся призы детского конкурса нарядов. Вы свою работу выполнили, и выполнили очень хорошо.

— Прекрасно сделано, — подтвердил Эйдриан. — Мы были бы рады привлечь вас в фондовый комитет Мидхэрста, чтобы со временем снять нагрузку с плеч Пэтси — но только когда вы оправитесь.