Любовный контракт - Александра Джонс

С порозовевшим лицом и блестящими глазами, болтая о том и о сем со старым садовником, Оливия с удовольствием расчищала склон холма — ее холма. Настоящий кентский крестьянин, Энди объяснил ей разницу между словами «из Кента» и «кентские», о которой она понятия не имела.

— Кто родился по ту сторону Медуэя, мэм, тех называют мужчинами и женщинами из Кента, а нас, родившихся по эту сторону, — кентскими мужчинами и женщинами.

Только когда костер превратился в груду тлеющих углей и стало слишком темно для работы, Энди Графтер пошел домой. Оливия оценила то, что он пожертвовал выходным днем ради расчистки джунглей, оставшихся от старого генерала. Стюарт будет доволен, увидев перемены в саду.

Перед сном Оливия долго отмокала в чудесной пузырящейся ванне с «Букинистом» на подставке перед собой. Но чтение не помешало ей задремать. Она проснулась, только когда вода стала неуютно прохладной. Где-то вдали звонил телефон, но, пока она добралась к нему, он замолк. Ну и не надо, подумала она и приготовила себе чашку какао в постель — жалкий суррогат уюта в отсутствие Стюарта.

На следующее утро Оливия явилась к доктору Гаррету ровно в половине девятого. Ей не пришлось ждать, поскольку она была записана первой. Он подтвердил, что у нее двухмесячная беременность и, возможно, небольшая анемия, отсюда и обмороки. Взяв пробу крови, доктор отослал ее на анализ в лабораторию, а пока что прописал ей таблетки, содержащие железо.

Медсестра записала ее в женскую консультацию — на ежемесячный осмотр в течение последующих пяти месяцев и раз в две недели после этого, если ее состояние не потребует более частого наблюдения. Блестя глазами и очаровательно улыбаясь, что несколько смягчило угрозу, доктор Гаррет обещал лично побить ее палкой, если она не будет регулярно являться на осмотры.

По дороге в офис — пятьдесят пять минут по скоростному шоссе до дымного города, где она прожила всю свою добрачную жизнь, — Мидхэрст представлялся Оливии каким-то иным, отдельным миром. Ни старый Лондон, ни то в нем, что относилось к Лондону двадцать первого века, больше не казались ей таким привлекательным, как в годы девичества. Если уже сейчас в городе полно автомобильных пробок, угарного газа, нищих, террористов и жестокости, то что же будет через несколько лет, в так называемый «рассвет нового тысячелетия»? Об этом невыносимо даже думать!

Жизнь в деревне тоже имела свои отрицательные стороны — отсутствие централизованной канализации, непредсказуемые помехи в компьютере во время грозы… Ах, подумала Оливия, Добрая Старая Англия, которая — теоретически — может каждому помочь достать луну с неба, все еще не способна предоставить сельскому населению городские удобства! Но все-таки там хорошо жить!

Оливия продолжала созерцать затылок Эрнста. Она понятия не имела, почему вид этой коротко подстриженной головы (он никогда не носил шоферскую фуражку, за исключением официальных случаев) вызвал у нее столь сентиментальные мысли о старомодном сельском жилье, о том, как хорошо оно по сравнению с жизнью в городе и как ей повезло, что у нее есть крыша над головой, пища на столе, любовь и забота таких родителей, как Мэгги и Гарольд (вот уж не думала она, что когда-нибудь признается в этом), достаточно денег в банке, чтобы платить людям, делающим за них со Стюартом черную работу, и плюс ко всему — крепкое здоровье. О чем же ей, Оливии Пенелопе Котсволд-Маккензи, еще беспокоиться?

О старении, вот о чем. Она становится старше и мудрее, она начинает понимать цену истинным друзьям — в противовес случайным знакомым, которые норовят больше взять, чем отдать. Немногим прекрасным людям, вроде Бэрди, Данкерса, Эрнста и тому подобных «сторонников Олли из старой фирмы». Легран, конечно, к ним не относится. Винни всегда была эгоисткой, которой ничего не стоило нанести удар в спину. И в Мидхэрсте у нее уже немало друзей — Аннабел, Эйдриан и Пэтси Фербенкс, миссис Даннимотт с семьей, доктор Гаррет и Энди Графтер — настоящих друзей!

Жизнь на самом деле не такая уж плохая штука, не правда ли? — спросила она себя, сидя на заднем сиденье «даймлера». Ты все это имеешь, Оливия Пенелопа Котсволд-Маккензи, так не будь же неблагодарной!

При мысли о Стюарте ей еще больше взгрустнулось. Без него она ощущала зияющую пустоту в жизни. Ее тоска не имела ничего общего с сексом, с чувственностью и похотью, Оливию переполняло душевное тепло, любовь и нежность. Она отнесла эти чувства на счет материнского инстинкта, внезапно пробудившегося в ее теле. Очень разумно и столь же огорчительно!

Поездку во Франкфурт пришлось отменить из-за утренней тошноты и отсутствия мужа. Раньше она никогда не пропускала Франкфуртскую книжную ярмарку, где они с Винни гуляли ночи напролет целую неделю! И даже при этом ухитрялись продать кучу книг — в основном, Винни, не она.

Ладно, забудь Винни! Все, что сейчас тебе нужно от жизни и от брака, — это полная поддержка со стороны Стюарта. Нам предстоит впервые стать родителями, и я хочу иметь круглосуточную помощь в семейной жизни, материнстве и управлении имением.

До чего же эгоистичны мужчины! Ее мать посвятила отцу, этому книжному магнату, всю свою жизнь, и куда это ее привело? На курсы гольфа во Франции! Стюарт мог бы попытаться увеличить свою сельскую и домашнюю активность, хотя бы как хобби, а не заниматься только управлением и инвестициями. Она так и скажет ему, пусть только он вернется! Хватит говорить о «компании вдвоем», им обоим надо переосмыслить свой образ жизни, потому что беременность свалилась на них абсолютно неожиданно. А что скажет Стюарт об этой маленькой оплошности? — размышляла она.

Впрочем, это уже почти ничего не значило для нее. Теперь главное их дело — самым тщательным образом выкормить своего драгоценного малыша. В конце концов, отец, старый магнат, и Маккензи-старший, бывший мальчишка-газетчик с угла 33-й улицы, требовали от них внука, которому могли бы передать свое издательское бессмертие. Сразу два деда, готовых осыпать внука деньгами, один весьма состоятельный, другой вообще мультимиллионер. Да, у их наследника будет гораздо больше, чем они со Стюартом имели для начала.

Неплохо для крещенского подарка, детка! — мысленно сказала она еще не сформировавшемуся существу внутри себя, которому оставалось еще семь месяцев до первого кормления у ее груди.

Больше всего Оливии сейчас хотелось знать, будет ли Стюарт в Мидхэрсте через семь месяцев. Сядет ли рядом за стол, приготовив для нее тарелку овсянки и мороженое и утверждая, что она выглядит восхитительно с пузом, которому позавидовал бы верблюжий горб. Она бы полюбила его еще сильнее, если бы он смог разделить с ней именно эту часть родительского опыта.

Он прилетал из Торонто сегодня, и она должна увидеть его вечером. Говорят, что разлука укрепляет любовь. Это верно, она просто умирала от желания снова увидеть мужа!

Оливия впорхнула в кабинет счастливая от сознания, что вынашивает в себе еще одну маленькую душу. Бэрди сортировала почту на столе.

— Что ты здесь делаешь, Бэрди Гу? Я полагала, что дала тебе неделю отпуска.