Сват из Перигора - Джулия Стюарт

Дантист вырулил на стоянку у сада Монахов, и в следующий же миг сердце у него упало: освободившееся место оказалось рядом с автомобилем торговки рыбой — он безошибочно узнал его по ржавчине, которую владелица упорно не замечала, точь-в-точь как и остатки пищи, застрявшие между ее зубов. Но, прежде чем Ив Левек успел дать деру, откуда ни возьмись возникла она сама. На сей раз — с облегчением отметил он — плечи Сандрин Фурнье были скрыты под белой блузкой с коротким рукавом, однако поскольку ткани приходилось то подниматься, то спускаться по контурам живота и груди грибной отравительницы, блузка едва доставала до пояса довольно безобразной юбки. Целуя торговку рыбой в щеку, дантист задержал дыхание. Но тщетно. Стоило ему вновь вдохнуть, как его буквально обдало вонью ее духов.

— Очень приятно видеть тебя снова, — солгал Ив Левек.

— Мне тоже очень приятно видеть тебя, — солгала Сандрин Фурнье.

Ив Левек неспроста выбрал для второго рандеву именно утро пятницы. Все крошечное пространство, что не успели оккупировать туристы, занимал городской рынок, и парочке пришлось цугом протискиваться сквозь плотные массы, мимо прилавков с аккуратно разложенными розовыми домашними колбасками, к которым были пришпилены ярлычки, извещающие об их содержимом: ослятина, фазан, зубр. В конце концов дантисту и грибной отравительнице удалось выбраться на мост, где толпа вновь подхватила и понесла их вдоль рядов раздувшихся фуа-гра цвета речного песка, освежеванных кроликов, ощипанных голубей и вращающихся на вертелах необезглавленных цыплят со связанными крылышками и ножками. Они кое-как продрались мимо торговца чесноком, громко нахваливавшего достоинства розовато-лиловых головок, и оказались перед величественным зданием аббатства, которое ныне служило городской ратушей. Дантист предложил спутнице осмотреть пещеры, что располагались позади аббатства, а заодно спрятаться от жары и людских толп, на что рыботорговка ответила охотным согласием.

Они приблизились к зданию, и Ив Левек обратил внимание Сандрин Фурнье на стоящую особняком колокольню XI века с ее каменной пирамидальной крышей и замысловатыми ярусами окон и арок, поднимавшихся на четыре этажа.

— Ты, кстати, знала, что это самая древняя колокольня во всем Зеленом Перигоре? — спросил он.

— Вообще-то, она самая древняя во всей Франции, — ответила та.

В будке возле монастыря дантист купил билет «на одно лицо, без экскурсионного сопровождения» и отошел в сторону, как бы приглашая торговку рыбой заплатить за себя самой. Затем парочка проследовала во внутренний двор, откуда начинался ознакомительный маршрут. Дантист хоть и был уверен, что идти следует направо, но уступил спутнице, утверждавшей, что идти нужно влево. Однако у первой же информационной таблички под номером 33 Ив Левек мысленно обругал Сандрин Фурнье за то, что они начали круговой обход с конца. В результате, продолжая двигаться в неверном направлении, они так и не узнали, что находятся в известняковых пещерах, некогда использовавшихся как культовое место отшельниками-язычниками, а впоследствии — местными монахами.

Бродя по промозглому серому однообразию, — парочке то и дело приходилось уступать дорогу движущимся навстречу туристам — они наткнулись на грот, в стенах которого был вырезан ряд квадратных отверстий. Именно тогда Ив Левек, молча следовавший за Сандрин Фурнье, с раздражением обнаружил, что они каким-то образом оказались у таблички с номером 24, пропустив предыдущую дюжину. Отвращение его дошло до предела, когда грибная отравительница стала зачитывать английский перевод таблички вслух, да еще и в полную громкость. Декламация ее была столь ужасной, что дантист, несмотря на свое довольно сносное знание английского, так и не уловил, что же находится в голубятне. Не довелось ему и пополнить копилку знаний сведениями о том, что голуби крайне высоко ценились монахами не только за их вкусное мясо, но и за помет — прекрасное удобрение, приносившее монахам немалую прибыль.

Забираясь все глубже в пещеры, стены которых лоснились от светящейся слизи, Сандрин Фурнье вдруг ощутила, как холодок пробежал по ее спине. Причиной этого был, однако, не резкий температурный спад, а прикосновение Ива Левека: дантист вцепился в руку спутницы, напуганный внезапным звоном колоколов.

В пещере Страшного суда, с ее гротескной резьбой на задней стене — божественная фигура одолевает Смерть, парящую над вереницей отрубленных голов, — Сандрин Фурнье гордо объявила, что сцена символизирует «победу добра над злом». Ив Левек, однако, увидел в ней нечто диаметрально противоположное. «По мне, так это больше похоже на триумф Смерти», — пробурчал он себе под нос, и его длинные бледные орудия пытки непроизвольно задергались.

Под конец экскурсии они приблизились к знаменитому питьевому фонтанчику с крошечными папоротниками и мхом, с которого каплями стекала вода. Фонтанчик был вырублен прямо в скале и посвящался святому Сикарию.[16]Путники подставили руки под холодную струйку. Но разом же отшатнулись, прочитав, что фонтанчик привлекал паломников со всего света вследствие своей чудодейственной силы ниспосылать способность к зачатию.

Выйдя через вход, они устояли перед соблазном городских ресторанчиков с их уютными террасами над неторопливой Дроной, в водах которой разнеженно полоскали ветки плакучие ивы. Не задержались они и полюбоваться на домики с голубыми ставнями по ту сторону реки или выцветшие слова на стене, оповещавшие: Bains Publics.[17]Вместо этого они сразу направились к парковке. И лишь там остановились и повернулись друг к другу — во второй раз за утро.

— Я чудесно провел время, — солгал Ив Левек. — Эти пещеры просто изумительны. Нам надо обязательно встретиться еще.

— Лучшего и желать трудно, — солгала в ответ Сандрин Фурнье.

Целуя дантиста в щеку, торговка рыбой задержала дыхание. Но тщетно. Стоило ей вновь вдохнуть, как ее буквально обдало вонью его одеколона.

Двумя днями позже Эмилия Фрэсс сидела на подозрительно не истертых ступенях церкви Амур-сюр-Белль, вертя в руках спекшуюся на солнце ящерку. Владелица замка понятия не имела, кого она ждет. Накануне ей позвонил Гийом Ладусет — судя по голосу, в прекраснейшем расположении духа — и радостно сообщил, что подыскал для нее просто-таки идеальную пару. Джентльмен, обладающий, по словам свахи, «выдающимися коммуникативными способностями и особым интересом к деревьям», предложил ей встретиться у церкви и съездить на floralies[18]в Сен-Жан-де-Коль.[19]Сваха пояснил, что в этом году традиционный фестиваль перенесли на пару недель, чтобы дать деревушке прийти в себя после скандала с тамошним мэром, которого застукали «с пальцами в мухоловке другой женщины».