Мертвый ноль - Макс Фрай

Джуффин повернулся ко мне. На его лице была написана героическая решимость претерпеть ужасные муки. То есть заново выслушать ахинею про облака, драконов, и пернатых змеев, сотканных из абсолютной тьмы, которую я уже один раз попытался ему втюхать. Он-то, бедняга, застав здесь Шурфа, понадеялся, что этой пытки можно будет избежать.

Я отобрал у Шурфа бутылку с остатками бомборокки, вылил их в пустую кружку из-под камры, стоявшую на столе, и вручил шефу Тайного Сыска. Джуффин укоризненно покачал головой, но от выпивки не отказался. И правильно сделал. Плохонький, а все же какой-никакой наркоз.

Я вдохнул, выдохнул и заново завел свою песню про небо, с которого, как выяснилось, иногда падают буйные красотки с косичками. Старался быть краток и излагать только сухие факты. Но даже будучи тщательно высушенными, мои факты оставались подозрительно похожи на горячечный бред.

В ходе моего выступления Джуффин нетерпеливо барабанил пальцами по подлокотнику кресла и хмурился все больше. Так, что меня подмывало сказать: «Хватит ломать комедию, я же знаю, тебя ничем не проймешь, ты на своем веку еще и не такую чушь слышал, причем добрая половина ее потом оказывалась чистейшей правдой».

Но я не давал себе воли, пусть хмурится, сколько влезет. Может, это просто новая придворная мода – хмуриться при всяком удобном случае? И шеф на этом грешном вчерашнем приеме ее подцепил?

Но тут Джуффин меня остановил:

– Ты говоришь, тьма, при взгляде на которую делается дурно? И ее форма напоминает пернатого змея?

– Насколько она вообще хоть что-то напоминает, – осторожно ответил я. – А вот дурно мне действительно стало, это факт. Но, кстати, сразу прошло, как только оно исчезло, вообще без последствий…

Джуффин нетерпеливо кивнул:

– Ясно. Скажи мне вот что: ты в тот момент точно бодрствовал? Или все-таки начал дремать?

Я отрицательно помотал головой.

– Не начал. К тому даже не шло.

– Но тогда не сходится, – пробормотал Джуффин. – Или?.. Да нет, быть того не может. Не должно так быть…

Он подошел к окну и какое-то время стоял спиной к нам, опираясь на подоконник – как бы смотрел на ночную улицу, а на самом деле наверняка с кем-то разговаривал. Я впервые в жизни пожалел, что не умею подслушивать чужую Безмолвную речь. И, кстати, вряд ли в ближайшее время научусь: я и от обычных Безмолвных разговоров до сих пор слишком быстро устаю, куда мне еще дополнительные премудрости. Но сейчас я бы дорого дал, чтобы сразу узнать, с кем Джуффин разговаривает и какие вопросы задает. И что за ответы ложатся на его плечи таким тяжким грузом, что он явственно начал сутулиться. А когда наконец повернулся к нам, на его лице было столь безмятежное, я бы сказал, лучезарное спокойствие, что даже я, обычно до смешного доверчивый, подумал: ну и хреновые должны быть новости, если их приходится так мастерски скрывать.

Джуффин сразу понял, что провести нас своей лучезарностью ему не удалось. Криво ухмыльнулся и бодрым тоном записного картежника, только что получившего на руки худшую в своей жизни сдачу, сказал:

– Отставить панику. Во-первых, я сам еще ни в чем не уверен. А во-вторых, даже если сбудутся мои наихудшие подозрения, невелика беда. Я имею в виду, это не угрожает безопасности Соединенного Королевства, Сердцу Мира, нашим общим и персональным планам на будущее, гугландским болотным лешим и всему остальному, чем мы с вами обречены дорожить в силу служебного долга и простительной человеческой слабости. Бывают такие прекрасные плохие новости, которые не угрожают вообще ничему, а только портят мне настроение. Что, конечно, возмутительно, но совсем не такое великое несчастье, как вам, по моей милости, показалось. Извините, мальчики. Я не хотел вас пугать. А даже если бы захотел, то пока особо нечем.

Мы с Шурфом изумленно переглянулись. Все это было настолько не похоже на сэра Джуффина Халли, с которым мы до сих пор были знакомы, насколько вообще возможно. Дело даже не в том, что именно было сказано. Просто обычно Джуффин совершенно беспардонно радуется любым плохим новостям: они означают, что впереди интересное развлечение, новая большая игра с высокими ставками. А сейчас он выглядел человеком, который, будь его воля, ни за что не стал бы играть. На моей памяти, таким шеф Тайного Сыска был только однажды, когда в столице разразилась эпидемия Анавуайны[14]. Вот от той игры с горами трупов и нашими вполне беспомощными попытками уменьшить число обреченных хотя бы на пару тысяч Джуффин особого удовольствия не получал. И что это значит?..

Да ничего это не значит, – оборвал я себя. – Он же сам только что сказал: никому ничего не грозит, не хотел пугать, да и нечем. Вряд ли это просто вранье.

– Давно у меня не было ощущения, что я вас совершенно не понимаю, – наконец сказал Шурф. – Но сейчас это именно так.

– Потому что нечего пока понимать, – отрезал Джуффин. – Давайте сразу договоримся: я все объясню, но чуть позже. Когда буду больше знать. Для начала надо расспросить юную леди. Не беспокойся, сэр Шурф, она не околдована; по крайней мере, никаких следов чужих заклинаний я на ней не вижу. Поэтому мое вмешательство не повредит. Для начала просто ее успокою, чтобы не выслушивать до утра рыдания и бессвязные жалобы, а дальше – как пойдет.

Он коснулся рукой макушки спящей принцессы, та мгновенно проснулась и уставилась на Джуффина с такой чудесной улыбкой, что сразу показалась мне удивительной красавицей. Хотя объективно, просто нескладная девчонка-подросток: круглолицая, скуластая, курносая, как большинство уроженцев Уандука, с очень светлыми, зеленоватыми, как речная вода у самого берега глазами. И разноцветные косички, по-дурацки связанные между собой в причудливые узлы – рыжие, черные, белокурые, несколько ярко-красных, две лиловые и всего одна синяя, – зато в самом центре этой сложной, несимметричной композиции и толще всех.

– Я тебя узнала! – воскликнула она. – Говорят, ты самый главный колдун в этом городе и хитрый, как тысяча степных лис. Ты меня заколдовал?

– Немножко, – кивнул шеф Тайного Сыска. – Мне сказали, что у тебя случилось большое горе. Я применил специальное заклинание, чтобы уменьшить твою душевную боль.

Принцесса коснулась пальцами обеих рук своего лба, потом лба Джуффина, и торжественно произнесла:

– Благодарю тебя, замечательный, добрый, умелый колдун! Это было очень уместно и милосердно. Я не люблю долго горевать.

– Счастлив, что смог помочь, – улыбнулся Джуффин.

– Ты очень хороший человек, – серьезно сказала принцесса. – Ты мне еще на приеме у вашего Короля понравился. И не мне одной! Все, кто был на этом приеме, потом весь вечер тебя вспоминали, а великий халиф Кутай Ан-Арума нам сказал: «Иногда встречаются люди, с которыми сразу желаешь заняться любовью; бывают такие, кем приятно любоваться издалека, не позволяя им приближаться; случается, познакомившись с человеком, думаешь: “Мне бы такого дядю, сестру, или отца”. А с этим господином Почтеннейшим Начальником я хотел бы крепко дружить, но не сейчас, а в прошлом, когда был мальчишкой, чтобы вместе удрать из дворца в Красную пустыню Хмиро, искать Черхавлу. Заранее уверен, что мы бы ее нашли». Я так хорошо запомнила, потому что великий халиф разрешил нам записать эти его слова и пересказывать их устно и в письмах всем, кому пожелаем. А такое нечасто случается. Только когда великий халиф уверен, что сказанное прозвучало достаточно красиво, а его смысл никому не повредит.