Жаркий поцелуй - Энн Лоуренс

Может быть, то хорошее и восхитительное, что происходит между ними, не кончится? Может быть, они вдвоем сумеют сделать так, чтобы оно продолжалось всегда?

Когда Кэл отодвинулся, Скотти была уже почти раздета. Он встал с дивана, чтобы быстро скинуть «боксеры», потом вернулся к ней. Наконец он решительно перегнулся через нее, потянулся к столику, на котором лежал пресловутый пакетик, мимоходом поцеловав ее в губы.

Скотти казалось, она слышит низкое гудение невидимой струны, которая начала вибрировать внутри ее. Ее непреодолимо затягивало ожидание, нет, предвкушение. В голове не осталось ни единой мысли, время остановилось. Не в силах пошевелиться, она завороженно наблюдала, как он открывал пакетик. Вид его больших сильных рук на его собственной плоти лишил ее дара речи. Длинные загорелые пальцы ловко разворачивали вторую, защитную, «кожу» поверх природного бархата, напряженного, твердого, многообещающего.

— Я не позволю тебе перечеркнуть все, что было между нами, Скотти. Я теперь сплю вместе с тобой сегодня, завтра, послезавтра, каждую ночь. Я уйду, только если ты скажешь «нет».

Закончив, Кэл снова придвинулся к ней. Его поцелуи обжигали губы, он уверенно взял ее лицо в ладони:

— Ты говоришь мне «нет», Скотти?

Она покачала головой.

— Я так и думал. Не можешь же ты предпочесть свои списки, свою работу, «Приют у Мод»… мне. Даже «Приют у Мод», Скотти, какой бы он ни был замечательный, как бы нам обоим здесь ни нравилось, да? Я не прав? Ты говоришь мне «нет»?

Она была настолько поглощена им, что едва сумела еще раз покачать головой. Он же продолжал, не давая ей опомниться. Взяв ее руку, он приложил ее к своей груди.

— Потрогай меня, Скотти. Я здесь. Я настоящий.

Коснувшись жестких завитков черных волос, которые окружали его соски и темной дорожкой спускались вниз, к твердому мужскому началу, ее пальцы сами собой потянулись ниже. Загорелая, почти шоколадная, кожа! И неудивительно, если столько времени работать под палящим солнцем! Кожа придавала облику Кала неповторимую мужественность, которая как магнитом влекла к нему Скотти, Он был настоящим чудом. Чудо хотело принадлежать ей.

— Ты не скажешь «нет», Скотти. Даже если ты и вбила себе в голову чушь насчет Мод и того, как она выгнала Растона и как ты, может быть, когда-нибудь сделаешь нечто подобное. Так вот, ничего подобного случиться не может. Никто и ничто не может выставить меня отсюда, включая тебя, моя милая. Я говорил тебе, что собираюсь остаться здесь до конца света? Так и будет.

Рука Скотти сама собой медленно провела по густой темной дорожке вниз, к средоточию соблазна. Но Кэл остановил ее как раз в том месте, где черный шелк под ее ладонью сменился черным войлоком. Он сильно сжал ее пальцы, заставив их замереть в дюйме от их очевидной цели, не дав им ощутить надежно скрытую под тонкой оболочкой твердую плоть.

— Не сейчас, мое счастье. Мы можем подождать. Я хочу, чтобы ты меня выслушала. Вот что я хочу сказать тебе: ты — не Мод. Ты совсем другая. Она была одиночкой, а ты — нет! Да что мне тебе объяснять, ты сама прекрасно знаешь, как хорошо ладишь с людьми. Ты полна любви. Посмотри, сколько тебе удалось сделать для Джейсона Кейхилла, и все при том, что я тут тебе все уши прожужжал, что он такой же, как вся его семейка. Ты всех и все принимаешь близко к сердцу, даже слишком, и ты никогда меня не прогонишь.

Скотти уже была готова согласиться с чем угодно. И дело было не только в его убедительных аргументах, но и в его искусных поцелуях, в его умелых руках — в искушении его сексуальностью.

Взгляд его голубых глаз был таким же повелительным и твердым, как и рука, удерживающая сейчас ее руку. Они оба знали, что их готова поглотить совсем другая реальность, где нет места мыслям и объяснениям, где есть только неизбежный поиск, стремление к высшей цели двоих: к изнеможению, к успокоению и счастью в объятиях друг друга.

Свое последнее признание он произнес медленно, едва слышно, все так же глядя ей прямо в глаза:

— Я знаю, что ты меня любишь — так же как я люблю тебя, — и знаю, что ты не хочешь пока этого говорить. Я готов сказать слова любви за нас двоих. Я люблю тебя и всегда буду любить. Это то, что не может измениться. Я здесь, и ты здесь, и все.

Слезы подступили к глазам Скотти.

Она ощущала всю тяжесть своих комплексов, которые не давали ей быть такой, какой она хотела, связывали по рукам и ногам запоздалыми сожалениями.

Но даже сейчас она не могла сказать, казалось бы, таких простых слов, любви.

Кэл нежно провел большим пальцем по ее щеке.

— Ничего страшного. Не нужно пока ничего говорить, если не получается. Но ведь я сказал правду? Ты меня любишь? Да?

Пытаясь судорожно проглотить сдавивший горло комок и изо всех сил моргая, чтобы прогнать слезы, Скотти смогла наконец кивнуть. Не отрываясь, она продолжала смотреть в голубые глаза Кэла.

Да что же с ней такое, Господи?!

Кэл, надо отдать ему должное, оставался внимательным и понимающим, как всегда. Он, кажется, даже вздохнул с облегчением. Он был доволен! Скотти мельком успела заметить нежность в его взгляде, когда он наклонился и припал к ее губам, требовательно раскрывая их своими. Он больше не удерживал ее руки. Напротив, он прижал ее ладонь своей, направляя ее в жесткую густую поросль.

— Прикоснись ко мне, Скотти. Делай что хочешь. Сейчас твоя очередь.

Скотти почувствовала возбуждение.

— Кэл, а можно… снять презерватив?

— Я думал, мы договорились, что не будем больше рисковать, пока у тебя не начнется следующий цикл и ты не станешь принимать таблетки. Тогда просто был первый раз.

— И сейчас первый раз. Ты в первый раз сказал, что… любишь меня. И я… я тоже говорю. Первый раз. В смысле, вообще первый раз кому-либо.

Кэл замер, глядя на нее сверху вниз.

— Ты говоришь?..

— Да, говорю. Потому что да. В смысле, да, люблю. Люблю, Кэл, люблю, люблю!

Кэл сжал ее в объятиях. А потом настала его очередь излить на нее потоки нежности и любви. Его опытные руки снимали напряжение в самых нежных, самых укромных, самых истомленных ожиданием уголках ее тела, которые еще никому не удавалось отыскать. А потом, уже почти засыпая, она прошептала ему «спасибо за миллион роз». А когда она окончательно уснула, оставалось верить, что любовь никогда да не кончится. Что все будет хорошо.

Дом и рай — два понятия почти слились для Скотти. Для нее они олицетворяли единственное место — «Приют у Мод».

Было уже довольно поздно. Скотти сидела на веранде и ждала Кэла, которого куда-то вызвали. Она устало вытянулась на низком плетеном диванчике, вместе с Даффи наслаждаясь покоем теплой летней ночи, наполненной уже привычными звуками и шорохами.

Последние несколько дней Скотти прилежно старалась следовать совету Кэла — верить в хорошее и в то, что хорошее не кончается. Впервые в жизни она смотрела вперед не с ужасом, а с надеждой. В ней поселилась любовь и не было места страху. И у нее действительно были большие надежды — взять хотя бы возможную незапланированную беременность. Маловероятно, конечно, но кто знает… Замужество. Ни Кэл, ни она пока не говорили о нем. Они говорили только о любви. «Люблю». Сколько же раз она уже произнесла это слово! Теперь оно само собой соскакивало с языка.