Услышанные молитвы - Даниэла Стил

— Продавщица сказала, что они итальянские, им почти сто лет и они приносят счастье. Я хотел, чтобы ты сегодня взяла их в церковь.

У Фейт на глазах показались слезы, она не могла произнести ни слова.

— Фред, Фред, ты меня слышишь?

— Не знаю, что сказать. Я никогда не видела ничего подобного. От всей души благодарю. Сегодня возьму их с собой и помолюсь за тебя. — Она обладала твердыми убеждениями, была преданна семье и уважала церковь. И, повзрослев, стала даже лучше, чем ожидал Брэд. — Я поставлю свечу за тебя и за Джека.

— Может быть, и я поставлю за тебя.

— Ты идешь в церковь? — удивилась Фейт. Это было для нее новостью.

— Собираюсь, больше нечего делать. Мы дома ужинаем с несколькими друзьями и отцом Пэм, но к одиннадцати все кончится. Я подумал, будет хорошо сходить в храм. — Брэд выбрал собор Святого Доминика — красивую готическую церковь, где был алтарь святого Иуды, любимого святого Фейт. Покупая четки, он посоветовался, куда пойти, с продавщицей. — Здесь поблизости храм с алтарем святого Иуды. Если соберусь, тоже поставлю за тебя свечу.

— Не могу поверить, что ты сделал мне такой красивый подарок! — воскликнула Фейт, разглядывая четки. Она чувствовала, какие они гладкие на ощупь, и все соединения отсвечивали янтарно-желтым цветом. А рядом в коробочке лежал бархатный чехольчик, чтобы носить их в сумке. — Теперь мои старые, деревянные отправятся на покой. — Подарок Брэда значил для нее все.

Они поговорили еще несколько минут. Брэд рассказал, что ему удалось лишь оставить для сыновей сообщение, и не больше. Не существовало прямой телефонной линии с заповедником, где работали его мальчики. А если они не позвонили домой, значит, не сумели добраться до почты. От этого праздники прошли хуже обычного, не говоря уж об их ссоре с Пэм. В эти дни Брэд чувствовал себя чужим в собственном доме. Жена, как обычно, созвала гостей, которых он толком не знал, а тесть монополизировал все разговоры.

— Я рада, что ты не работаешь вечером. — Фейт не выпускала четки из руки, от этого она чувствовала себя ближе к Брэду.

— Решил, лучше уж покручусь дома и заработаю себе несколько очков, чем пойду на открытое столкновение. — Фейт согласилась, что так лучше. На следующий день Брэду снова предстоял грандиозный ужин. — В прошлой жизни Пэм не иначе была замужем за оркестрантом или дирижером: уж очень ей нравятся смокинги, а то и фраки. Но все это не по мне. — Брэда устраивали вельветовые брюки, потертые джинсы и свитер с высоким воротом, хотя, как заметила в Нью-Йорке Фейт, он прекрасно смотрелся и в пиджаке. — Я буду думать о тебе, когда ты пойдешь в церковь.

— А я буду держать твои красивые четки и вспоминать о тебе.

Между ними возникла такая теплая связь, которая почти не требовала слов. Через несколько минут Фейт взглянула на часы и сообщила Брэду, что ей пора выходить, иначе не останется места на скамьях. На полуночную службу в храм собиралось много народа. Да и Брэду пришло время отправляться к гостям.

— Еще раз спасибо за прекрасный подарок. Он будет моим самым любимым.

— Счастливого Рождества, Фред. Я рад, что тебе понравилось. Спасибо за все, что ты мне дала в последние два месяца. Ты и есть настоящий подарок.

— И ты тоже, — тихо проговорила Фейт и через секунду повесила трубку. Она поднялась наверх попрощаться с Алексом, но муж заснул в кресле с книгой. Вскоре Фейт в своем красном пальто вышла из подъезда и поймала такси.

А в Сан-Франциско Брэд пытался завязать беседу поочередно со всеми гостями. На нем, как и на тесте, были блейзер и свободные брюки. Сочельник в их доме считался неофициальным праздником, хотя все повязали галстуки. А Пэм надела красное шелковое кимоно и золотые босоножки на высоких каблуках. Она выглядела красиво, импозантно и празднично. Интересная женщина. Но каждый раз, когда Брэд оборачивался в ее сторону, он неизменно вспоминал, как изменилась жена. Сделалась жестче, напористее и сильнее, чем он мог когда-то себе представить. Брэд подарил ей узкое золотое ожерелье с бриллиантом и такие же браслет и кольцо. Он знал, что Пэм любила драгоценности. Но ему было гораздо интереснее выбирать четки для Фейт. Насколько в них больше смысла! И для него, и для нее тоже.

К тому времени, когда в Нью-Йорке началась служба, они сели в столовой за стол. Еда была традиционно английской: ростбиф с йоркширским пудингом и сливовый пудинг с кремом на десерт. Но Брэд никак не мог сосредоточиться — тесть потчевал гостей калифорнийским вином, а у него стояла перед глазами Фейт на коленях, как в соборе Святого Патрика, когда они ходили туда вместе.

— Ты сегодня какой-то рассеянный, — заметила Пэм, когда они встали из-за стола. — Хорошо себя чувствуешь?

— Просто думаю о процессе, — ответил Брэд и отвел глаза.

— Или о своей подружке из Нью-Йорка? — Пэм знала его лучше. — Отправил ей сегодня письмо? — Жена, как охотник, гналась за добычей.

Брэд покачал головой и не погрешил против истины. Он не притрагивался к компьютеру, а разговаривал с Фейт по телефону.

— Не надо делать из мухи слона, — посоветовал он жене. — Она мне всего лишь друг.

— Я тебя немножко знаю, — отозвалась Пэм. — Ты неисправимый романтик. Это как раз тот момент, когда ты теряешь голову, особенно если дело безнадежное.

— Не говори глупостей, — попытался урезонить жену Брэд, но в ее словах присутствовала доля правды.

Он был неисправимым романтиком, но только в стародавние времена. Однако Пэм давным-давно выбила из него весь романтизм. Брэд не разделял мнения жены о его отношениях с Фейт, считал себя слишком благоразумным для такого легкомыслия. Пэм просто защищала свою территорию — давала ясно понять, что по-прежнему вертит своим супругом.

Гости разошлись около одиннадцати. Отец Пэм приехал на машине, и теперь шофер увез его домой. Он больше не садился за руль в темное время суток. Хозяева поднялись наверх, и Брэд взглянул на часы.

— Срочная встреча? — съязвила Пэм.

В эти дни она постоянно его задирала, но Брэд заметил, что за столом жена откровенно флиртовала с мужчинами — у него на виду позволяла целовать себя в губы. Вела себя, как хотела, несмотря на то что говорила о Фейт.

— Я подумывал, не пойти ли мне в церковь, — небрежно заметил он.

— Господи! Значит, это не любовница. Ты совсем лишился разума. Скажи на милость, зачем тебе это нужно?

— Просто приятно, — спокойно ответил Брэд, стараясь не раздражать жену.

— Если ты стал верующим, Брэд, я с тобой разведусь. Другую женщину я снесу, а помешанного на религии мужа — нет, это уж слишком.

Брэд улыбнулся. Он представил, что бы выдала Пэм, если бы узнала, что он отправил четки в подарок Фейт. Вот и вся его религиозность, но он понимал, что значил его подарок для Фейт, и радовался.

— Ходить в церковь — хорошая традиция, а я скучаю по сыновьям, — честно признался он.