📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгРоманыКровавое наследство - Мэри Элизабет Брэддон

Кровавое наследство - Мэри Элизабет Брэддон

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 36 37 38 39 40 41 42 43 44 ... 49
Перейти на страницу:

39

Врачу хотелось бы узнать имя и звание больной дамы и ее спутника. Герцог не имел с собой лакея, но по лошади его доктор заключил, что он, должно быть, богат. Только когда они подъехали к гостинице и прибежавшие слуги обратились к молодому человеку «ваша светлость», он узнал, что имеет дело со знатным лицом. Больную понесли в большой зал на первом этаже и положили на кушетку.

— Я попрошу вас оставить нас, — сказал доктор герцогу, — мне нужна помощь женщины, умеющей ходить за больными. Не сомневаюсь, что в гостинице найдется такая особа, — обратился он к слуге и получил утвердительный ответ. — Хорошо, вы ее сейчас же пришлите — продолжал он, — а ваша светлость поможет мне перенести кушетку в смежную комнату.

Это была богато убранная спальня. Когда в нее внесли Эстер, она с беспокойством оглянулась.

— Зачем вы перенесли меня сюда? — воскликнула она. — Разве я должна ночевать в Ричмонде? Неужели нельзя отвезти меня домой?

— Сегодня нет, дитя мое, — сказал доктор. — Теперь уже поздно, а вам необходим покой.

Доктор и сиделка хлопотали около больной, а герцог в мучительной неизвестности прохаживался по залу. Время для него тянулось ужасно долго: каждая минута казалась вечностью. Он прислушивался к малейшему звуку, доносящемуся из смежной комнаты. Наконец дверь отворилась и вышел доктор. Один взгляд на его лицо сказал герцогу, что он услышит мало утешительного; он бросился к нему и судорожно схватил его за руку:

— Скажите, доктор, надежды нет? — с отчаянием спросил он. — Она не выздоровеет более? Говорите скорее, не скрывайте от меня истины!

— Держитесь, ваша светлость, не теряйте мужества. Мне тяжело сказать вам всю правду, но я не хочу обманывать вас. Минуты молодой дамы сочтены, и если у нее есть родители или родственники, то я советовал бы вам сейчас же уведомить их по телеграфу о случившемся.

— Нет, моя бедная невеста не имеет ни родственников, ни друзей, исключая меня; но если вы будете так добры, то пришлите моей бедной Эстер духовника. Здесь поблизости, вероятно, найдется священник?

Доктор обещал исполнить его просьбу и хотел удалиться.

— Стойте! — закричал герцог — Неужели никакое средство не может спасти ее?

— Нет, — печально ответил доктор, — у бедной девушки переломан позвоночник, и она неизлечима. Впрочем, если вас успокоит это, то я по телеграфу призову двух известнейших врачей Лондона.

— Вы меня обяжете. Вы позволите мне войти туда? — спросил герцог и умоляюще посмотрел на дверь спальни.

— Да, вы можете видеться с ней; она в полном сознании и очень спокойна, хотя знает свою участь.

Герцог опустил голову. Он не мог говорить, но с благодарностью пожал руку доктора и тихо вошел в спальню.

Эстер Вобер лежала на постели, не в состоянии пошевелиться; большие черные глаза ее обратились к дверям, когда в них появился герцог. Никогда прежде он не замечал в них того глубокого чувства, которое теперь в них светилось. Он опустился в кресло, стоявшее рядом с постелью. Гордая, вспыльчивая женщина стала скромна, как агнец.

— Любезный Винчент, — тихо голосом сказала она, — вы не должны так горевать по мне. Ведь еще вся жизнь перед вами. Для вас и для счастья вашей жизни лучше, что я умру. Я всегда была гордым и упрямым существом и потому не могла бы быть вам хорошей женой. Верьте мне, так лучше. Со временем, я надеюсь, вы выберете себе жену знатного рода, достойную вас и вашей любви.

— О Эстер! — воскликнул герцог. — Я пожертвовал бы всем своим богатством, даже счастьем жизни своей, если бы только мог спасти вас.

— Я знаю ваше благородное сердце, Винчент, но я также знаю, что смерть моя назначена Провидением. А теперь, мой друг, выслушайте меня. Я много нагрешила за свою короткую жизнь и искренне раскаиваюсь в том; но один грешный поступок я бы желала исправить, если еще не поздно. Я говорю о жестокой несправедливости по отношению к невинной девушке, которую преследовала за ее красоту.

В коротких словах Эстер рассказала, как она содействовала в похищении Виолетты Вестфорд. Герцог серьезно и внимательно слушал. Признание это произвело на него печальное впечатление.

— Я непростительно поступила, не правда ли, Винчент? Теперь вы станете презирать меня? — закончила она свой рассказ.

— Нет, Эстер, но я презираю этого человека, этого подлого Руперта Гудвина, который хладнокровно и из какой-то личной ненависти воспользовался вашей глупой завистью.

— Руперт Гудвин! — воскликнула Эстер. — Разве имя мистера Гудвина — Руперт?

— Да!

— Странно! Очень странно!

— Почему, Эстер?

— Не знаю, это имя не так обыкновенно и напоминает мне мое детство. Винчент, мне остается жить совсем немного; но прежде чем я умру, я расскажу вам историю своего детства. Тогда, может быть, вы объясните себе мою гордость и надменность.

40

Эстер Вобер лежала неподвижно, рука ее покоилась в руке герцога. Дверь отворилась, и в комнату вошли врач и священник.

— Мой друг, мистер Нампенейс хочет навестить нашу больную, — тихо сказал доктор герцогу. — Не лучше ли будет оставить их одних? Сиделка позаботится о том, чтобы больной не было ни в чем недостатка.

Герцог молча встал и вышел вместе с доктором. В салоне он сел к столу и закрыл лицо руками. Он горько плакал и молился за душу любимой женщины. Прошло более часу, когда вышел священник, и сиделка объявила герцогу, что больная хочет поговорить с ним. Он поспешил к ней и снова занял свое место у ее постели.

— Винчент, — сказала Эстер, — я начну с раннего моего детства. Первое, что я припоминаю, то, что я жила в большом городе — в Париже, как я узнала впоследствии, в прекрасной комнате, меблированной изящно, окна которой выходили в сад, где из мраморной вазы бил фонтан. Я припоминаю счастливую жизнь, которую я вела в этом богатом доме и его прекрасном маленьком саду, окруженном высокой каменной стеной, вдоль которой тянулся длинный ряд отличных ореховых деревьев. В памяти моей всплывает прекрасное женское лицо, цвет которого был еще темнее цвета моего лица, которое мне постоянно улыбалось. Это было лицо моей матери. Да, лицо моей матери. На ее руках, убаюкиваемая ее песнями, я засыпала каждый вечер. О Винчент, когда я об этом думаю, то мне кажется, что я все еще слышу ее голос; прошедшее встает передо мной, и я опять делаюсь ребенком. Уже очень рано открыла я, что мать моя не была счастлива. Бывало, что она, бледная и неподвижная, сидела по целым часам, опустив руки на колени; в другое же время она проливала горькие слезы, обнимая и целуя меня. Нас редко кто навещал в нашем блестящем доме, но изредка приходил не знакомый господин. Он был очень горд, и лицо его было такое же смуглое, как и лицо моей матери. Мне сказали, что я должна называть его отцом. Иногда он брал меня на руки и ласкал. Когда он бывал у нас, мать моя, казалось, забывала свое горе, была весела и, сидя на скамейке у ног его, смотрела на него своими большими черными глазами и без умолку говорила. В такие минуты она казалась мне необыкновенно прекрасной в драгоценной своей одежде. Время шло, я подрастала, посещения отца моего становились реже, и мать все чаще грустила. Ах, Винчент, тогда я еще была чувствительна! Я видела ее горе и не могла утешить ее. Блистательное жилище наше поэтому опротивело мне и казалось золотой тюрьмой. Но вдруг наша жизнь переменилась. Мой отец стал приходить довольно часто, но не один; он всегда приводил с собой молодого англичанина, страшного фата, с пустой головой и бесчувственным сердцем. Уже тогда, еще почти ребенком, я узнала всю ничтожность этого человека и инстинктивно возненавидела его. Моя мать мало заботилась об этом госте. Когда она бывала в веселом расположении духа, что, впрочем, случалось каждый раз, когда появлялся мой отец, она принимала его друга обворожительнейшей улыбкой и самыми ласковыми словами. Но это делалось исключительно из угождения отцу моему. Отец купил матери экипаж, и они ездили по разным гуляньям — непременно в обществе этого англичанина. Три месяца продолжалась такая жизнь. Ах, Винчент, страшен был ее конец! Я припоминаю тот ужасный день в малейших подробностях, хотя он мне всегда казался потом страшным сновидением. Мы ожидали моего отца и его друга к обеду. Каждое их посещение было для нас праздником. В этот день моя мать поставила на стол цветы и фрукты в дорогих фарфоровых вазах. Столовая была небольшая, но хорошенькая комната, убранная в мавританском стиле и отделенная стеклянной дверью от гостиной, которая со своими арабесками, позолоченным потолком и многочисленными оттоманками, также была устроена в восточном вкусе. Эти украшения как нельзя более подходили к мрачной восточной красоте моей матери. В тот день мать покоилась на бархатной подушке низкого дивана, одетая в белое шелковое платье, опоясанное ярко-красной лентой, в черных волосах ее блестела бриллиантовая луна. Я прижалась к матери. Мы ожидали моего отца. Мать взглянула на часы — был назначенный час. Вскоре мы услышали подъезжавшую карету, раздался звонок, и дверь в прихожей отворили и снова заперли. «Это Руперт!» — радостно воскликнула мать. Несколько минут спустя послышались шаги. «Это не его походка», — Печально сказала мать, и в ту же минуту в гостиную вошел англичанин. «Где Руперт? Отчего он не пришел вместе с вами?» — спросила моя мать. — «По простой причине, сударыня. Он два дня назад оставил Париж и уехал в Петербург» — был ответ англичанина. Мать моя отчаянно вскрикнула. Я никогда в жизни не слышала подобного крика. «Уехал, не сказав мне ни слова? Это ужасно!». Но потом с принужденным спокойствием она продолжила: «Я знаю, что у Руперта много дел; он, без сомнения, по важным обстоятельствам был принужден к внезапному отъезду. Через несколько недель он возвратится, как это делал каждый раз, когда уезжал на свою родину. Я глупо сделала, что так перепугалась». Она произнесла эти слова очень спокойно, но я заметила, что это спокойствие было насильственное. Невольный страх, предчувствие приближающегося несчастья заставили ее побледнеть. «Мистер Гудвин прислал вас уведомить меня о его отъезде?» — обратилась она к англичанину. — «Может быть, он дал вам и письмо ко мне, которое объяснит причину его отъезда?». — «Да, сударыня, — ответил англичанин, — мой друг Руперт дал мне письмо к вам, которое, я думаю, все объяснит».

1 ... 36 37 38 39 40 41 42 43 44 ... 49
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?