Я.Жизнь - Нина Опалько

обозначить цветом охват каждой. Зал Центрального тут же подсвечивается слабыми голубыми и сиреневыми секторами. Она и сама сидит в таком.

А теперь самое страшное. Она приблизительно помнит время последних провалов в памяти. И теперь перебирает архив камер, чтобы найти там себя и посмотреть, что же происходило с ней на самом деле. Через полчаса ей приходится признать, что затея провальная. Она попросту не может найти саму себя в секторе обзора хоть одной из камер. И это довольно странно, потому что – да, она проверила – в остальное время она то и дело попадалась на съемку в самые разные моменты времени. И, сколько бы ни пыталась она сейчас найти что-то странное или противоестественное в своем поведении на записи, ничего не выходит. Глухо.

Раздосадованная, Тея в конце концов переводит слив данных камер в автоматический режим, а сама изучает системы и файлы колонии. И ни капли не сомневается, что найдет здесь данные о своем «заболевании». Коростылев – педант, он наверняка все хранил. Интересно, знает ли он, что у Алисы есть копия его прав доступа к системе? А если знал, то не спрятал ли он данные?

Если и не спрятал, то, по крайней мере, хорошо разместил. Только через час усердных поисков, уже на грани желания плюнуть на все, Тея находит нужные материалы. «Артур, скопируй выделенные файлы в мою память» – командует она мысленно персональному помощнику. Когда все содержимое перекочевывает в ее хранилище, она удаляет из системы колонии все упоминания о проекте «Лигея», как высокопарно обозвал его Коростылев.

Теперь надо найти ящик. В файлах никаких упоминаний нет. Значит, придется искать вручную. Перед выходом из Центрального Тея запускает диагностику систем колонии с обязательным сохранением результатов и бодро шагает по коридорам. Времени полно.

Она старается не спешить и внимательно отслеживает все сектора, которые попадают на запись. Даже садится в центре одного из них, чтобы перекусить. Размеренно и вдумчиво поглощает свою любимую курицу с картошкой пюре – блюдо, при виде которого у большинства ее коллег начинал дергаться глаз, а губы непроизвольно складывались в слово «варварство». Даже приятно для разнообразия поесть любимой еды без всякого чувства вины.

Все так же медленно и как будто бы скучая она поднимается со своего места и начинает «праздное шатание» по модулям исследовательской станции. Как она надеется, со стороны это выглядит так, будто Тея от скуки и праздного любопытства обходит все комнаты. Или проверяет, все ли там в порядке. Никаких откровенно ищущих взглядов, никаких резких движений, никакой спешки. Такой режим дается с трудом. Но дается.

Когда она заходит в сектор исследовательских лабораторий, у нее начинает чаще биться сердце. Наверняка, ящик где-то здесь. Коростылев говорил ей однажды, что они не обнаружили на нем биологических следов, значит, они точно его исследовали, и едва ли в полевых условиях. Если следовать логике, то это должна быть закрытая лаборатория с пред-модулем защитной обработки, чтобы избежать потенциального инфицирования. И, что тоже логично, в ней не должно быть камер, раз уж Коростылев скрывал все от Земли.

Подходящих под описание лабораторий находится даже три. Но Тея не спешит их осматривать – для начала надо отыскать одну вещицу, которая наверняка имеется в исследовательских модулях «Кассини» – портативный транспортатор. Чем меньше, тем лучше. Настолько портативный, чтобы она могла переносить его на себе. Она однажды видела такой, площадью не больше десяти сантиметров. Конечно, такие штуковины стоили баснословных денег, это вам не чемоданчики – транспортаторы, в которых можно возить с собой все свои вещи, но здесь, в одной из лучших лабораторий, он точно должен быть.

И он находится. Лежит прямо на столе одного из работников. Но, увы, в самом центре подсвеченного сектора. Инстинктивно хочется остановиться, как вкопанной, перед таким препятствием, но Тея решает, что это будет слишком подозрительно, так что заставляет идти себя в прежнем темпе, даже лениво оглядывается по сторонам. Она подходит к нужному столу и садится в примитивное крутящееся кресло. Даже успевает оценить иронию – новейший транспортатор на фоне такого старья. Что же, это можно использовать. Если только она еще не забыла, каково это – дурачиться.

Глубокий вздох – и отталкивается ногами от земли, раскручивается вокруг своей оси, начинает хихикать. Пусть думают, что у нее нервный срыв. Или приступ детства. Да что угодно. Она крутится, и периодически взмахивает руками. До тех пор, пока «неловким» движением, от которого она вся вспотела, изображая неловкость, сбивает все содержимое стола на пол. Тут же всплескивает руками и ныряет под стол собирать чужое добро. Одно неуловимое движение – и транспортатор перекочевывает в карман ее штанов.

Довольная собой, Тея возвращается к осмотру лабораторий. Первые две ничем ее не радуют, зато в третьей ей удается еще раз найти то, что могло стать величайшим ее открытием. Как она и предполагала, камер здесь нет. Так что она не скрываясь пялится на «ящик» во все глаза, гладит его поверхность, проводит пальцем по острым граням. Налюбовавшись вдоволь, она наконец кладет транспортатор на стол и запускает его. Потом подхватывает ящик, и легким движением забрасывает его в сияющее поле, отдает команду на закрытие. Через две секунды перед ней уже лежит неприметная карточка, которую она суеверно прячет в нижнем белье, как испокон веков делали все женщины. Пожалуй, бюстгальтеры придумала женщина, которую достало, что в платьях нет карманов.

Теперь, когда цель достигнута, Тею охватывает смутное беспокойство и даже разочарование. «Надо найти себе другую работу» – думает она. И тут ее взгляд падает на тело ученого, распростертое на выходе из лаборатории:

– А вот нечего валяться где попало! – грозит она ему пальцем. И принимается за дело.

14.

24 декабря 2112 года

Исследовательская станция «Кассини», Титан

3 дня после запуска Солнета

Первое, что видит Лайк, когда они входят в жилой модуль – штабелями разложенные тела колонистов. От этого зрелища, которое больше всего напоминает чумной госпиталь или будущую братскую могилу, мурашки пробегают по всему телу.

– Жесть как стремно, – озвучивает Стрелка его мысль, изъясняясь геймерским жаргоном его юности.

Кажется, это первое, что она произносит при нем с тех пор, как вернула корабль на курс и согласилась на сделку с Гагариным. По идее, это они должны были на нее злиться и обижаться за то, что она накачала их снотворным и чуть не подставила под угрозу взрыва, но на деле все вышло с точностью да наоборот: это девчонка дула губы до самой