Тайный дневник Марии-Антуанетты - Кароли Эриксон
Шрифт:
Интервал:
После тщательных поисков я, наконец, обнаружила Людовика на чердаке. Скорчившись, он сидел на полу, пытаясь починить сломанный замок от двери, которой давно никто не пользуется. На чердаке было очень холодно, и он надел старый черный плащ своего отца, такой изношенный и потрепанный, что местами выцвел почти до белизны.
Заслышав мою сердитую поступь, он повернулся, но потом в страхе отпрянул, а на лице его появилось жалкое, трусливое выражение.
Пренебрегая этикетом, который я обычно соблюдаю, даже когда мы остаемся наедине, я подошла и взглянула прямо в его затуманенные страхом глаза.
– Я знаю, что вы сделали. Вы украли «Солнце Габсбургов». Вы заложили его. А взамен приказали оставить в сокровищнице на хранение копию, страз. Вы украли самую большую ценность из моего приданого. Вы обманули меня. Вы пошли на риск скандала и бесчестия, поставили под угрозу альянс между Францией и Австрией.
Он жалко всхлипывал, сидя в старом плаще на грязном полу. Лицо у него сморщилось, как бывает у Муслин, когда она не слушается и знает, что будет наказана.
От столь явного проявления слабости гнев мой усилился. Я начала расхаживать перед ним взад и вперед.
– Прекратите! Перестаньте вести себя как ребенок, встаньте и разговаривайте как мужчина!
С громким вздохом и отчаянным усилием Людовик оторвал свое крупное тело от пола и прислонился к двери. Он боялся взглянуть мне в лицо.
– Я знаю, что виноват перед вами и что мне нет прощения. Мне стыдно за себя, но у меня не было другого выхода. Ко мне пришли Некер и остальные. Нужно было платить проценты по займам. Они сказали, что ошиблись в расчетах. В казне не было денег на оплату процентов. Возникла опасность признания невыполнения нами своих обязательств по займам. Я не мог допустить подобного. – Голос его звучал печально.
– Но у французской короны много собственных драгоценностей. Золотые шкатулки, бриллианты вашей матери и бабушки, картины, статуи, наконец…
– Я распродаю ценности короны в течение вот уже шести лет и начал заниматься этим еще до того, как стал королем. А раньше много чего продал мой дед. Многие произведения искусства, выставленные на обозрение, на самом деле являются лишь копиями. И очень многие драгоценности – подделки, стразы.
– Вы не имели права без спроса брать то, что принадлежит мне.
Он впервые поднял на меня глаза.
– А если бы я попросил, разве вы отдали бы мне свой драгоценный камень?
– Нет. Никогда.
– Естественно. Вот почему мне пришлось украсть его. Меня заверили, что сделанная копия – высочайшего качества. Я думал, что вы ничего не заметите. Я бы ни за что сам не предложил заложить «Солнце Габсбургов», если бы Некер не был знаком с человеком, который уже давно мечтал заполучить его. Женевец, богатый биржевой торговец. Он предложил уплатить все проценты по нашим долгам в обмен на бриллиант. В то время я еще надеялся, что у нас будет возможность расплатиться с ним и выкупить бриллиант, через год или два. Теперь я в этом сомневаюсь.
Я пришла в неописуемую ярость. Я была очень зла на Людовика, на месье Некера, на министров, которые ненавидели i меня и, должно быть, пришли в полный восторг оттого, что составили план, как лишить меня любимой драгоценности.
– Я хочу получить его назад, – вот все, что я смогла сказать в тот момент. – Найдите возможность сделать это, каким угодно способом.
Я повернулась и ушла, оставив Людовика одного, живое воплощение вселенской скорби. Я вернулась в свои апартаменты, все еще кипя от гнева и возмущения, и мне потребовалось несколько часов, чтобы успокоиться хотя бы немного. Вызвав к себе Лулу и Софи, я отдала необходимые распоряжения относительно ведения моего хозяйства.
13 января 1781 года.
Я много думала о том, как Людовик обманул меня и заложил «Солнце Габсбургов». Но потом поняла, что веду себя чересчур эгоистично и думаю только о себе.
Да, Людовик оказался обманщиком. Ему следовало прийти и честно объяснить, почему у него не осталось другого выхода, кроме как заложить бриллиант. А ведь он еще и дождался, пока я уеду на край земли, в Швецию, и только тогда осуществил задуманное. С другой стороны, я ведь тоже не была безгрешна, путешествуя с любовником и наслаждаясь временем, проведенным в его объятиях. И хотя вероятность этого была неизмеримо мала, и я рисковала публичным скандалом. В самом деле, не будь Аксель столь осторожен во время наших любовных утех, я могла бы подвергнуть опасности самое существование династии. Милая матушка, если бы она была жива и узнана правду обо мне и Акселе, непременно обвинила бы меня в супружеской измене и предала порицанию Комитета нравственности.
Отец Куниберт заявил бы, что мне прямая дорога в ад.
Людовик вор, обманщик и слабодушный человек. Но и я неверная жена, столь же лживая, как и он. И я тоже проявила слабость, поддавшись своей любви к Акселю.
Получается, что мы оба виновны, и винить можем только самих себя.
14 января 1781 года.
Вчера я исповедалась, после чего направилась к Людовику, который как раз прилег отдохнуть. Я обняла его и сказала, что прощаю его за то, что он заложил «Солнце Габсбургов». Я также попросила у него прощения за ошибки и слабости, которые проявила по отношению к нему.
Он разрыдался в моих объятиях, да и я немного всплакнула. По правде говоря, я очень привязана к Людовику и жалею его за то, что ему приходится играть неблагодарную и насильно навязанную роль короля.
18 января 1781 года.
Аксель со своим полком отправляется в Америку. Перед отъездом он пришел попрощаться, и мы оба знали, что, быть может, более никогда не увидимся. Многие офицеры погибают в бою или умирают впоследствии от ран и болезней. Еще больше их остается увечными на всю оставшуюся жизнь.
– Любовь моя, то, что я собираюсь сказать, может шокировать вас, – сказал мне Аксель перед уходом. – После того как я покину вас, серьезно обдумайте мои слова и запомните их. Дело вот в чем: Людовик болен. Его умственное здоровье оставляет желать лучшего. Такие люди очень непостоянны и неустойчивы, и их якобы безупречное здравомыслие может пойти прахом в любую минуту. Не так давно это произошло в Англии с королем Эдуардом, и очень легко подобное может случиться и здесь. Если Людовику станет хуже и доктора решат, что ему следует отойти в сторону, чтобы на трон сел принц Станислав, я хочу, чтобы вы помнили, что вас и принцессу-цесаревну, – так он всегда называл Муслин, – всегда ждет теплый прием в Швеции. У меня.
Он вручил мне небольшой лист бумаги. На нем была написана фамилия военного поставщика в Париже. Аксель сказал, что я всегда могу передать ему сообщение через этого человека. А в случае безотлагательной необходимости я всегда могу отправиться ко двору короля Густава, который с радостью даст мне приют.
– Иосиф тоже будет рад видеть меня у себя в Вене, – напомнила я Акселю.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!