Волчий камень - Александр Руж

Максимов тем временем успел одеться и наскоро совершить процедуру бритья. Время приближалось к одиннадцати.

– Нелли, ты не передумала?

Анита помедлила с ответом. Наблюдать за тем, как один джентльмен под восторженный вой публики лупит другого – что может быть омерзительнее? С другой стороны, она ни за что не согласилась бы остаться в гостинице. Хватит вчерашних злоключений.

– Алекс, а не сходить ли нам в театр? Я слышала, манера игры немецких актеров весьма оригинальна…

Максимов фыркнул так громко и презрительно, что она поняла: на фоне предстоящей кулачной драки театр кажется ему чем-то мелким и недостойным внимания.

– Поторопись, Нелли, уже четверть двенадцатого!

В гимнастический клуб, который стал в эти дни ареной боксерских поединков именитого Хаффмана против местных мастеров, они прибыли вовремя. Просторный зал клуба был переполнен. Витавший в воздухе запах мужского пота, который, очевидно, навеки въелся в атмосферу этого спортивного заведения, заставил Аниту поморщиться.

В центре зала возвышался квадратный помост, огороженный натянутыми по периметру канатами. Внизу на равном удалении друг от друга стояли низкие скамейки, оккупированные зрителями. На первый взгляд, свободных мест уже не оставалось, но Максимов махнул кому-то рукой, произнес несколько слов на причудливой смеси французского, немецкого и русского языков, и места нашлись. Анита, прежде чем сесть, провела пальцем по скамейке, сокрушенно вздохнула, но воздержалась от замечаний. На всякий случай окинула взглядом зал – ей теперь везде чудилось присутствие мадемуазель Бланшар и ее сообщников.

– Здесь мы в безопасности, – обнадежил супругу Максимов. – Помнишь этих господ? Они приходили со мной вызволять тебя из лап Либиха. Это все мои друзья, и очень надежные. Случись что, они закроют нас собой.

Анита увидела рядом – сбоку, спереди, сзади – улыбающихся великанов в спортивных трико, и от сердца немного отлегло.

Зал продолжал заполняться людьми. Сесть было уже негде, желающие насладиться поединком двух звезд толпились в проходах между скамейками, выстраивались вдоль стен. Максимов, ерзая от нетерпения, то и дело поглядывал на хронометр.

– Двенадцать. Пора бы начинать.

Первым на помост поднялся высоченный, ростом не менее трех аршин, атлет в красном обтягивающем трико и с белокурой шевелюрой, ниспадающей на спину, как лошадиная грива. Зал встретил его восхищенным гулом и выкриками, позволившими Аните сделать вывод, что перед ней не кто иной, как чемпион Берлина Эрих Клозе.

– Он, – подтвердил Максимов, не сводя глаз с помоста. – Великолепно сложен, правда?

Глупо возражать против очевидных фактов. Да, Эрих Клозе был сложен на зависть многим из тех, кто сидел сейчас в зале. В ожидании соперника он расхаживал по помосту, время от времени вскидывая руки в кожаных перчатках и не без удовольствия внимая шуму собравшихся вокруг болельщиков. Поддержка ему была обеспечена более чем достаточная – о такой можно было только мечтать.

Хаффман запаздывал. На помост взобрались двое, оба в белых, плотно пригнанных к телу костюмах. Судьи, определила Анита. Они встали за канатами, у противоположных углов огороженного пространства. Вслед за ними появился еще один человек, в нелепых гаерских штанах и рубашке с манжетами. Он обратился к публике по-английски. Этот язык Анита знала хуже, чем французский, но все же в достаточной мере, чтобы понять смысл произносимых слов.

Гаер оказался распорядителем мистера Хаффмана. Он объявил, что сегодня – последний день гастролей великого боксера в прусской столице и что мистеру Хаффману чрезвычайно понравился оказанный ему здесь теплый прием. Сразу после боя с Клозе английский гость хочет преподнести здешней публике подарок – посредством жребия будут разыграны три пары перчаток, в которых мистер Хаффман одержал немало славных побед в Лондоне и других городах Европы.

Один из судей перевел слова распорядителя на немецкий, и зал разразился аплодисментами. Пока произносились речи, на помост поднялся невысокого роста человек с гладко выбритым лицом и короткой стрижкой. Верхняя часть его туловища была обнажена, широкая мускулистая грудь мерно вздымалась от глубокого, спокойного дыхания. Из одежды на нем были только туго перетянутые поясом короткие, до колен, штаны и такие же кожаные перчатки, как у Клозе.

– Хаффман! – с благоговением выдохнул Мак-симов.

Анита не нашла в знаменитом боксере ничего особенно выдающегося. Толстая шея, нарочито выдвинутый, для устрашения, подбородок, недобро прищуренные глаза. Обыкновенный драчун-задавака, каких немало в любой стране мира.

Публика, однако, встретила его таким ревом, что стены клуба, построенного, по словам Максимова, в середине прошлого столетия, вздрогнули и пошатнулись. Шут-распорядитель быстро убрался с помоста, и Хаффман остался один на один с противником. Клозе оказался выше его почти на две головы и производил куда более внушительное впечатление.

– Мне кажется, он уложит его одной левой, – шепнула Анита мужу.

– Кто кого?

– Клозе Хаффмана.

Максимов на это лишь снисходительно улыбнулся, дав супруге понять, что если она не изволит разбираться в боксе, пусть лучше помолчит. Анита не стала продолжать, тем более что соперники уже сошлись в центре образованного канатами квадрата и стояли теперь в шаге друг от друга, обмениваясь недружелюбными взглядами. Поединок вот-вот должен был начаться.

– Несправедливо! – бросил Максимов Аните. – У Клозе двенадцатиунциевые перчатки, а у Хаффмана десятиунциевые. Но Хаффман все равно его побьет!

Раздался звон медного гонга. Боксеры сразу преобразились: исчезла и холодная монументальность Клозе, и ленивая вальяжность Хаффмана. Исчезло вообще все показное – оба сделались одинаково подвижными, напряженно сжавшимися, оба мелко запрыгали по помосту, словно он жег им пятки. Зрелище было забавным и походило на пантомиму, одну из тех, при помощи которых бродячие артисты развлекают на улицах непритязательных зрителей. Анита даже хихикнула, но Максимов кинул на нее взгляд, полный укора и возмущения, и она поспешно прикрыла рот ладонью.

Публика не умолкала, зал сотрясался от топота ног. Сперва Аниту коробило такое чересчур плебейское проявление эмоций, но вскоре она перестала отвлекаться на звуки, поскольку ее вниманием завладело то, что происходило на помосте. А там гренадер Клозе вовсю наседал на коротышку Хаффмана. Удары сыпались градом, но лондонец совершал неуловимо быстрые движения, и кулаки немца пока что ни разу не коснулись его лица. Сам он при этом не спешил с ответными выпадами, используя перчатки только как прикрытие.

– Не думала, что твой Хаффман такой нерешительный.

– Глупая! – прорычал Максимов, впившись глазами в помост. – Он выжидает… Смотри!

Задор Клозе, увлеченно перемалывавшего воздух, нисколько не беспокоил Хаффмана. Лондонец зигзагами двигался по площадке, не позволяя прижать себя к канатам, и, пригнув голову, сверлил немца взглядом, точно хотел продырявить его насквозь. Публика в большинстве своем переживала за земляка, встречая каждый взмах его длинных рук оглушительными криками, но Анита видела, что лица бывалых бойцов, сидевших рядом с Максимовым, остаются мрачными. Ход поединка им явно не нравился.