Убийца сидит напротив. Как в ФБР разоблачают серийных убийц и маньяков - Марк Олшейкер

В том числе и из-за подобных примеров я не придаю большого значения обследованиям на полиграфе. Они в большинстве случаев бесполезны с подозреваемыми, у которых уже есть криминальное прошлое и которые в дан­ный момент могут быть причастны к другим злодеяниям. В их искаженном сознании преступление может выглядеть полностью оправданным. Или, как говорили мне некоторые серийные убийцы, если ты способен успешно лгать по­лиции, то разве трудно обмануть какой-то ящик с проводами?

- Они так и не нашли ни тела, ни всего такого и типа просто затихли со временем.

- Вы вообще не думали, что вас поймают? Вы были вполне уверены, что вас не поймают?

- Я был вполне уверен, что меня не поймают.

- Почему так?

- Потому что они сосредоточились на Расти, а я такой типа, ну и ладно.

- Вы когда-нибудь возвращались на место, чтобы убедиться, что труп все еще хорошо замаскирован?

- Нет.

- Вообще никогда?

- Нет, возвращаться никак нельзя.

При подготовке психологического портрета подозреваемого мы обращаем внимание на наличие свидетельств его возвращений к местам совершения преступлений. Это может сказать очень многое о поведенческих особенно­стях убийцы.

Есть две главные причины, по которым преступники возвращаются: одна чисто психологическая, а другая практическая. В первом случае убийца хочет вновь пережить эмоции, испытанные в процессе совершения злодея­ния. Мы убедились, что немалое число преступников возвращается к телу жертвы, чтобы помастурбировать. Сре­ди них попадаются настоящие некрофилы - одним из таких был Тед Банди. Понятно, что Кондро не попадал в эту категорию: покончив с жертвой, он спокойно возвращался к своим обычным занятиям. Во втором случае преступ­ник хочет лишний раз убедиться, что хорошо спрятал труп. Было совершенно очевидно, что этот тип поведения то­же чужд Джозефу. Он явно считал, что таким образом увеличил бы шансы на свою поимку. Но почему? Почему Кон­дро мыслил иначе, чем любой другой преступник, не желающий быть разоблаченным?

Потому что он и так был связан со своей жертвой. В отличие от других маньяков, Джозеф понимал, что уже на­ходится в круге подозреваемых и за его перемещениями могут следить. Кондро беспокоился, что «несколько по­спешил» после убийства Римы, но решил оставить все как есть после того, как полиция сосредоточила внимание на Расти.

То, что останки Римы так и не обнаружили даже после того, как Кондро согласился помочь с их поисками, уди­вительно. Но это безусловно сработало в его пользу, в отличие от родственников погибшей, которые страдают от этого и по сей день.

Ее мать продолжает лелеять надежду, что ее дочь жива, и даже после вашего признания. Она думает, что раз тело так и не нашли, то, может быть, девочка все же жива. Но ведь на самом деле надеяться ей не на что?

- Нет, не на что. Когда я прятал тело, она была мертва.

- Что бы вы сказали ее матери, будь у вас такая возможность?

Затрудняюсь с ответом. Не знаю, что бы я мог сказать. А вы что скажете человеку, который типа идет и де­тей убивает? Тут и говорить на самом деле не о чем. То есть такие дела сами за себя говорят.

«Жертвы были и в промежутках»

Джозеф Кондро был осужден за два убийства, совершенные в 1985-м и в 1996-м годах. Зная, что представляют собой сексуальные маньяки, я сильно сомневался, что в одиннадцатилетнем промежутке между этими преступле­ниями он просто затаился.

Я вспомнил о его сравнении себя с аллигатором, который залегает на дно до тех пор, пока не проголодается, и спросил:

- И вы действительно могли удерживаться так долго? Обычно этому помогают какие-то фантазии. Ну, скажем, вновь и вновь мысленно возвращаться к совершенному преступлению?

- Отчасти да. Но я вам прямо скажу-жертвы были и в промежутке. Ну, то есть были изнасилования, о которых никто никогда не заявлял.

И вновь это было сказано совершенно ровным, будничным тоном.

-Хорошо, что вы об этом сказали. Изучив ваше дело, я сразу сказал: «Не может быть, чтобы он вновь не при­нимался за свое на протяжении этих десяти с лишним лет». Некоторые из тех, с кем мне доводилось беседовать, хранили какие-то реликвии - вещи жертв или газетные вырезки. Но подобного рода маниакальность требует раз­рядки. То есть были и другие случаи, и о них никто не заявлял?

-Да, полно.

- И жертвы всегда были вашими хорошими знакомыми?

- Да нет, я же говорил, я в те времена постоянно отрывался на разных гулянках. Ну а на них всегда были девоч­ки, лет пятнадцати-четырнадцати, может, тринадцати. Вот на гулянках на этих все и происходило, и это были такие доступные тусовщицы.

- А почему же вы не убивали своих жертв?

- Наверное, считал, что еще не закончил с ними.

- А что еще вам от них было нужно?

- Просто продолжать с ними в том же духе и дальше.

- Оставлять их в живых на какое-то время. Это что, было частью определенной фантазии? Какая обстановка была для вас идеальной? Чтобы разыграть всю фантазию полностью с учетом места, времени и всего остального?

- Я фантазировал только об убийствах, то есть об изнасиловании и убийстве своей жертвы. В этом и состояла вся фантазия. Понимаете, мои убийства, они были как бы венцом всего. Я же и в прошлом типа приставал к детям и все такое, а не убивал их, наверное, потому что жалел.

Но далее было сказано так:

- По мне, так это была не какая-то там фантазия. Когда я был на воле, видел в этом деле - понимаете, о чем я, - часть жизни. Часть моего образа жизни.

Специфической особенностью Кондро был выбор жертв из числа хорошо знакомых ему девочек. Однако во всем остальном он соответствовал типажу агрессивного маньяка, то есть личности, постоянно жаждущей особого рода ощущений. Поэтому, если четыре изнасилования и два убийства были его единственными преступлениями, он заслуживал отдельного места в нашей типологии лиц, склонных к насилию. В то же время, если в промежутках меж­ду случаями, за которые он был осужден, Кондро совершал другие подобного рода преступления, оставшиеся нераскрытыми, это соответствовало нашим знаниям о сексуальных маньяках такого типа. В общем, получить ответ на этот вопрос было очень важно.

- Согласно полицейским отчетам, вас подозревают еще не менее чем в семидесяти случаях растления детей, возможно, даже и со смертельными исходами. Что вам известно об этом?

- Только то, что я читал.

-То есть это преувеличение? Семьдесят случаев, в которых вас подозревают, это перебор?

- Не могу ответить на этот вопрос.

- Не хотите или именно не можете?

- Не хочу на него отвечать, ага.

Ну да, потому что это могло бы привести к смертному приговору. Ответ на свой вопрос я таким образом полу­чил. Кондро был не из тех, кто из тщеславия берет на себя больше покушений или убийств, чем было на самом де­ле. Убийство для него было делом чересчур обыденным, чтобы повышать свой статус таким образом. Так что пря­мо он не ответил, именно потому что ему было о чем рассказать.