Сказания Умирающей Земли: Волшебник Мазериан; Пройдоха Кугель - Джек Холбрук Вэнс

заметил на берегу далекого блестящего озера какую-то возвышенность, полуприкрытую темными кронами деревьев. На противоположном берегу виднелась едва различимая россыпь грязновато-белых руин… Музей Человека? Немного поколебавшись, Гайял спешился, лег и заснул под защитой Безразмерной Ячеи.

Полное роскошного печального величия, Солнце закатилось за горный хребет; над тундрой сгустились сумерки. Гайял проснулся и освежил лицо в ручейке неподалеку. Покормив коня, он подкрепился сушеными фруктами и хлебом, после чего вскочил в седло и поехал дальше по тропе. Впереди равнина превращалась в безлюдные, почти безжизненные северные дали; сзади вырастали в небо черные скалы; Гайялу в лицо дул ленивый холодный ветерок. Становилось все темнее; равнина исчезала под покровом мрака, надвигавшегося подобно черному наводнению. Гайял боязливо натянул поводья: может быть, лучше было переждать до утра? Если он заблудится в темноте, кто знает, в какую еще западню он забредет, свернув с тропы?

Откуда-то донесся скорбный звук. Гайял напрягся, обратив лицо к небу. Вздох? Стон? Плач?.. Звук повторился ближе. Теперь можно было расслышать шорох — шорох трепещущих на ветру свободных одежд. Гайял испуганно пригнулся в седле. В темноте над ним медленно проплыла фигура, закутанная в белое. Под капюшоном зловеще светилось исхудалое лицо с глазами, черневшими, как глазницы черепа.

Призрак испустил очередной скорбный стон и пролетел дальше, постепенно воспаряя ввысь… Вскоре уши Гайяла уже не различали ничего, кроме порывов ветра.

Гайял судорожно вздохнул, опустился грудью на луку седла — и остро ощутил беззащитность спины. Соскользнув на землю, он развернул вокруг себя и коня оболочку Безразмерной Ячеи. Приготовив подстилку, он улегся и долго смотрел в темноту, но в конце концов сон одолел его, и ночь прошла.

Проснувшись до рассвета, Гайял снова пустился в путь. Тропа превратилась в ленту белого песка между порослями серого утесника; конь упорно продвигался вперед, миля за милей.

Тропа вела к покрытой деревьями возвышенности, замеченной Гайялом сверху, — теперь ему казалось, что он видит крыши в просветах между кронами и чувствует в прохладном воздухе привкус дыма. Вскоре справа и слева появились возделанные грядки нарда, топляника и карликовой ранеты. Гайял осторожно ехал дальше и постоянно оглядывался, ожидая появления людей.

Теперь слева вдоль тропы тянулась ограда, сложенная из камней и черных бревен; камни были обтесаны в форме четырех шаров, нанизанных на центральный столб, а искусно вырезанные спиралями бревна, служившие перекладинами, были вставлены в углубления между шарами и столбами. За оградой находился обширный участок голой земли, местами взрыхленной, местами покрытой рытвинами и воронками, кое-где обугленной и вспученной, — как если бы здесь случился пожар, после чего кто-то наносил по всему участку случайные удары чудовищным молотом. Заинтригованный, Гайял задумчиво разглядывал этот пустырь и поэтому не заметил, что к нему молчаливо приблизились три человека.

Конь нервно вздрогнул; Гайял обернулся и увидел троих, преградивших ему путь; один из них взял под уздцы белого коня.

Это были высокие, хорошо сложенные люди в облегающих костюмах из темно-коричневой кожи с черной оторочкой. На головах у них были шапки каштанового оттенка из плотного материала, сложенного аккуратными складками, с поднятыми кожаными наушниками, горизонтально торчавшими в обе стороны. У местных жителей были продолговатые, торжественно-строгие лица, желтоватые, как слоновая кость, но с золотистым отливом, лучистые золотистые глаза и волосы черные, как вороново крыло. Они, очевидно, не были дикарями; их точные движения отличались характерной вкрадчивостью, покрой одежды свидетельствовал о строгом соблюдении старинных традиций. Незнакомцы критически оценивали внешность Гайяла.

Их предводитель сделал шаг вперед. Выражение его лица не было ни угрожающим, ни доброжелательным:

— Приветствуем тебя, чужеземец! Куда лежит твой путь?

— Добрый день! — отозвался Гайял. — Я еду туда, куда меня зовет путеводная звезда… Надо полагать, вы — сапониды?

— Таково наименование нашей расы. Перед тобой наш город, Сапонс. — Сапонид разглядывал Гайяла с нескрываемым любопытством. — По расцветке твоей одежды можно предположить, что ты — южанин.

— Я — Гайял из Сфира, что на берегах реки Скаум в Асколаисе.

— Ты проделал дальний путь! — отметил сапонид. — Странника нередко подстерегают смертельные опасности. Значит, тобой движет некое безудержное стремление, заставляющее неустанно и бесстрашно следовать за путеводной звездой?

— Я совершаю паломничество, — объяснил Гайял, — чтобы утолить жажду моего ума. Любое странствие кажется коротким, если путник достигает своей цели.

С этим сапонид вежливо согласился:

— Значит, ты взобрался на Фер-Акилу и спустился на равнину?

— Так я и сделал. Там холодно и почти ничего не растет, одни скалы. — Оглянувшись, Гайял взглянул на темную громаду гор. — Только вчера ночью я выехал из ущелья. После чего надо мной пролетел призрак, и я уже решил, что мне уготована могила.

Гайял с удивлением прервался: по всей видимости, его слова вызвали у сапонидов какие-то сильные чувства. Их лица вытянулись, они поджали побелевшие губы. Их предводитель больше не уделял такого внимания нарочитой вежливости манер; он обозревал небо, почти не скрывая страх:

— Призрак… парящий высоко в небе, закутанный в белый саван?

— Да. Местным жителям он хорошо известен?

Гайялу пришлось довольно долго ждать ответа.

— В каком-то смысле, — сказал наконец сапонид. — Это предвестие большого горя… Но я тебя прервал — продолжай рассказ.

— Рассказывать больше не о чем. Я нашел убежище, переночевал, а утром спустился на равнину.

— И тебя никто не тронул? Даже Двуногий Змей Кулбо, что рыщет в горах, как неумолимая судьба?

— Я не видел ни двуногой змеи, ни даже ползучей ящерицы. Кроме того, моя тропа защищена благословением. Пока я с нее не свернул, мне не грозят никакие злоключения.

— Любопытно, любопытно.

— А теперь, — оживился Гайял, — позвольте мне задать вам вопрос, так как я хотел бы многому научиться. Кто этот призрак и какие злоключения знаменует его появление?

— Ты спрашиваешь о вещах, не совсем доступных нашему пониманию, — осторожно уклонился сапонид. — Об этом призраке лучше не упоминать, если ты не хочешь привлечь к себе дополнительное внимание пагубных сил.

— Как вам угодно, — развел руками Гайял. — Может быть, вы объясните мне…

Тут Гайял придержал язык. Перед тем как расспрашивать местных жителей о Музее Человека, было бы предусмотрительно узнать, как сапониды относились к этому учреждению. Вполне возможно, что, узнав о том, куда он направлялся, они могли воспрепятствовать его дальнейшему передвижению.

— Да? — приподнял брови сапонид. — В каких разъяснениях ты нуждаешься?

Гайял указал на обожженный, развороченный участок за оградой из камней и бревен:

— Что означают эти следы разрушения?

Сапонид непонимающе уставился на пустырь и пожал плечами:

— Это одно из древних мест. Там обитают мертвые. Ни одно живое существо не может там пройти, не заразившись пагубными чарами, отравляющими кровь и покрывающими тело гниющими язвами. Туда мы отправляем тех,