Любовь, похожая на смерть - Андрей Троицкий

– Какая-то эта «Хонда» несчастливая, – закончил рассказ Паша. – И в прошлом году ее менты тормознули в неподходящий момент. А в другой раз…

– Спасибо за сообщение, – холодно ответил Солод. – Теперь жди.

День растаял, как грошовая свечка в жаркой церкви. Время текло быстро, сумерки над шоссе сгустились, удушающую жару немного разогнал свежий ветерок. Пулемет дожевал третью зубочистку и уже полез за четвертой, когда заиграла мелодия телефонного звонка. Голос Солода был по-прежнему лишен человеческих эмоций.

– Деньги не потерял?

– Как можно? Все при нас.

Паша покосился на заднее сиденье. Там лежал тоненький старомодный портфель с некоторой суммой наличными. Эти деньги, выезжая в дорогу, полагалось иметь под рукой – на непредвиденный случай вроде этого. Портфель подложил под голову еще один сослуживец, некто Вася Крючкин по прозвищу Крюк. Он, кажется, сладко проспал всю дорогу от Москвы, а если и просыпался, только для того, чтобы напиться воды. Накануне Вася загулял на чьей-то свадьбе, и это просто чудо, что после страшной пьянки он вовремя, минута в минуту, прибыл на работу. Чудо, что вообще не забыл о том, что числится на какой-то работе.

– Я позвонил кому надо, все решили, – сказал Солод. – Езжай сейчас в город. Там кафе «Иволга» у центральной площади. У входа будет ждать человек, он в ментовской форме, майор. Фамилия Коваль. Передашь ему четыре штуки и пили обратно.

– Значит, менты денег хотят? – переспросил Пулемет, быстро смекнув, что плата божеская, могли спросить дороже.

– А ты что подумал? – вопросом ответил Солод. – Они мечтают вас на той центральной площади с оркестром встретить и угостить по высшему разряду в лучшем ресторане? И потом красивых телок подогнать, да? Звони, когда все сделаешь.

Паша завел двигатель и поехал к городу. Вася Крючкин на заднем сиденье беспокойно ворочался, слабым дрожащим голосом просил воды, икал и стонал в голос. То ли похмельные страдания дошли до какого-то предела, за которым уже невозможно их терпеть молча, то ли Васю мучил приступ застарелой постыдной болезни, трудно поддающейся излечению.

Поплутав в лабиринте темных улиц, Пулемет выехал на единственную освещенную площадь и понял, что попал по адресу. Он зажег свет в салоне, открыл портфель и, отсчитав деньги, завернул их в обрывок газеты. Майор милиции пыхтел папироской, развалившись на широкой скамейке рядом с кафе. У него было серое, какое-то мертвенное лицо и бегающие по сторонам глазки.

– Ты, что ль, Коваль? – спросил Пулемет.

Мент кивнул, взял в руки сверток и, не обращая внимания на прохожих, пересчитал деньги, зашуршал газетой и сунул мзду за пазуху. Поднялся, собираясь уходить, но оглянулся и спросил:

– Перекусить не хочешь? – кивнул на кафе. – Или выпить с устатку? У нас тут все, как в столице.

Пулемет давно испытывал голод и странное брожение в животе, будто он махнул стакан жидкости для стирки белья. Он готов принять заманчивое предложение, но вспомнил глухой недружелюбный голос Солода, и аппетит неожиданно пропал, а желудок успокоился.

– Другим разом. Наших парней скоро выпустят?

– Сейчас начальник позвонит. И сразу.

Мент пропал в темноте, Паша вернулся к машине, заехал на бензозаправочную станцию, купил несколько шоколадок и сладкой воды. Он вернулся к посту дорожно-постовой службы, поставив машину неподалеку, и стал ждать. Над трассой горели редкие фонари, мимо проносились машины. Дом, где расположился пост, светился тремя зарешеченными окнами. Время перевалило за полночь. Стонавший на заднем сиденье Крючкин выхлебал всю купленную воду, а заодно съел шоколад. Пулемет позвонил в Москву и доложил обо всех делах; Солод отвечал, что все на мази, нужно только время.

– И не беспокой меня больше по пустякам, – сказал он напоследок.

– Блин, сейчас вытащу из багажника свой «АКМ» и раскрошу в щепки эту ментовскую помойку, – пообещал Паша Пулемет. – Если через четверть часа босс не выйдет, пусть менты запасаются гробами.

В малой гостиной Солода обед плавно перетек в ужин. Дело немного портило то обстоятельство, что хозяину несколько раз пришлось выйти в соседнюю комнату, чтобы провести телефонные переговоры с Пашей Пулеметом. Он возвращался назад и, виновато улыбаясь, что-то лепетал о деловых партнерах, которые беспокоят не вовремя. Просто не знают, какого дорогого гостя сейчас принимает Солод. Девяткину понравились горячие закуски и жаркое из птицы. И он бы остался, чтобы попробовать десерт, который вот-вот должны были доставить из одного хорошего ресторана. Но тут зазвенел мобильный телефон. Девяткин, ответив «да» и «нет», отставил в сторону недопитую рюмку и, поблагодарив Солода за гостеприимство, поднялся.

– У меня тоже никакого житья не стало, – пожаловался он, выходя в холл. – Вместо личной жизни – одна работа.

Солод, решив, что время терять нельзя, подхватил Девяткина под локоть и прошептал в ухо:

– Только на минутку, прошу вас.

И затащил гостя в свой малый кабинет, комнату без окон, уставленную шкафами ручной работы, за стеклами которых пылились антикварные книги. Письменный стол из карельской березы тоже напоминал музейный экспонат. Усадив гостя в кресло, Солод сел за стол и сказал, что здесь, в этой комнате, их никто не услышит и не помешает разговору. Он постучал пальцами по серебряному чернильному прибору в форме старинного дворца, решая, каким подарком удивить милиционера.

В ящиках стола, что справа, лежали золотые цепочки разной длины и разного плетения, крестики, браслеты. Вещи определенной цены – в строго определенном ящике. По левую руку – подарки подороже: часы работы швейцарских мастеров, золотые зажигалки, инкрустированные камнями, портсигары, тоже золотые, разной величины, с камнями и без. Солод дернул за шнурок настольной лампы, в эту же секунду включились и заработали две видеокамеры, нацеленные на посетителя. Эти записи Солод оставит себе так, на всякий случай. Если расследование Девяткина вдруг зайдет слишком далеко, мента можно прижать, напомнив о дорогом подарке. А заодно направить видеозапись начальству в МУР и следственный комитет при МВД. Пусть знают, чего стоят их неподкупные следователи.

– Дорогой мой Юрий Андреевич, – сказал Солод. – Я не часто встречаюсь с настоящими сыщиками. Я надолго запомню эту важную и полезную для меня встречу. И хочу, чтобы вы сохранили обо мне память. Хоть мимолетную.

Он открыл ящик, вытащил массивный золотой портсигар с крупным алмазом на крышке и протянул Девяткину.

– Вот небольшой подарок. Сувенир на память.

Девяткин внимательно посмотрел на вещицу, но пальцем не пошевелил, чтобы взять ее.

– При всем уважении отказываюсь категорически, – сказал он. – Тронут до глубины души. Но не могу. Да и сами подумайте, где мне форсить этим портсигаром? На работе? Тут же нехорошие разговоры пойдут. Спросят: как это ты на свою зарплату такие вещи покупаешь?