Халцедоновый Двор. И в пепел обращен - Мари Бреннан

Какие слова способны открыть глаза хотя бы одному, этому сиду?

– Поладь они с Карлом во время войны, возможно, и выиграли бы что-нибудь.

«И принесли королю победу в нынешних переговорах».

– Однако посол Ватикана вдохновил их взять на себя невыполнимое, и теперь, стремясь к полной свободе, они потеряют все. Их католическая Конфедерация будет существовать лишь до тех пор, пока внимание Англии рассеяно. Как только здесь, у нас, установится мир, кто-нибудь – хоть Карл, хоть парламент – сокрушит ее.

– Руками той самой Армии, за отправку которой к нам голосует ваш Принц. Голосовавший и за сохранение Страффорду жизни.

В обоих случаях – вопреки желаниям Луны. Сумей она убедить Принца проголосовать против отправки полков за море, это могло бы хоть отчасти исцелить ту давнюю рану. Но Энтони – как и следовало ожидать, будь он проклят – заботился в первую очередь о благополучии Англии и поступаться им ради блага Ирландии не пожелал. В конце концов предложение было провалено с перевесом всего в один голос. Всего один… но вовсе не его.

– Что ж, молот на ваши головы еще не обрушен, – сказала Луна в попытке хоть чем-то смягчить сида. – Я сделаю все, что в моей власти, дабы остановить его.

Какой бы ответ ни готовил на это Эоху Айрт, пришлось ему промолчать: в следующий же миг створки огромных дверей в дальней стене зала распахнулись настежь, и голос лорда-глашатая Луны загремел, отражаясь эхом от потолков:

– От двора Темер, что в Ирландии, посланница Нуады Ард-Ри, леди Федельм Прозорливое Око!

В дверном проеме показалась величественная дама из сидов. Зеленое платье с застежками-фибулами из злата и серебра на плечах жестко от красной с золотом вышивки, откинутый назад капюшон плаща обнажает могучие белые плечи… а вот ветвь в руке – простенькая, из серебра, куда скромнее золотой ветви Эоху Айрта. На миг преклонив колено, посланница поднялась, прошла через зал и вновь преклонила колено у подножия тронного возвышения.

– Леди Федельм, – заговорила Луна. – Мы рады приветствовать тебя при Халцедоновом Дворе и выразить благодарность нашему венценосному кузену Нуаде.

Голос новой посланницы оказался звучным, грудным, и при том превосходно поставленным.

– Его величество шлет вам приветствия и просит благосклонно простить его за то, что он вынужден отозвать на родину лорда Эоху Айрта, чья служба необходима в Эмайн Маха, королю Конхобару Ольстерскому.

Луна любезно улыбнулась прежнему послу. Эоху Айрт молчал, храня невозмутимый вид.

– Нам будет весьма не хватать его при дворе, ибо он не только неуклонно отстаивал здесь интересы Темера, но и великолепно скрашивал наши дни стихами и пением.

Под маской сих куртуазных речей скрывалась простая истина: Эоху Айрт испросил отставки и с нетерпением ждал возможности отбыть на родину. Осталось лишь выяснить, что знаменует собой назначение Федельм. Окажись сия леди податливой, у Луны возникнет надежда договориться с нею о помощи против Никневен.

Но с этим придется подождать. Луна подала знак лорду Валентину, и тот выступил вперед с загодя приготовленным пергаментом. Вот когда Эоху Айрт официально сложит с себя полномочия, а в должность посла вступит Федельм, тогда и посмотрим, под какую дуду ныне пляшет Темер.

Халцедоновый Чертог, Лондон, 21 ноября 1648 г.

Пиршество и вручение подарков затянулось на всю ночь – с музыкой, танцами и поэтическим состязанием меж бывшим послом и его преемницей. Правда, покончив с состязанием, Эоху Айрт испросил позволения удалиться, а вскоре после этого Луна повела Федельм на прогулку по саду.

Посланница прибыла из Коннахта и говорила о короле Айлиле с королевой Медб с тою же откровенностью, как и о темерских Верховных королях. После многих лет в обществе Эоху Айрта с его взращенными Ольстером настроениями, иной, свежий взгляд был очень кстати. Еще более кстати было отсутствие враждебности: возможно, на союз с Федельм рассчитывать не стоило, однако новая посланница явно предпочитала составить о королеве собственное мнение, не полагаясь на впечатления предшественника. Все это вполне позволяло начать отношения заново – можно сказать, с чистого листа, тем более, что после устранения сэра Лислика Никневен до поры угомонилась, и у Луны появилось время для укрепления дружбы с Темером.

– Леди Федельм, – сказала она, увлекая за собою гостью, – я знаю: ветвь твоя означает, что ты поэтесса. Однако это имя, Прозорливое Око… разве подобные материи – не удел ваших друидов?

– Нет, «имбас форосны»[36] – удел поэтов, – звучно, напевно отвечала посланница сидов, коснувшись пальцами бока мраморного оленя, стоявшего у дорожки. – За искусство в сем я так и прозвана.

– А вот при нашем дворе нет провидцев, – сказала Луна, причем притворяться сожалеющей ей вовсе не пришлось. – Между тем, живем мы в весьма непредсказуемые времена: ныне словно весь мир перевернулся с ног на голову. Не смогу ли я умолить тебя заглянуть в наше будущее и хоть отчасти разъяснить, что ожидает нас впереди?

Федельм задумчиво поджала точеные губы.

– Государыня, прозрения не являют себя запросто, по приказу. Дабы призвать их, дабы велеть вратам времени отвориться, требуется кое-что посущественнее.

В самом деле, Луна слыхала, что ирландцы обставляют свою ворожбу некими варварскими ритуалами.

– Что же тебе нужно?

Услышав ответ, Луна невольно задумалась: быть может, над ней учиняют какую-то злую шутку, мелкую месть за порчу отношений с Темером? Однако, получив приказание забить быка, слуги Федельм ничуть тому не удивились. В конце концов Луна отправила пару гоблинов свести с какого-нибудь подворья наверху быка. Командовавший ими сэр Пригурд сволок добычу вниз, не забыв оставить хозяевам плату взамен пропавшей скотины. Дальше за дело взялись ирландцы, вскоре вручившие посланнице мясо, мясной отвар и смрадную, сочащуюся кровью шкуру. Нимало не смущаясь, Федельм прямо здесь, посреди ночного сада, сбросила роскошный наряд, завернулась в бычью шкуру и улеглась в траву под ореховым деревом.

Слуги с поклоном удалились, оставив Луну наедине с поэтессой.

Луна даже не представляла себе, чего ожидать. Знала одно: Федельм обещала ответить на три вопроса. Пока ирландская дивная безмолвствовала, погрузившись в имбас форосны, Луна раздумывала, на чем ей остановиться, и вздрогнула от неожиданности при виде блеска изумрудных глаз провидицы.

– Спрашивай, – сказала Федельм.

Голос предательски дрогнул, хотя вопрос и был готов загодя: странная, непривычная атмосфера происходящего не на шутку выбивала из колеи.