Ритуал - Ричард Ли Байерс

Фоуркин поднялся и обернулся к Тэгану. Напомаженные черные волосы мага блестели в свете ламп.

– Если у вас нет других дел, маэстро, может быть, вы соблаговолите прогуляться со мной? – Он перевел единственный темный глаз на Дживекса. – И ваш товарищ, разумеется, тоже.

Тэган понимал, что просто обязан попытаться понять этого эксцентричного колдуна.

– Вы оказываете мне честь, господин маг, и сегодня чудесный вечер для прогулки. Пойдем, Дживекс.

– Я уже готов. – Маленький дракон, сверкая радужной чешуей, устремился вниз и поймал еще одну бабочку.

– Думаю, на улице ты сможешь поймать сколько угодно жуков, – пообещал Тэган. – Хватит, чтобы утолить даже твое обжорство.

– Ты не можешь поймать свою добычу, – сердито заявил Дживекс, – вот и не хочешь, чтобы другие ловили хоть что-нибудь. Ну да ладно.

Уходя, они попрощались с Сюриэнь: Фоуркин по обыкновению грубо, Дживекс весело, а Тэган со всей изысканно-кокетливой вежливостью, которой научил его Импилтур.

Лирабар был городом величественных храмов, в Фентии же имелся один лишь дом Луны. Но пока авариэль со спутниками шли по его просторным галереям и часовням, в которых эхом отдавались их шаги, Тэган призвал, что он, по крайней мере, заслуживает внимания. Куда ни глянь, везде сияние магических ламп отражалось в серебряных сосудах и дрожало на алебастровых скульптурах или освещало изображения ночного неба на высоких сводах. Воздух был наполнен ароматами благовоний, перебивающими резкий запах яблока, исходивший от волос Фоуркина. И все же, несмотря на все великолепие, храм казался пустым и призрачным. Тэган предположил, что, когда Селуна восходит на небеса, большинство ее служителей отправляются в сады, чтобы поклоняться ей.

– Итак, – наконец заговорил Фоуркин, – вы не можете поймать свою добычу?

Тэган усмехнулся:

– Мы с Дживексом просто любим подразнить друг друга. Уверяю вас, я достаточно продвинулся к цели и скоро схвачу агента Саммастера.

– В таком случае, – заметил маг, – ваше поведение ставит меня в тупик.

Дживевс, летевший впереди, опустился на статую серебряной Леди с жезлом в одной руке и секстантом в другой. Он прошелся по скульптуре и сунул нос в складку каменного одеяния. Затем легкие крылья затрепетали, и крохотный дракон снова взлетел.

– Почему же? – поинтересовался Тэган.

– Если у вас есть свои надежные способы распознать предателя, – пояснил Фоуркин, – зачем наблюдать, как Сюриэнь допрашивает нас? И вообще, зачем впутывать ее во все это?

– Мой метод требует времени. Возможно, Сюриэнь удается сделать это быстрее.

– Мне хотелось бы узнать, что это за метод.

– Но ведь вы сами неохотно делитесь своими секретами, так что, возможно, с пониманием отнесетесь к тому, что другие поступают так же.

– Мне известны пределы возможностей магической системы, которой вы, по вашим словам, пользуетесь, маэстро. Но если вы действительно можете изучить разум выдающегося мага, значит, вы куда больше, чем просто мастер фехтования.

– У себя дома, в Лирабаре, я был известен своей скромностью и даже в глубине своей смиренной, застенчивой души никогда не считал себя чем-то большим. Хотя могу признаться, что мы с Дживексом убили дракона-мертвяка. Так что судите сами.

Фоуркин хмыкнул.

– Я вам не слишком-то нравлюсь, верно, авариэль? – выдержав паузу, произнес маг.

– Едва ли я знаю вас достаточно хорошо, чтобы любить или не любить. Я ценю, что вы осознаете необходимость помочь Каре.

– На протяжении всей моей жизни, – сказал Фоуркин, и в голосе его зазвучала грусть, – меня редко заботило, что обо мне думают. Большинство людей – просто тупоголовый сброд, либо трясущиеся мыши, либо злобные крысы. И уж конечно, все это не должно интересовать выдающегося мага, стремящегося раздвинуть границы своего искусства.

– Возможно, это и здравая философия, но я бы поостерегся излагать ее грызунам, готовящим еду, если не хотите, чтобы вам наплевали в суп.

Фоуркин нахмурился:

– Мне бы не хотелось, чтобы вы меня неправильно поняли. Хотя меня совершенно не интересуют те обычные болваны, которых полно на улицах. Будущее мира мне не безразлично. Я не стану безучастно смотреть, как стаи обезумевших драконов обращают города Фаэруна в прах, а орды драконов-мертвяков поднимаются, чтобы поработить человечество. Иными словами, можете на меня положиться.

Тэган все еще пытался решить, что ответить, когда справа, из-за дверей, ведущих в арочный проход, раздался первый пронзительный крик о помощи.

* * *

Проходя среди своих свирепых сородичей, Шатулио думал о том, что большинство магов, считающих себя великими иллюзионистами, на самом деле едва владеют азами мастерства. Не исключено, что они тоже смогли бы принять облик черного дракона, вплоть до шелушащихся чешуек на щеках. Возможно, что им бы удалось даже воспроизвести характерный едкий запах. Но вот способны ли они на куда более хитрое заклинание, которое заставило бы злобных драконов позабыть о том, что этого черного с самого начала не было среди членов их стаи? Шатулио полагал, что нет. Тот факт, что он смог проделать такой фокус теперь, когда его способности ослабляет бешенство, делал его успех еще более впечатляющим.

Именно бешенство побудило медного покинуть монастырь, воспользовавшись ходом через пещеры. Инстинкт подсказывал, что если он этого не сделает, то вскоре его безумие обратится против маленького народца. Как ни больно ему было расставаться с Карой, Рэруном и Дорном, не объяснив им причины бегства, он подозревал, что прощание могло бы оказаться еще тяжелее.

Теперь, когда рядом перестало так аппетитно пахнуть человечьим мясом, измученный разум Шатулио немного прояснился, и ему пришло в голову, что, поскольку цветные драконы – существа самодовольные и вздорные, ему, возможно, все-таки удастся помочь защитникам монастыря Желтой Розы, даже находясь вне крепостных стен. Затея опасная. Драконы наверняка рано или поздно разглядят его истинный облик и тогда разорвут медного в клочья. Но это и к лучшему. Он должен умереть прежде, чем впадет в ярость и начнет убивать невинных, хоть в данный момент бешенство и не слишком его донимает. Оно свелось к докучливому, но едва слышному голосу, звучащему где-то на задворках разума. Он подумал, что это, наверное, произошло благодаря последней выходке. Некоторые проделки бывают такими забавными, что даже могут на некоторое время отсрочить безумие.

Шатулио сотворил заклинание, благодаря которому все, что он говорил, казалось слушателям мудрым и важным. А потом направился к трем драконам – молодому красному, желтоглазому огненному, пылающему, будто кусок железа, только что вышедший из кузнечного горна, и магматическому, с темно-красными глазами, черными клыками и чешуей цвета остывающей лавы. Все трое были огненными созданиями, и, когда они собрались вместе, от них исходил нестерпимый жар, отгоняющий прочь прохладу горной ночи. Они поедали убитого косматого барана с закрученными рогами и зашипели, обнажив клыки, предупреждая Шатулио, чтобы тот держался подальше от их добычи. Медный помотал головой, показывая, что не намерен претендовать на ужин, и они позволили ему приблизиться. Он уселся рядом, дожидаясь, когда они закончат пожирать мясо, разгрызать кости и высасывать из них мозг.