Портрет мертвой натурщицы - Дарья Дезомбре

— Нет, ну что ты лыбишься, скажи, пожалуйста, а? — взорвался он, и Маша не выдержала — расхохоталась.

— Прости, Андрей, ну, пожалуйста! — она хохотала и не могла остановиться. — Ты меня отчитываешь, как неверную жену! Между тем, скажем прямо, твоя связь с этими убийствами намного теснее моей!

Андрей замер — он понял: смех у нее истерического толка. Он помрачнел:

— Я встречался со Светой Столоб, когда мы с тобой еще не были знакомы.

— С порядочностью и честностью тоже?

— Что тоже? — набычился Андрей.

— Не был знаком?

Андрей почувствовал, как снова начинает яриться:

— Послушай, мы с ней были взрослыми людьми…

— Да, только с разным содержанием в голове! — закричала Маша и стала вдруг очень похожа на маленькую девочку. — У тебя, по крайней мере мне хочется на это надеяться, там много больше! Поэтому и ответственность тоже лежит на тебе. Это обычная мужская эксплуатация женских чувств.

Андрей отвернулся.

— Ты… — он запнулся, а перед глазами стояло лицо матери Светы, как он тогда его видел — снизу вверх: опущенные уголки глаз и губ. — Ты зря предполагаешь во мне принца. Я — мужик, обычный и эксплуатирующий, когда есть возможность. Прости, если тебя разочаровал.

— Да. Разочаровал, — сказала Маша просто, но ему показалось, что его ударили. — Но это нормально. Я, наверное, тебя тоже…

— Нет, — помотал головой Андрей. — Ты никогда меня не разочаровывала. Никогда.

— Ну так, может, пришел момент. — Маша улыбнулась, но невесело. Андрей замер. Вот оно: то, чего он так боялся с тех пор, как опознал Свету на энгровской картине. Сейчас Маша скажет, что их отношения надо закончить. Он выпрямился и посмотрел ей в глаза: если хочет уйти, пусть скажет тут. Сейчас.

Но Маша вдруг потупилась и — может ли такое быть? — засмущалась.

— Стыдно признаться, но… Я… Черт! — она осеклась. — Я тебя ревную к твоей Свете, вот что!

Андрей некоторое время тупо на нее смотрел:

— Ты — что? Маша, это же… Света! Это смешно!

Маша смотрела теперь прямо на него:

— А что, заметно, что я веселюсь?

— Господи, Маша, она, может, уже мертва!

— Да, именно поэтому мне и стыдно.

Андрей увидел, что у нее дрожат губы. «Я-то уже прошел испытания Петей, — подумал он. — А для нее все — впервые и очень мучительно. В некотором роде Света для Маши — неизвестная планета, вращающаяся по совсем иной орбите. Их даже и сравнивать нельзя, потому что для этого нужны общие параметры, а их у Маши со Светой — кроме женского пола — кот наплакал. Маша так и ревнует, потому что — не понимает. И маньяк. И близость смерти. Смерть любому придает значительность. В Свете, избранной маньяком, появилась загадка, которой ранее совсем не наблюдалось. Вот в чем дело! Слава богу, Маша не хочет меня бросать!»

Андрей потянул ее к себе за руку и, ничего не говоря, обнял, легко касаясь губами маленького уха. Облегчение укачивало его, он улыбнулся: все позади, они выбрались из тупика, куда завела их против воли несчастная похищенная девочка. Ему было стыдно за свое облегчение, но, черт возьми, они с Машей только что открыли друг другу собственное несовершенство и помирились, и он готов был бороться со стыдом, только бы Маша оставалась в его объятиях в машине, нагретой после их жарких споров, их же дыханием.

* * *

Маша повернула к нему задумчивое, опять отрешенное лицо. Она явно перестала думать о них и снова переключилась на убийство.

— Копиист наш, получается… — медленно сказала она. — Подменил этот натюрморт минимум — минимум! — год назад!

Андрей выдохнул, посмотрел в окно, неохотно кивнул: это правда. Зря он на нее кричал при выходе из музея. Игра и правда никак не привязана к Маше. Копиист, как тот гроссмейстер, не имеющий равных себе соперников, развлекался тем, что придумывал шарады, которые никто и не думал разгадывать. Хотя бы потому, что не подозревал об их существовании. Андрей почесал затылок.

— Что-то я не могу в это по-настоящему поверить. Понимаешь, если все — не совпадение и не бред твоей воспаленной фантазии, а на самом деле цепь хитроумных ребусов…

Маша кивнула:

— То он должен был подготовиться к похищениям по крайней мере за год.

— Вооот! — Андрей поднял вверх палец. — За год! А если бы ты пропустила знак? Не знала бы про скрипку Энгра? Не разглядела бы одалисок в современных девицах? Бред!

Он тронул машину с места. Маша сидела, по-прежнему задумавшись.

— Мне кажется, — наконец сказала она, — ему наплевать. Ему нравится сам процесс игры. — Она дотронулась тонкими пальцами до холодного стекла: провела сверху вниз, оставив призрачный растворяющийся след. — А у нас нет выхода — надо играть, — добавила она твердо. — И как можно быстрее. Это наш единственный шанс спасти Свету и вторую девушку, если они еще живы!

Андрей смотрел прямо перед собой — он терпеть не мог подобных фаталистических фраз, вот этого — у нас нет выбора. Но Копиист действительно не оставлял зацепок. И Света! У него Света! И если единственным способом найти маньяка является им самим же рассыпанный, как Мальчиком-с-пальчик, искусствоведческий горох… Что ж, они последуют за ним в темный лес по его же меткам.

— У вас есть план, миссис Фикс?

Маша склонила голову к нему на плечо:

— Может быть — книга? Она вместе с гиацинтом появилась на натюрморте. Старинная. С золотым гербом на корешке.

Андрей усмехнулся: отлично! Не стоило даже спрашивать. Конечно, у нее есть план.

— И думаю, — зашептала она чуть извиняющимся голосом, — я даже знаю, где ее искать!

Андрей сжал ее ладонь и, оторвав на светофоре взгляд от дороги, посмотрел на Машу: стоит ли? Но решился:

— Может, поедем ко мне? Раневская тебя ждет… По хозяйству неистовствует, пельменей налепил, — тихо сказал он ей на ушко и быстро: пока свет еще не поменялся на зеленый, поцеловал в теплую макушку.

— Так уж и налепил? — Он почувствовал, как Маша улыбнулась.

— Ну, не сам, — Андрей вывернул на МКАД, — а с помощью фабрики «Сибирский пэльмэн».

— Какой молодец, — зевнула Маша ему в плечо. — Поехали, конечно.

Они выехали за пределы города, и Андрей уже расслабленно думал о перспективах предстоящего вечера с растопленной печкой, пельменями с перцем и маслом, когда Маша вдруг сказала совсем другим, холодным и далеким голосом:

— Андрей, а что, если мы не успеем ее спасти?

Он не успел достать нормальной еды и пришлось варить пельмени — к ним у него ничего не было, кроме черного хлеба, но девица накинулась на тарелку быстрым хищным движением. Вот же странно! Он покачал головой. Вроде бы не расходует никакой энергии, сидя прикованной к трубе и позируя ему максимум пару часов в сутки, однако — какой аппетит! Впрочем, возразил он себе, очевидно, расходуется нервная энергия: страх, ненависть к нему. Опять же нетипичная для такой девицы активная мозговая деятельность в момент стресса.