Моя строптивая леди - Джо Беверли

Все это очень напоминало водевиль, и самой участвовать в нем было забавно. Никогда еще Честити не чувствовала себя такой вольной пташкой, как теперь, под этой черной бархатной маской. Она не была больше ни леди Честити Уэр, ни падшей женщиной, ни даже симпатичным Чарлзом. Она была леди N.

За столом чуть дальше происходило нечто занимательное. Здесь на ставке были не только и не столько деньги. Эффектная негритянка играла в кости с целой группой людей, одна против всех. Если у кого-то выпадало меньше восьми очков, она добавляла его гинеи к своим, а если больше, сдвигала корсет ниже и поднимала выше юбку. Почти вся ее великолепная шоколадно-коричневая грудь была обнажена, ноги открыты до середины бедер. Игра шла азартно, среди зрителей были и женщины. Честити тоже не смогла пройти мимо и остановилась, завороженная.

Трое проиграли подряд. Негритянка хохотала, сверкая белизной зубов, и поощряла остальных:

— Ну же, джентльмены, делайте ваши ставки! Осталось десять минут. С первым ударом часов я приведу одежду в порядок, и придется все начать заново.

Еще двое попытали счастья и проиграли. Обстановка накалилась до предела.

— Кто следующий?

— Я, моя милая. — На руке, что собрала белые кубики костей, красовался перстень с крупным рубином. — Считай, что ты проиграла, Сейбл.

Честити едва удержалась от крика — это был маркиз Родгар. Судя по безукоризненному наряду, он только что прибыл. Его густые волосы не были напудрены и казались особенно черными на фоне белоснежной кружевной отделки. Чеканные черты лица были, по обыкновению, бесстрастны.

— Проиграла? — Негритянка расхохоталась. — Это невозможно, милорд. Проиграв, я достанусь вам, а это тоже выигрыш.

— Я не держу рабынь, — холодно заметил Родгар.

— Ваше счастье, — беззлобно усмехнулась Сейбл. — Рабыня может взбунтоваться и прирезать хозяина.

Маркиз бросил кости. Две выпавшие шестерки являли собой несомненный выигрыш. Негритянка собрала гинеи в кошель и поднялась. Одним змеиным движением она сбросила расшнурованный лиф, обнажив тугую, высокую грудь. Честити сухо глотнула от зависти, зрители зааплодировали, но Родгар и бровью не повел. Женщина подняла подол, заткнула его за пояс и медленно повернулась.

— Итак, милорд, — обратилась она к Родгару, — на эту ночь я ваша. Чего изволите? Чтобы я вымыла полы? И не жалко будет разбазарить такой выигрыш?

— Полы исключаются — они не мои, но кое-что приходит на ум. — Маркиз достал из кармана золотую табакерку. — Рабыня, ногу!

Сейбл повиновалась. Она стояла, словно застыв в танцевальном па, без малейшего напряжения. Родгар насыпал на ее высокий подъем немного нюхательного табаку и вдохнул по очереди каждой ноздрей. Затем он сделал выразительный знак. Не опуская ноги, Сейбл медленно опустилась в «мостик», постояла так, давая собравшимся рассмотреть интимные части своего тела (вишнево-красные — от природы или румян), и выпрямилась.

Родгар несколько раз хлопнул в ладоши, учтиво поклонился Сейбл, словно это была леди, одетая по всей форме, и предложил ей руку. Они удалились.

Честити стояла с открытым ртом. Она не ожидала ничего подобного. Потрясенная до глубины души, она сама себе казалась невинной крошкой и мечтала только об одном — убраться из этого ужасного дома. А между тем миссия, что выманила ее из укрытия, так и не была выполнена. Следовало также предупредить Сина, что Родгар здесь. Как осуществить все это и не попасть в передрягу?

С уходом Сейбл зрители разбрелись, и в комнате воцарилась типичная для таких мест атмосфера чистого азарта. С Честити заговаривали еще дважды, но без особого энтузиазма, и ей удалось пробраться к бюро в дальнем углу. Здесь нашлись расщепленное перо и полузасохшие чернила. Нацарапав «Родгар приехал!», девушка спрятала листок за лиф, надеясь при случае сунуть в карман Сину.

Следующее помещение оказалось галереей, идущей вдоль всей задней части особняка. В данный момент здесь танцевали, если можно так назвать немыслимые коленца, что взбредали в нетрезвый ум. Впрочем, трио пьяных музыкантов играло невпопад.

Здесь Честити наконец начала составлять мысленный список имен. Леди Джейн Триз, самая злостная сплетница во всей Англии. Мейбл Кордингли, Сьюзен Феллоуз. Летти Прауд, эта рыжая гордячка. Вот уж нечем гордиться, когда тебя швыряют из рук в руки, так что видно… нет, совсем не панталоны! Помнится, были разговоры, что Летти красит волосы. Не красит, они у нее рыжие везде.

Торжество Честити, однако, быстро померкло. Упомянуть все эти имена и компрометирующие факты означало вызвать величайший скандал всех времен и народов. К тому же она завидовала шалуньям — их короткому, пустому, подогретому вином счастью. Сама она давно забыла, что такое быть счастливой…

Кто-то схватил Честити, повернул и повлек в танце. К ее безмерному ужасу, это был Форт.

— Что, испугалась? Не бойся, не обижу! Как тебя зовут, крошка?

Надо признать, он был вполне привлекателен — синеглазый, белозубый, кудрявый и к тому же веселый. Когда он в последний раз улыбался младшей сестре? Как будто целую вечность назад.

— Инкогнито? — предположил он, не дождавшись ответа. — Ничего, назовись как-нибудь.

— Х-Хлоя… — пролепетала Честити, вспомнив свою чопорную тетку.

— Хлоя? — Форт расхохотался. — Вот уж точно, имечко не из моих любимых. Ну да ничего, сойдет!

Он привлек к себе Честити и поцеловал в губы. Она окаменела, думая: Господи, ведь это смертный грех!

— Я не в твоем вкусе? — оскорбился брат.

— Нет, милорд, просто… просто я немного перепила. Ой, меня сейчас стошнит!

— Только не на мои ботинки, — предостерег Форт, снова развеселившись. — Вон там, в конце коридора, двери в сад. И не пей столько, глупышка!

Он подтолкнул Честити в нужном направлении. Она бросилась прочь, грустно благодарная за эту мимолетную доброту. В этом был весь Форт, вспыльчивый, скорый на резкое слово, но не злой. Его взбесила не сама ее интрижка с Вернемом, а отказ прикрыть грех, бросавший тень на все семейство.

Притаившись в коридоре, Честити следила за братом, пытаясь понять, зачем он явился в Руд-Хаус. Поразвлечься или навести справки о Верити? И то, и другое было вполне возможно. Форт никогда не упускал случая приятно провести время. Вот и теперь, найдя даму по вкусу, он скоро покинул круг танцующих.

Собравшись с духом, девушка вернулась в галерею, и скоро ее отвага была вознаграждена: появился Хедерингтон со своей дамой. Подобравшись ближе, Честити без труда удостоверилась, что это Нерисса Трелин: той было свойственно особым образом поглаживать шею.

— Какая хорошенькая! Потанцуем?

Дорогу заступил какой-то джентльмен. Что за несчастье! На сей раз это оказался гигант Грешем. В расстегнутом мундире, белый жилет испятнан вином, к тому же без парика Грешем выставил напоказ бритую голову. Тем не менее выглядел он по-прежнему внушительно, и было ясно, что никто не посмеет оспаривать его право на даму. Поэтому, когда Грешем предложил Честити руку, она почти без колебаний приняла ее.