Незримый клинок. Хребет мира. Море мечей - Роберт Энтони Сальваторе

города. Вскоре хафлинг пробрался к нему и сел на длинную скамью по другую сторону стола.

– Добрый вечер, господин хороший, – сказал коротышка. – Что, вкусный у вас ужин?

Энтрери внимательно оглядел хафлинга, понимая, что его еда того вовсе не волнует. Он посмотрел, нет ли у него оружия, хотя и подумал, что вряд ли Двавел набралась бы достаточно смелости, чтобы подослать кого-нибудь к нему.

– Можно ли мне попробовать? – довольно громко спросил хафлинг, обходя стол.

Энтрери, поняв намек, зачерпнул полную ложку размазни из своей тарелки, но не стал протягивать ее хафлингу, дав ему возможность подойти поближе, не вызывая подозрений.

– Меня послала Двавел, – негромко сказал малыш. – Тебя разыскивает гильдия Басадони, они просто в бешенстве. Они знают, где ты, и получили разрешение от Рейкерсов прийти и схватить тебя. Жди их сегодня ночью. – Договорив, хафлинг съел немного и снова сел за стол, потирая животик.

– Передай Двавел, что теперь я у нее в долгу, – сказал Энтрери.

Коротышка, едва заметно кивнув, пошел к стойке и заказал тарелку размазни. Ожидая заказ, он затеял разговор с трактирщиком, а потом съел свою размазню, не отходя от стойки, предоставив Энтрери обдумать сказанное.

Убийца прикинул, что мог бы сбежать, но ему не хотелось. Нет, решил он, пусть приходят, и будь что будет. Он рассчитывал, что они все равно не собираются убивать его. Закончив есть, Энтрери вернулся в свою комнату, чтобы все как следует подготовить. Сначала он отодрал одну из досок внутренней обшивки стены, выходившей на улицу, опустил руку в пространство между ней и наружной обшивкой, дотянулся до балки, державшей пол его комнаты, и положил на нее свой знаменитый кинжал и кошелек. Потом он аккуратно вставил доску на место, а на пояс вместо кинжала повесил другой клинок из своего арсенала, немного на него похожий, но не обладавший никакой магической силой. Затем, скорее не ради безопасности, а для того, чтобы не вызвать подозрений, он сделал простейшую ловушку и сел на единственный в комнате стул. Он достал кости и стал бросать их на маленький ночной столик, убивая за игрой время.

Была уже поздняя ночь, когда послышались первые шаги по лестнице наверх – человек, судя по всему, пытался идти крадучись, но создавал больше шума, чем если бы Энтрери шел нормальным шагом. Звук шагов стих, убийца стал напряженно вслушиваться и уловил тихий скрежет металлической пластинки, вставленной между дверью и косяком. Опытный вор одолеет эту ловушку за пару минут, поэтому он скрестил руки на затылке, откинулся спиной к стене и стал ждать.

Шум прекратился, и повисла долгая напряженная тишина.

Энтрери принюхался: где-то что-то горело. На какой-то миг он решил, что они могли подпалить все здание, но пахло горелой кожей. Он перевел взор вниз и тут почувствовал жгучую боль в области ключицы. Цепь ожерелья на его шее – в котором были хитро замаскированы несколько отмычек – соскользнула с рубашки на голое тело.

И только тогда убийца понял, что все металлические предметы на нем раскалились докрасна.

Энтрери вскочил и сорвал цепь с шеи, потом одним движением сбросил на пол пояс с раскаленным кинжалом.

В тот же миг дверь распахнулась, к нему подскочили два солдата Басадони, а следом влетел третий, нацелив на него арбалет.

Однако стрелять он не стал, как не бросились на него и остальные, хоть и держали мечи наготове.

Следом за стрелком вошел Кадран Гордеон.

– Можно было бы и просто постучать, – зло сказал Энтрери, глядя на свои полыхавшие жаром вещи. От раскаленного кинжала доски пола уже начали дымиться.

В ответ Гордеон швырнул к ногам Энтрери странную золотую монету с изображением головы единорога.

Энтрери взглянул на Гордеона и только повел плечом.

– «Верблюда» нужно было убить, – сказал Кадран.

– Слишком большая честь для него.

– Разве тебе это решать?

– Не бог весть какое решение, сравнительно с тем, что я когда-то…

– Ах, вон что! – перебил его Кадран театральным восклицанием. – В этом и заключается ваше заблуждение, господин Энтрери. Понимаете ли, то, что вы когда-то знали, делали или же должны были сделать, совершенно не важно. Ты не глава гильдии, не лейтенант и даже пока не полноправный солдат, и я сомневаюсь, что когда-нибудь им станешь! – продолжал он другим тоном. – Ты потерял самоконтроль – этого я и ожидал. Все, что тебе надо было, – заслужить одобрение, и если бы ты заслужил его в тот раз, то, возможно – только возможно, – снова мог бы вступить в гильдию.

– Заслужил одобрение? – со смехом переспросил Энтрери. – Уж не твое ли?

– Взять его! – скомандовал Гордеон двум солдатам, ворвавшимся в комнату первыми. Они с опаской двинулись к убийце, а он добавил: – Человек, которого ты пытался спасти, казнен, равно как его жена и дети.

Энтрери слушал вполуха, да его и не слишком волновала судьба тех несчастных, хоть он и понимал, что Гордеон отдал приказ об уничтожении всей семьи лишь затем, чтобы уязвить его. Теперь перед ним стояли гораздо более важные вопросы. Следует ли ему сдаться Гордеону и позволить вернуть себя в гильдию, где ему, вне всякого сомнения, назначат физическое наказание, а затем отпустят.

Нет, он не потерпит такого обращения ни от этого человека, ни от какого-либо другого. Он напряг мускулы великолепно тренированных ног, хотя двум подходившим солдатам казалось, что он стоит опустив руки с раскрытыми ладонями, словно в доказательство того, что не представляет для них никакой угрозы, и совершенно расслабился.

Они хотели ухватить его за руки, зайдя сбоку с обнаженными мечами, а третий тем временем держал под прицелом грудь наемного убийцы.

Мощным прыжком Энтрери взлетел в воздух, подобрал ноги под себя, а потом, раскинув их, нанес ошеломленным солдатам по сокрушительному удару, и они разлетелись в разные стороны. Приземлившись, он схватил того, что справа, и мигом притянул к себе, чтобы заслониться от стрелка. И как раз вовремя. Потом толкнул застонавшего солдата на пол.

– Первая ошибка, – сказал он Гордеону, вытаскивавшему устрашающего вида саблю.

Другой солдат уже поднимался на ноги, но тот, в чьей спине глубоко засел дротик из самострела, лежал не шевелясь. Стрелок спешно перезаряжал оружие, но Энтрери больше тревожился о том, что где-то поблизости должен быть маг.

– Не приближайся, – велел Гордеон солдату. – Я сам его прикончу.

– Чтобы заработать себе имя? – спросил Энтрери – Но я же безоружен. Представь, как к этому отнесутся в городе?

– После того как ты умрешь, мы вложим тебе в руку оружие, – заверил его Гордеон со злорадной ухмылкой. – А мои люди подтвердят, что это была