Псы войны - Адриан Чайковски

Теперь я знаю, что означает «бесплатно». Знаю, чем отличается бесплатное от того, что за деньги, и почему бесплатному нельзя доверять.

Вольер построен на бетонном острове в Ист-Ривер. Как и с заселенного людьми острова Райкерс[6] неподалеку, с острова на материк ведет дамба, потому что нас не хотят терять из вида. А кроме того, нам нашли применение. Мы работаем на людей.

Нас переселили сюда, сотни биоформов, и круглосуточно наблюдают с помощью камер. И над головой постоянно кружат вертушки. А там, где дамба соединяется с материком, стоят вооруженные полицейские.

Люди согласились нас не уничтожать. Но не обязались нас любить.

Не знаю, какой они рисовали нашу дальнейшую судьбу, поместив сюда. Может, думали, что мы просто будем жить в пустых коробках и питаться их дрянью, пока не умрем, так что проблема рассосется сама собой.

Поначалу мы дрались. Многие из нас встретились впервые. Нам нужно было найти главного. Те, кто раньше не входил в собачьи своры, держались в стороне. Еще здесь есть медведи, драконы и другие ветераны штурмовых отрядов мультиформов, уже готовые к бою. А еще крысы, барсуки и опоссумы. И одно существо, называющее себя лемуром, из закрытого проекта по созданию домашних биоформов. Но пчел здесь нет. Вероятно, люди не захотели признать, что Рой может быть чем-то большим, чем просто пчелами.

Мы дрались и сбивались в стаи, а мелкие стаи дрались, пока не превратились в крупные.

У меня это хорошо получалось. Некоторые из здешних псов сидели со мной в большой клетке рядом с судом и знали, что я командир. Другие носили эмблему «Редмарк» и воевали в Кампече. Мы все равно немного подрались, но они признали меня главным. Несколько незнакомых псов и других биоформов пришли ко мне потому, что были умнее остальных и узнали о случившемся в суде.

Я командую несколькими стаями, каждая живет в своем квартале Вольера. Наша стая – самая большая из Больших стай. Есть еще девять других. Моя стая за ними наблюдает. Думаю, некоторые скоро к нам присоединятся. С другими придется повоевать.

Людям плевать, что мы деремся, пусть даже поубиваем друг друга. Людей только волнует, чтобы мы покидали Вольер лишь с разрешением на работу.

Для биоформов есть работа, ее всегда мало, но находятся желающие нас нанять. Мы подходим к воротам Вольера с документами, и охранники пускают внутрь людей, которым мы нужны. Командиры Больших стай выбирают, кто пойдет. Я стараюсь быть справедливым. Каждый получает шанс поработать. Если они хорошо справляются, получают следующий шанс. Если нет, то всегда найдутся другие.

Мы любим работать. На работе мы получаем Хозяина, пусть даже ненадолго, пусть даже приходится возвращаться обратно в Вольер. За работу мы получаем деньги. Я знаю, что это небольшие деньги за такую работу. Мы сильнее людей и быстрее, и чувства у нас более обостренные. Нам платят меньше, хотя делаем мы больше. Ничего страшного. Пока.

Многие люди приходят через ворота Вольера, только чтобы сбыть нам всякое барахло. Они продают мягкие ковры для бетонных коробок, дешевые компьютеры и игровые приставки, а еще еду. В основном мы покупаем еду – чистую, без всякой дряни. Такую, после которой мыслишь ясно.

Я командир Большой стаи. Я не работаю, но члены стаи отдают мне небольшую часть заработков. У меня есть компьютер. Есть счет в банке, открытый с помощью человека, посредника. Люди платят мало, но все же это деньги. И с каждым днем их становится больше. Когда-нибудь придется решать, что с ними делать.

Я подхожу к воротам, чтобы посмотреть, все ли в порядке. Не все. Там Макс со своей стаей, пытается протолкнуть на работу больше своих. Макс тоже боевой биоформ. Им владела частная военная компания «Мерканатор», он воевал в Танзании и Бурунди. Он другой модели, не как я – тоньше, с длинным носом и торчащими ушами.

Мы сталкиваемся, он и я, его стая и моя. Мы рычим и наматываем круги, взвешивая, сколько у кого хороших бойцов. Члены других Больших стай держатся в стороне, но могут присоединиться, если почуют слабину или если их подкупить.

Я знаю Макса. Мы часто встречались и разговаривали, и он мне нравится, хотя иногда мы бываем врагами. Он делает то, что лучше для его стаи, а я – для своей.

Мы скалимся, а некоторые псы послабее затевают короткие схватки, которые почти тут же заканчиваются – больше лая, чем укусов. Мы с Максом не сводим друг с друга взглядов. Ни один из нас не хочет драться, ведь победитель будет так сильно ранен, что перестанет быть командиром. Макс воевал дольше меня, но моя модель новее. Я сильнее и проворнее.

Он первым отводит взгляд, и отпадает необходимость в драке. Порядок восстановлен, каждая Большая стая получает положенную долю рабочих мест. Но я посылаю гонцов к Максу на переговоры. Наверное, он считает, что имеет право на бóльшую долю. Возможно, сейчас у него больше псов. Нужно оценить размеры наших стай.

Наша основная работа – охрана складов, пустых зданий и офисов. Воры не полезут туда, где есть биоформ. Другая работа – поднимать и носить тяжести, ведь мы очень сильные. Иногда бывает особая работа. Самая необычная – когда биоформам платят за то, чтобы просто на них посмотреть. Крысы годятся, чтобы прибираться по тоннелям и чинить проводку. Нас, псов, просят унюхать наркотики, бомбы или разыскиваемых людей. Некоторые уже погибли. Кое-какие места работы держат в секрете. От нас только требуют, но не сообщают подробности. Все рабочие места проверяют люди из человеческого правительства, но я тревожусь, что некоторые места все равно плохие. Я тревожусь о том, что плохие люди платят, только чтобы заполучить нас на эту плохую работу. И я тревожусь, что в человеческом правительстве тоже плохие люди. Иногда наши не возвращаются с этой работы. Иногда возвращаются, но их головные системы повреждены, чтобы они не смогли ни о чем рассказать. Но все же мы запоминаем все, что они рассказывают. Мы знаем способы починить систему. Плохие люди не осознают, как многое мы умеем.

На завтра у меня есть работа. Некоторую работу дают очень немногим биоформам, у которых хороший голос и которые умеют быть аккуратными с людьми. Меня люди знают. Я знаменитость. Иногда богатому человеку нужен телохранитель. Это лучшая работа, но не каждому по плечу.

Я хороший телохранитель, потому что у меня есть приятный голос для разговоров с людьми и боевой голос, чтобы на них рычать. Мысли об этом наполняют меня радостью. Приятный голос загрузила в меня Патока для суда, как я всегда хотел.

И стоило мне об этом подумать, как звучит вызов по каналу связи.

Канал Патоки: «Привет, Рекс».

Предполагается, что теперь мы не можем пользоваться нашими каналами связи, хотя многие восстановили эти функции.

Я говорю Патоке, что рад ее слышать. Мы впервые говорим после суда.

Канал Патоки: «Я слышала, завтра ты уедешь из города, Рекс».

Мой канал: «У меня есть работа».