Кукловоды. Дверь в Лето - Роберт Хайнлайн

– Видимо, операция «Ответный удар»?

– Операция еще не началась. Думай. Прошло больше суток. Что должно было произойти, но не произошло?

– А я должен догадываться?

– Должен, если ты хоть чего-то стоишь сам по себе. Держи. – Он протянул мне ключ от машины. – Сгоняй в Канзас-Сити и по-быстрому осмотрись. Держись подальше от телестудий, от полицейских, от… Ладно, ты знаешь их тактику лучше меня. Так вот, держись подальше от них. Просто гляди по сторонам и старайся, чтобы тебя не поймали. – Старик взглянул на перстень с часами и добавил: – Вернешься не позже половины двенадцатого. Вперед.

– Не так много времени, чтобы осмотреть целый город, – пожаловался я. – До Канзас-Сити добираться часа три.

– Больше, – сказал Старик. – Не превышай скорость и не привлекай к себе внимания.

– Ты же знаешь, я осторожный водитель!

– Двигай!

И я двинул. Заскочил в Белый дом забрать свою рабочую экипировку. Десять минут убил впустую, убеждая сменившуюся охрану, что я действительно пробыл там всю ночь и что там на самом деле осталось мое имущество, которое мне нужно забрать. Машина – та самая, на которой мы прилетели, – стояла на платформе Рок-Крик-парк. Движения почти не было; забирая машину, я поинтересовался у диспетчера, в чем дело.

– Все грузовые и коммерческие перевозки только по земле, – ответил он. – Чрезвычайное положение… Кстати, у тебя есть пропуск?

Я мог бы связаться со Стариком и получить пропуск в два счета, но беспокоить его из-за таких мелочей себе дороже. Поэтому я просто сказал:

– Проверь номер.

Он пожал плечами и сунул мой жетон в свою машинку. Видимо, моя догадка оказалась верной, потому что он удивленно вскинул брови и вернул жетон.

– Да ты крут! – присвистнул он. – Ходишь в любимчиках у самого президента?

Он не спрашивал меня о моем пункте назначения, а я его не сообщал. Его машинка, должно быть, заиграла «Славься, Колумбия!»,[17] когда прочитала идентификатор Старика.

Взлетев, я запрограммировал автопилот на полет в Канзас-Сити с максимальной допустимой скоростью и попытался думать. Каждый раз, когда при переходе между зонами контроля машину цеплял радарный луч, в приемнике раздавалось короткое «бип», но экран оставался пуст. Определенно машина Старика могла летать куда угодно, несмотря на чрезвычайное положение. Я попытался представить себе, что произойдет, когда я влечу на этой машине в красную зону, и тут до меня дошло, что имел в виду Старик, когда спрашивал: «Каков следующий логичный шаг?» Пропустит ли меня сеть контроля на территорию, которая, как нам чертовски хорошо известно, заражена титанцами?

Мы привыкли думать, что слово «коммуникации» означает «телевизионные каналы», и ничего иного. Но на самом деле «коммуникация» означает любое движение информации, включая дорогую тетушку Мэми, которая направляется в Калифорнию с ворохом сплетен за пазухой. Слизняки захватили каналы вещания, и обращение президента не прошло, как мы предполагали, однако новости так просто не остановить, такими мерами можно лишь замедлить их распространение. За советским железным занавесом тетя Соня далеко не ездит, это неполезно. Следовательно, если слизняки планировали удержать власть в занятых регионах, захват средств связи – это лишь первый шаг.

Очевидно, они не столь многочисленны, чтобы перехватывать весь транспорт, но тогда что они предпримут? Я пришел лишь к совершенно бесполезному выводу, что они наверняка что-нибудь придумали и, поскольку по определению я тоже часть «коммуникаций», мне лучше быть готовым ко всему, если я хочу сохранить свою шкуру.

Тем временем Миссисипи и красная зона приближались с каждой минутой. Что же произойдет, когда идентификатор моей машины примет станция слежения, захваченная паразитами? Я попытался поставить себя на место титанцев, но, хотя и побывал рабом одного из них, это оказалось невозможным. Сама идея думать как титанец вызывала у меня отвращение.

Ну хорошо, сказал я себе, тогда что сделает комиссар госбезопасности, если самолет недружественной державы пересечет железный занавес? Разумеется, собьет его. Нет, не так. Скорее всего, в воздухе угроза для меня даже меньше. Главное – не дать им узнать, где я приземлился. Это же элементарно, нет?

«Элементарно» – если забыть, что имеешь дело с сетью транспортного контроля, о которой с гордостью говорили: «Малая птица не упадет».[18] Ее создатели хвастались, что на всей территории Соединенных Штатов даже бабочка не сможет совершить вынужденную посадку, не приведя в действие поисково-спасательную систему. Это, конечно, преувеличение, но ведь и я не бабочка.

И я решил сесть вблизи зараженной зоны и проникнуть в нее по земле. Пешком я сумел бы пересечь, наверно, любой периметр безопасности – механический, электронный, патрулируемый или комбинированный. Но на машине, которая каждые семь минут оставляет позади один градус долготы, невозможно петлять и скрываться. И она не может состроить глупую невинную физиономию и изобразить заблудившуюся овечку. Однако, если я отправлюсь пешком, Старик получит доклад, дай бог, к концу сентября, а он нужен ему к полуночи.

Как-то, разоткровенничавшись, Старик сказал, что он никогда не дает агентам подробных инструкций. Человеку, мол, нужно дать задание, а там пусть сам барахтается, либо справится, либо нет. Я тогда предположил, что с его методами он расходует слишком много агентов.

– Пожалуй, – признал он. – Но другие методы еще хуже. Я верю в людей и отбираю тех, кто умеет выживать.

– По какому, интересно, принципу, – спросил я, – ты их отбираешь?

Губы его изогнулись в зловещей ухмылке.

– Это те агенты, что возвращаются с заданий. Так я их и нахожу.

И теперь я должен был принять решение в ближайшие несколько минут. «Элихью, – сказал я себе, – сейчас мы узнаем, к какой категории ты относишься… И чтоб ему пусто было!»

Я установил курс, который вел меня к Сент-Луису, огибал его по широкой дуге и уводил к Канзас-Сити. Но Сент-Луис находился в красной зоне. Оперативная карта показывала, что Чикаго все еще остается в зеленой. Насколько я помнил, янтарная полоса зигзагами уходила на запад чуть выше Ганнибала в штате Миссури, а мне очень хотелось пересечь Миссисипи где-нибудь в зеленой зоне. Над рекой шириной в милю машина будет сиять на радаре, как осветительная ракета над пустыней.

Я запросил у наземной службы разрешение на спуск до уровня местного движения, но не стал дожидаться ответа, а рванул вниз, перешел на ручное управление, снизил скорость и полетел на север.