Крестоносец из будущего. Командор - Герман Романов

Только сейчас Андрей осознал величину оборотня: лежащий на боку, он был почти до бедра стоящего человека.

Тело подрагивало, лапы вытянулись, прошедшая предсмертная судорога заставила волкодлака поднять голову, и он, последний раз дернувшись, обмяк.

Андрей присел рядом с головой. Из оскаленной пасти медленно вытекала темная пена. Вывалившийся язык, величиной с две ладони, клыки больше человеческих пальцев, и отдельно живущие или теперь уже жившие, светлые, почти человеческие глаза.

— Ни фига себе! — Андрей шумно выдохнул. — Вот бы такую собачку заиметь…

Заглянув в начинавший стекленеть зрачок оборотня, Андрей отшатнулся: ожидаемой ярости, ненависти, злобы не было, только безмерное удивление и сожаление.

Топот приближался. Уже были различимы и узнаваемы первые приближавшиеся фигуры. Андрей уселся на спину волкодлака, положил руку на воткнутый в загривок меч, подбоченился и принял позу этакого бравого победителя.

Мол, смотрите, завидуйте, какой у вас батька-командир! И краешком глаза покосился на оруженосца — тот продолжал спать сном младенца, причмокивая губами.

— Спи, брат! Ты заслужил свой сон, — только и сказал Андрей спящему и похлопал по ножнам кривого кинжала. — А мне еще шкуру снимать! Законный трофей как-никак и еще пригодится…

— Ваша светлость!

С громким криком, ломая с треском кусты, сказочным носорогом на поляну выбежал первым старый рыцарь, сжимая в руке увесистый шестопер, и сразу бросился к Андрею, проведя по лицу и груди левой рукою. Спросил уже тише, с хрипотцой:

— Ты цел, брат-командор?!

Поляну заполонили набежавшие крестоносцы. Стало светло от принесенных факелов, осветивших место его схватки со зверем. Многоголосье, подобно жужжанию потревоженного роя, заполнило все вокруг.

— Спаси Господи наши души!

— Чур, чур, чур!

— Не приведи, Пресвятая Дева, в ночи такое увидеть!

— Упырь?!

— Упаси, святые архангелы, от встречи с таким!

— Волкодлак?!

— Оборотень!

Последним вердикт вынес отец Павел, считавшийся в силу своего положения главным специалистом по нечистой силе. Священник поднялся и так посмотрел на Андрея, что тот поневоле возгордился столь детским восхищением, проявившимся в старческих блеклых глазах.

— Сейчас с него шкуру снимем, дети мои, как я вам и обещал!

Андрея распирало самодовольство, он никак не ожидал, что сумбурный сон может дать ему такую чудодейственную подсказку. И получилось, к его удивлению, хотя поначалу и тряслись поджилки.

Гомон вокруг после его фразы усилился, сведясь в двух словах к тому, что одни костерили других за то, что не верили в командора, а другие, в свою очередь, отбрехивались тем, что таких схваток еще не было.

Одним рывком Андрей встал и поднял вверх руку. Галдеж, как по волшебству, прекратился. В полной тишине он выдернул меч из зверя и стал вытирать острую сталь спешно поданной с поклоном тряпкой, не сомневаясь, что потом эта тряпица разойдется по клочкам в десятки рук. И невольно отвлекся, любуясь серебристым клинком.

— Боже мой!

— Оборотень!

— С нами Бог!

— Твою мать!

Звонкая разноголосица, в которой явно вновь звучала гремучая смесь страха и потрясения, встряхнула Андрея, да и парочка крестоносцев шарахнулась за его спину испуганными овцами.

Он обернулся и не отпрыгнул в сторону лихим прыжком только потому, что остолбенел от удивления и испуга, который тяжелым свинцом залил ему ступни — и не оторвать их от земли, будто вросли туда. А язык кое-как смог выплюнуть одни только ругательства, и те мышиным писком.

— Ни хрена себе…

Мертвая туша шевелилась, превращаясь прямо на глазах, шкура шла волнами. Серая густая шерсть осыпалась клочьями, вернее — исчезала прямо на глазах, надежно прикрыв зверя легкой дымкой, так же хорошо, как вуаль прячет женское лицо.

Андрей потер глаза ладонью, не в силах поверить увиденному. Поморгал, посмотрел еще раз, на всякий случай сделав шаг назад, и снова потер глаза, яростно и торопливо.

— Ох, ни хрена себе струя…

Рядом зашевелились пораженные не меньше его крестоносцы, хватаясь за нательные кресты или шепча молитвы. Опытные воины были потрясены не меньше своего командора, и было отчего.

Волк на их глазах за какую-то минуту превратился в парня. Молодого, с черными густыми волосами, безусого, с искривленным от боли лицом, на котором застыла маска смерти. Кровавые раны на месте ударов мечом, голый, с застегнутым в поясе тонким золотым ремешком.

Оборотень!

«Человек-волк?! А я думал, что фигня все эти сказки про волкодлаков, плод воображения фантастов. Ан нет, вот он, тот самый, под ногами лежит, тихий и уже спокойный. И морда вроде знакомая, и поясок?! Тот, о котором говорил ворон: может сон насылать…»

Андрея пробил холодный липкий пот, он утер лицо рукавом.

— Я еще до ворона доберусь, тоже сволота, видать, изрядная…

— Ты что-то сказал, брат-командор? — священник настороженно посмотрел на него — не отошел старик еще от пережитого ночью волнения. Беспокоился, и сильно, за него, изрядно нервы себе потрепал в тягостном ночном ожидании.

— Да так, отче, это я про себя, — отмахнулся Андрей и сплюнул от непритворного огорчения. — И что за невезуха пошла?! Шкуру волка с Проклятых гор не ободрал себе трофеем, а с этого шкуру уже не снимешь. Обратно в человека перекинулся, падло!

— Тебе не надо было святой меч вынимать из раны, брат-командор! — со знанием дела тихо проговорил за спиной Грумуж. — Дождаться утра, когда живой волкодлак обратно человеком становится, а мертвый навечно в шкуре своей поганой застывает….

— Да кто знал! — Андрей пожал плечами, краем глаза наблюдая за столпившимися крестоносцами.

«Во, как смотрят?! — с удовлетворением он крякнул. — Ловко я про того волка ввернул, пропиарился, пиараст хренов — у всех рожи махом вытянулись, хотя куда уж больше. Велемир ведь говорил, что этот мутант, которого я по дури завалил, в здешних местах страху нагонял немало. А тем весомей станет мне почет и уважение среди крестоносцев. Хотя опять же вопрос вырисовывается — а оно надо?! Нас тут и так неплохо кормят».

— Меч у тебя святой, брат-командор, и недаром тебя нашел. Недаром, — еще раз пробормотал священник, задумчиво глядя на оборотня. И скомандовал обступившим его и Андрея со всех сторон крестоносцам ясным и звучным голосом, властно:

— В яму волкодлака сего немедля кинуть и осиновый кол в грудь забить, дабы эта погань снова не поднялась. И камнями закидайте! Нет, постойте! В яме костер разожгите, хвороста побольше накидайте — спалим поганца! А потом засыплем и кол в останки вобьем!