Белый кролик, красный волк - Том Поллок

Вот только наши причины отнюдь нельзя назвать приятными. Мало приятного в том, что мы вынуждены спасать собственные шкуры, но я беспокоюсь, что кровь, прилившая к моей… кхм… той самой части, не чувствует разницы. Особенно если учесть, что прошло ровно девятнадцать часов и сорок три минуты с того момента, как мы стащили с себя нашу порванную и окровавленную одежду, и Ингрид посмотрела на меня, и улыбнулась, и…

Тревожные подвижки в районе брюк предупреждают: Не. Думай. Об. Этом.

Лучше подумать о том, как мы здесь оказались. Подумать о том, что нам предстоит сделать. Ведь в этом плане столько элементов, столько гаечек и шестеренок, больших зубастых шестеренок, которые запросто перемелют тебя, так что не отвлекайся, Питти.

Не отвлекайся.

Прошлая ночь. Мы уже почти вышли из рощи, когда я дернул Ингрид назад. Она потеряла равновесие и растянулась в листве.

— Пит, какого черта?

— Подожди минутку, — выпалил я. Между стволами деревьев просматривалась дорога. В оранжевом свете уличных фонарей она выглядела пустынной, а одноквартирные домики на другой стороне дороги выглядели аккуратными и тихими, как кукольные домики. — Они оставили брешь в кордоне.

— Да, я в курсе. Туда мы и направляемся.

— Разве они не должны догадаться, что именно так мы и поступим? Если они поймают Бел, а нас с ней не окажется, они сразу могут предположить, что это наш путь к отступлению.

Слова Фрэнки, сказанные раньше в этот бесконечный день, всплыли на поверхность моей памяти, как мины на воде. Пятьсот тысяч камер видеонаблюдения по всему городу… Можно было догадаться, что у 57 был доступ к ним ко всем. Я представил себе, как весь Лондон оказывается захвачен в их поле зрения, словно невидимой сетью, ради того, чтобы заманить нас в ловушку. Нам ни за что не спрятаться от всех. Два изможденных подростка в крови, которые шляются по улицам Южного Лондона, потому что им некуда податься и негде спрятаться: 57 выйдут на нас в два счета.

— У тебя есть идея получше? — спросила Ингрид. — Мы не можем остаться здесь.

Я оглянулся на внушительное здание родной школы на фоне ночного неба и почти мог услышать прошлого себя, который истерически хохочет над этой идеей. Однако в настоящий момент я не мог придумать другого места, которое можно было хотя бы с натяжкой назвать дружественной территорией.

— А знаешь что? Можем и остаться.

Это было дерзкое отступление. На то, чтобы добежать до опушки леса, ушло меньше трех минут; на обратный путь ушло почти сорок пять — так мы остерегались выдать себя случайным камушком или сухой веткой.

Темнота будто целую вечность балансировала на грани сумерек, а затем внезапно опустилась на землю. Лес превратился в непроглядное сплетение теней. Мы прислушивались к тихим лесным звукам, шороху зверей, любопытному щебету птиц. Вдалеке раздались два душераздирающих хлопка, которые вполне могли оказаться выстрелами, потом еще два, потом еще один чуть поодаль, и неясные крики, после чего перестрелка закончилась. Я утешал себя воспоминанием об ухмылке Бел, о ее жестокой невозмутимости. С ней все будет в порядке. С ней все должно быть в порядке. Я посмотрел на часы: было 8:20 вечера.

— Идем, — сказал я, когда звуки стихли. — В здание, пока они не вернулись.

В школе была установлена сигнализация, но агенты 57 вломились туда, разыскивая Бел, и, скорее всего, отключили ее. Там были и камеры, но их я давным-давно научился избегать. Мы осторожно закрывали за собой двери и внимательно прислушивались к шагам на случай, если агенты решат осмотреть школу еще раз, но минуты шли, а никто не появлялся. Если повезет, они вышли по нашему следу к самой опушке и решили, что мы побежали в том направлении.

Первой остановкой стал склад школьного магазина. Наша кожа и одежда были покрыты зловонной пленкой крови и нервного пота, больше всего походя на прикид постапокалиптического мясника, — такой наряд вряд ли остался бы незамеченным завтра на улице. Мы прихватили оттуда форму, шарфы и куртки и потащили украденное добро в раздевалку для мальчиков.

Не говоря ни слова, Ингрид начала снимать с себя одежду. Мне потребовалось полторы секунды (окровавленная рубашка шлепнулась на пол), чтобы понять, что происходит, и еще три четверти (лифчик расстегнулся и коварно повис на плечах, пока она выгнула спину, как пловец, приготовившийся к прыжку), пока я смекнул, что это приглашение. Я покраснел как рак, замялся, проблеял три невнятных слога, а потом повернулся к ней спиной, лишь мельком увидев ее недовольное выражение лица, пока я старательно пытался не потерять равновесие и не напороться на собственную эрекцию.

Я был невероятно, до абсурда, возбужден. Мое либидо возросло раз примерно в одиннадцать, а это, учитывая, что я семнадцатилетний парень, граничило с космическими масштабами. Я читал о повышении сексуального влечении в результате сильного выброса адреналина, но никогда не испытывал такого на себе. Это и правда странно: химия вашего мозга как будто орет на вас, отдавая противоречащие друг другу приказы, как инструктор по строевой подготовке из фильма про войну.

«Рядовой Блэнкман! ВНИМАНИЕ! Беги! Прячься! Беги дальше! Молодец! Тебе больше не грозит непосредственная физическая опасность, так что в ближайшие шестьдесят секунд настрогай максимальное количество отпрысков на случай повторной угрозы! В ТЕМПЕ ВАЛЬСА, СЛИЗНЯК НЕДОДЕЛАННЫЙ!»

Я стоял спиной к душевым кабинкам и слушал шум воды. Мое лицо горело огнем, и мне казалось, что я только что упустил самую шикарную возможность за свою, вероятно, уже недолгую жизнь. Почему же я сдерживался? Если бы Ингрид спросила меня об этом, я бы попытался найти рациональное объяснение, сказал бы, что наши с ней отношения уже сложнее гипотезы Римана, и зачем запутывать все еще сильнее. Но она не спросила. Она знала глупую банальную правду: мне было страшно.

Отмывшись и переодевшись, мы стали пробираться по коридорам и галереям, увитым плющом. Непривычная пустота превращала их в подобие пещеры. Следующей остановкой была столовая (паника шевельнулась в животе при виде огромных затянутых целлофаном контейнеров с ветчиной и капустным салатом в холодильнике, но приходилось держать себя в руках, чтобы не оставлять следов, и я лишь понемногу угостился, не залезая вглубь). Затем мы отправились в компьютерный класс, где освободили большой ноутбук, IP-адрес которого не связали бы ни с одним из нас.

Адреналин, который столько часов подряд гнал по нашим телам, кончился, оставив нас дрожащими и измученными, но нам еще предстояло немало работы. Потом, когда мы запаслись всем необходимым, мы устроились на ночь в учительской, стащив с диванов подушки и разложив их на полу, и перебрасывались шутками о портрете директрисы на стене. На минуту мне показалось, что время остановилось. Не было ни прошлого, ни будущего, а только пузырь настоящего, и я готов был поверить, что мы с подругой просто прокрались в школу после уроков ради забавы. Но потом Ингрид потянулась и отвернулась, и единственным звуком осталось тиканье каминных часов. Я лежал без сна, считая секунды, которые моей беспощадной, спасающейся от погони сестре приходилось коротать где-то там, в ночи.