Дурочка, или Как я стала матерью - Диана Чемберлен

Что ж, она была права. Если бы только ему выдался шанс еще раз встретиться с Терри! Поговорить с ней по душам, обнять ее. Теперь бы он точно не оставил жену наедине с ее чувствами. Увы, но все это лишь из области мечтаний.

Клэй услышал, как дверь в комнату сестры приоткрылась, и в коридоре вновь зазвенел смех Лэйси. Повернувшись, он зарылся головой в подушку, чтобы только заглушить на время эти звуки.

Маленькая девочка на фотографии была одета в белую хлопковую рубашку, слишком просторную для ее маленького тельца. Нежная кожа оттенка карамели и черные, коротко стриженные волосы. Так стригли всех детей в приюте, чтобы снизить риск заражения вшами. Устроившись на постели в старой комнате Бесс, Джина внимательно разглядывала лицо малышки, хотя давным-давно успела заучить эти черты. Сквозь открытое окно в комнату врывался теплый морской ветер, но даже если бы началась метель, она бы вряд ли это заметила. Ее внимание было сосредоточено на снимке двухмесячной давности. Сильно ли изменилась с тех пор Рани? И насколько ухудшилось ее состояние?

Впервые она увидела ее тоже на фотографии, но там Рани была совсем еще младенцем. Ее нашли на одной из оживленных улиц Хайдарабада, завернутой в старенькую рубашку. Мужчина, наткнувшийся на сверток, решил поначалу, что это всего лишь куча тряпок. Во время медицинского осмотра выяснилось, что у малышки проблемы с сердцем. Вскоре ее передали в приют, где дали имя Рани. Узнав о том, что незамужняя женщина может взять ребенка из Индии, Джина подала просьбу об удочерении. Она рассчитывала, что ребенка ей передадут достаточно быстро, так как девочке требовался серьезный медицинский уход. Но процессу удочерения, казалось, не будет конца.

Она все сделала правильно. Джина послушно, хоть и с нетерпением, выполняла все необходимые предписания. Наконец сбор документов был завершен, и ей оставалось только ждать. В итоге ей все-таки разрешили удочерить Рани, но за этим последовали новые недели и месяцы ожидания. Время от времени она получала из приюта фотографии малышки, но этого, конечно, было недостаточно. Ее саму удивляло, как сильно она успела привязаться к незнакомой девочке. Друзья и приятели смотрели на это как на причуду, но Джина давно общалась по Интернету с другими родителями, которые уже приняли в семью – или только собирались принять – детишек из Индии. И в этой группе ее чувства были понятны всем и каждому. Эти люди прошли через те же испытания, которые выпали теперь на долю Джины.

В апреле она узнала, что индийский суд готов наконец-то удовлетворить ее просьбу. Взяв на работе отпуск, она собрала свои скудные средства и полетела в Индию. В порыве вдохновения она прихватила с собой все, что могло потребоваться маленькой девочке. Тут были подгузники, бутылочки с детским питанием, игрушки, книжки с картинками, кое-что из одежды, желто-розовое одеяло и те лекарства, которые ей порекомендовала знакомый педиатр. Ее радость была сравнима с радостью матери, ожидающей ребенка.

Первые три дня Джина собиралась провести в приюте, чтобы познакомиться со своей индийской дочерью и подготовиться к слушаниям в суде. На четвертый день она отправится в суд и получит разрешение на опекунство. Джина знала, что для этого может потребоваться не одно заседание, но после всех этих мучительных месяцев она готова была подождать еще немного. После этого предстояло подготовить Рани к перелету в Америку. Джина успела переговорить с кардиологом из Сиэтла, который готов был осмотреть девочку сразу по прилете домой.

Температура воздуха в день ее приезда была близка к 40 градусам. Водитель высадил Джину перед квадратным двухэтажным зданием, и ей, чтобы попасть внутрь, пришлось обойти козу – та мирно паслась на грязном дворике. Внутри ее ждал неприятный сюрприз. Очень многие, хотя и не все, родители из интернет-группы, успевшие уже побывать в индийских приютах, расхваливали царившую там чистоту. По их сообщениям, о детях заботились как нельзя лучше. Вот и Джина ожидала увидеть нечто подобное. Но ей не повезло. Первое, что встревожило ее в приюте, – запах мочи и зловещее молчание. Джина уже знала, что это означает. «В плохих приютах, – сказали ей знающие люди, – всегда тихо. Дети быстро понимают, что плакать бесполезно, поскольку никому нет дела до их слез. На шум придет разве что айя с прутом».

Приют, в котором находилась Рани, был переполнен детьми: их там было шестьдесят – от младенцев грудного возраста до подростков двенадцати лет. Занимали они четыре комнаты, причем некоторые спали прямо на полу, на пожелтевших от мочи матрасах. Самые маленькие бегали по дому без одежды и даже без подгузников, и Джина заметила на холодном плиточном полу не одну кучку фекалий.

Айи, эти замечательные мусульманки в голубых сари, казались в большинстве своем добрыми и заботливыми, но их было слишком мало для такого количества детей. Они носили с собой прутья, чтобы перегонять ребятишек, будто коз, из комнаты в комнату. Джина ни разу не видела, чтобы кто-то из них ударил ребенка, но она знала, что в Индии разрешены телесные наказания, и это не могло ее не тревожить.

Повсюду роились мухи, и Джине приходилось непрестанно от них отмахиваться, пока она ожидала своей очереди в скудно обставленной приемной. Хотя окна были открыты настежь, воздух оставался удушающе жарким. Единственное, что хоть как-то разнообразило эту унылую обстановку – портрет Ганди, висевший на одной из стен. Неудивительно, что Джине захотелось как можно скорее забрать отсюда Рани. Она надеялась, что завтрашнего слушания будет достаточно для принятия решения.

В Индии было много прекрасного. Этим утром водитель отвез Джину к форту Голконда, откуда она могла взглянуть на город и гробницы мусульманских правителей. Зрелище буквально очаровало ее. Индийская культура отличалась невероятным разнообразием и богатством, и Джина очень хотела познакомить с ней Рани. Они могут вернуться сюда, когда девочка чуть подрастет. Визиты в Индию станут частью их жизни. Джина уже не испытывала чувства вины по поводу того, что увозила девочку от ее корней и культуры. В Индии было много хорошего, но тут не было семей, готовых принять больного ребенка, тем более девочку.

Наконец в приемной появилась айя. Она провела Джину в тесную комнатку, где три маленькие девочки играли в кубики и куклы. Две из них ползали по полу, и только одна, самая крохотная, сидела на месте, то поднимая, то опуская куклу.

«Рани!» – окликнула ее айя.

При звуке своего имени Рани вскинула голову, и у Джины все внутри перевернулось. Она постаралась сдержать слезы, поскольку не хотела с первой же минуты напугать эту маленькую девочку. Свою дочь.

Айя что-то сказала Рани на телугу, и ребенок, медленно поднявшись с пола, заковылял в их сторону. Девочка, с ее крохотным личиком и огромными глазами, сама напоминала куклу. У Джины перехватило дыхание. Присев на корточки, она протянула к малышке руки. Та послушно зашагала к ней, как будто знала, что за человек ее поджидает. Две другие девочки оторвались от игры и наблюдали за тем, как Джина, усевшись на полу, покачивает своего ребенка. Рани молча смотрела на нее своими огромными глазами, и Джина не могла больше сдерживать слез. «Девочка моя, – повторяла она вновь и вновь, – моя любимая девочка».