Проклятие Тутанхамона - Крис Огилви-Геральд

Лицо Тутанхамона

Когда настал день, в который предстояло снять крышку с саркофага, находившегося внутри ярко освещенной Погребальной Камеры, на церемонии присутствовала компания из 24 человек. Случилось это во вторник, 12 февраля 1924 г., в три часа пополудни. В числе присутствующих были заместитель министра общественных работ Мохаммед-паша Заглуль, члены руководства Службы древностей, председатель музея Метрополитен Эдвард Харкнесс и все члены группы Картера, в том числе Артур Мертон из «Таймс».

После того, как гигантская плита весом более тонны с четвертью (примерно 1270 кг) была приподнята на несколько сантиметров, по всей ее окружности были вставлены железные уголки-распорки, позволяющие подвести под крышку различные рычаги, не опасаясь, что она вновь может расколоться. Под крышку был продет толстый канат, и пришло время поднимать ее над саркофагом. Как писал впоследствии Картер, хотя это, возможно, было малозначительным событием в истории Долины Царей, для него и его коллег это был кульминационный момент во всей их карьере:

Крышка саркофага медленно поднималась вверх, и когда Картер направил луч электрической лампы в недра огромного каменного гроба, все, что он увидел, — это покров из тонкой льняной ткани. После того как Гарри Бэртон отснял необходимый фотоматериал, Картер получил возможность снять льняной покров и выяснить, что же находится под ним. От зрелища, представшего его глазам, у него мурашки забегали по спине, ибо прямо перед ним находилось лицо, точнее, маска Тутанхамона, выполненная из золота и увенчивавшая двухметровый позолоченный футляр для мумии длиной более двух метров. Тот был инкрустирован фаянсом и цветным стеклом и украшен полудрагоценными камнями. Футляр-саркофаг покоился на похоронных дрогах в виде льва, со всех четырех сторон которых красовались резные изображения двух богинь, покровительниц мертвых — Исиды и Нейт. Руки царя были скрещены на груди и держали посох и цеп, символы божественной природы власти. На лбу маски виднелись изображения грифа и кобры — животных богинь Нехбет и Ваджет, покровительниц божественного суверенитета двух Егип-тов — соответственно Верхнего и Нижнего. Эти символы опоясывал простой, но трогательный атрибут — скромный венок из цветов, «ибо нам так приятно думать, что это — последний дар овдовевшей девочки царицы своему супругу, юный образ единения «двух Египтов»9.

Забастовка!

Когда Говард Картер поднялся по шестнадцати ступеням и вышел навстречу яркому полуденному солнцу, его встретили рукопожатия и поздравления. Однако после долгого утомительного дня все это казалось пустяками. Прежде чем Мохаммед-паша Заглуль отбыл в Каир, Картер успел отвести его в сторону и конфиденциально обсудить с ним ряд вопросов, касающихся приглашения прессы, намеченного на следующий день. Между делом он упомянул, что до этой публичной акции хотел бы показать золотой саркофаг женам своих сотрудников и рассчитывает, что это не вызовет возражений. Заглуль отвечал, что не видит в этом никаких проблем, но на всякий случай проинформирует об этом своего министра.

Все прошло как нельзя лучше, и после спокойно проведенной ночи Картер собрался было спокойно позавтракать, чтобы приехать к гробнице в девять — ко времени, когда жены участников раскопок должны были увидеть золотого царя. Однако в 6.40 утра прибыл курьер с запиской от Мохаммеда-паши Заглуля. В ней тот сообщал, что министр общественных работ не позволяет женам сотрудников входить в гробницу10. Получив публичную пощечину от египетских властей, Картер поспешил к гробнице, чтобы сделать заявление для прессы. Здесь он встретился со своими коллегами, которые также пришли в ярость. Затем они выработали совместный план действий. Была намечена пресс-конференция, но прежде они решили убрать инструменты, запереть гробницу и приостановить все работы вплоть до достижения компромисса с министром общественных работ.

Далее произошло следующее. Весящая тонну с четвертью крышка осталась в весьма ненадежном подвешенном состоянии над золотым саркофагом. Картер и его коллеги заперли гробницу и начали забастовку. Картер даже написал уведомление об этом и повесил его на доске объявлений в отеле «Уинтер Пэлэс».

Возникла весьма неприятная ситуация, усугублявшаяся с каждым часом. Вечером того же дня Картеру сообщили, что Лако, действуя от имени Службы древностей, издал распоряжение охранникам гробницы не пропускать в нее Картера и его коллег.

Эта история скоро получила огласку и замелькала в заголовках передовиц на страницах газет. Лондонская «Таймс» поместила длинную статью, всячески поддерживая Картера и резко критикуя министра общественных работ за создание помех исследователю и его коллегам, действующим на сугубо научной основе. Египетская пресса, напротив, сурово критиковала Картера, обвиняя его в непрофессионализме, поставившем под угрозу будущее национальных сокровищ Египта.

В течение двух дней забастовки военные по приказу правительства отказывались впустить в гробницу Картера, у которого имелся единственный комплект ключей от железных дверей, установленных для безопасности в декабре 1922 г. Проблему еще более усугубил тот факт, что когда эта тема возникла на повестке дня британского парламента, тогдашний премьер-министр Рамсей Макдональд (1866–1937) решительно заявил, что Картер не вправе рассчитывать на особые привилегии. Более того, Макдональд заметил, что этот вопрос должен решаться соответствующими органами Египта.

Аннулирование концессии

В результате забастовочной акции концессия на расчистку и изучение гробницы Тутанхамона, оформленная теперь на имя леди Альмины, графини Карнарвон, была аннулирована, а Картер и его коллеги оказались выставленными за дверь. Картер выдвинул два иска против министра общественных работ, которые слушались в каирском гражданском суде. В качестве судьи выступил американец Пьер Крэбитс. По совету министра общественных работ адвокат Картера, Ф.М. Максвелл, убеждал его, что если исследователь хочет добиться восстановления концессии, он должен отказаться от всех притязаний на сокровища Тутанхамона.

Суд шел в спокойном русле, пока Максвелл не допустил выпад против правительства Египта, заявив, что они действуют как «шайка бандитов», стремясь завладеть гробницей. Это было воспринято как оскорбление, ибо на арабском слово «бандит» буквально означает «вор», после чего министр общественных работ объявил, что никогда не будет иметь никаких дел с Говардом Картером. Несмотря на дальнейшие попытки таких персон, как Герберт Уинлок из музея Метрополитен и Джеймс Брестед, смягчить ситуацию и найти компромиссное решение возникшей проблемы, все оказалось тщетным, и Картер упорно отказывался сотрудничать с местными властями.