📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгНаучная фантастикаПовести о Ветлугине - Леонид Дмитриевич Платов

Повести о Ветлугине - Леонид Дмитриевич Платов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 36 37 38 39 40 41 42 43 44 ... 173
Перейти на страницу:
нашел свою гибель корабль Текльтона.

Жизнь на дрейфующем «Ямале» была заполнена неустанной разнообразной работой, не оставлявшей времени для уныния или паники. Больше всего усилий требовала борьба со сжатиями. Вдруг раздавался сигнал: «К авралу!» — и команда выбегала наверх. Из мрака полярной ночи доносился зловещий скрип. Он нарастал, делался резче, пронзительнее. Тишина. И снова скрежет. Все ближе, громче! При свете прожекторов видно, как ледяные валы подползают к судну.

Применялась активная оборона. Это означало, что моряки с аммоналом спускались на лед. Они старались добраться взрывом до воды. Гидравлический удар распространяется на значительной площади, взбаламученная взрывом вода ломает и крошит лед, распирает его снизу.

Пробить ломами многолетний лед нелегко, поэтому вначале закладывали небольшой заряд в трещину, проходившую поблизости, затем, выбрав из нее обломки льда, опускали туда основной заряд, весом в несколько десятков килограммов.

Бикфордов шнур горел минуты полторы, подрывники успевали за это время отбежать к кораблю.

Раздавался грохот. Льдины давали трещины. Обломки образовывали своеобразную пружинящую подушку, которая смягчала давление льдов на корабль.

На такие вылазки Сабиров всегда отправлялся с пустыми бутылками и мотком троса. Он добровольно взял на себя обязанности гидролога.

Льды несли «Ямал» по краю «белого пятна». Когда-то в этих же местах побывал Текльтон, но научные результаты его экспедиции были ничтожны. Надо было использовать для науки вынужденный дрейф «Ямала».

Пробы воды с различных горизонтов сохраняются обычно в специальных бутылках. Под рукой у Сабирова такой посуды, понятно, не было. Приходилось изворачиваться. Тайком от кока он опустошил буфет.

Какой-нибудь надменный ученый в мантии и шапочке, возможно, ужаснулся бы, увидев, что морская вода, взятая для научных исследований, разлита в склянки из-под лекарств, в узкогорлые флаконы неизвестного происхождения и даже в темные бутылки из-под пива.

Впрочем, каждую взятую пробу Сабиров тщательно закупоривал и заливал парафином. Этикетки были смыты с бутылок, вместо них выведены белилами порядковые номера.

Едва пробивали первым взрывом дыру во льду, как Сабиров поспешно разматывал трос, на конце которого закреплен был самодельный батометр. Надо было успеть взять пробу в течение того времени, пока подготовят второй, основной, заряд аммонала.

Восточно-Сибирское море — самое мелкое из всех советских арктических морей. Второй помощник имел возможность обходиться без лебедки.

«Вот оно, наше Восточно-Сибирское море! — с гордостью говорил он товарищам, указывая на множество разнокалиберных бутылок, уставленных на полочках над его койкой. — Всё здесь, в моей каюте! Расфасовано, расписано, занумеровано…»

Второму помощнику не удалось доставить свое «расфасованное море» на материк. Весной в район дрейфа примчался циклон.

Не раз трепали Сабирова жестокие штормы в Северной Атлантике, довелось побывать и в центре тайфуна в Японском море, но страшнее всего показался ему циклон в Арктике. «Ямал» был раздавлен льдами и пошел ко дну.

При поспешной эвакуации на лед Сабиров успел захватить с собой только три флакона, оставленных с вечера в коридоре. Он пытался взять еще несколько, но тщетно. Дверь в каюту была завалена и зажата сломавшимися переборками. Товарищи едва вытащили его самого из коридора под руки.

Вывезенный на материк, второй помощник долго отлеживался в госпитале. Только в середине зимы он отнес доставленные им склянки в лабораторию. По счастью, это были последние пробы, взятые в высоких широтах, в районе «белого пятна», где батометр доставал до дна.

Сабиров никогда ничего не слыхал о Земле Ветлугина. Лишь в санатории на Южном берегу Крыма попались ему в руки газеты, оживленно обсуждавшие эту волнующую загадку Арктики. Но и тогда второй помощник не думал, что три спасенные склянки примут участие в споре.

Между тем в них заключался самый убедительный, самый неоспоримый довод!

Дело в том, что часто с водой захватывалось со дна и немного грунта. В двух склянках грунт был обычный, морской, каким ему и положено быть. Зато в последней, третьей склянке неожиданно обнаружили примесь мелкозернистого гравия.

— Гравий? Неужели? — Мы с Андреем в волнении выскочили из-за стола.

Каждый моряк знает, что на далеком расстоянии от берега морское дно устлано илом и нежнейшим бархатистым песком. Гравий же попадается в открытом море лишь на подходах к островам или к мелководью. Вода размывает берег, подтачивает его и волочит свои трофеи по дну, унося их иногда на десятки километров от места размыва.

След к Земле Ветлугина, таким образом, проходил не только по льду (медвежонок), не только по воздуху (птицы), но и подо льдом, в воде (гравий в морском грунте).

Да, в недобрый час решился зубрила с первой парты на школярскую выходку: «списал» у нас с Андреем, или, деликатнее выражаясь, воспользовался собранными нами научными материалами.

Когда Сабиров бросил на весы спора щепоть гравия, поднятого им со дна Восточно-Сибирского моря, замешательство, почти паника, возникло в лагере наших противников. Довод был уж очень веским, хотя в нем не было, вероятно, и десяти — двенадцати миллиграммов.

Глава пятая

УХОД ВЕСЬЁГОНСКА

Именно во время паузы в споре, которая, быть может, выглядела лишь как затишье перед порывом бури, мы получили письмо от Лизы.

В нем не было ничего о гравии или о перелетных птицах, но оно имело отношение к Земле Ветлугина.

Странно выглядел обратный адрес: «Подмосковная Атлантида». Это была, конечно, шутка в обычном стиле Лизы.

Она писала всего лишь из Весьёгонска.

Так вот, стало быть, о какой новостройке шла речь! Лиза работала на сооружении гидроузла и Рыбинского водохранилища! Впрочем, уважительно называла водохранилище морем.

«Я расскажу вам об удивительном путешествии, во время которого не я приближалась к морю, а оно приближалось ко мне, — писала наша подружка. — В системе водохранилищ канала Москва — Волга Рыбинское самое большое. Расположено оно в междуречье Мологи и Шексны. Сейчас мы объединили эти реки.

Учтите, что на территории «Подмосковной Атлантиды» жило двести тысяч человек, располагались сотни сел и три города: Молога, Пошехонье и Весьёгонск.

Официальное наименование нашей группы: «Отдел подготовки зон затопления». Здесь работают представители различных профессий: гидротехники, землеустроители, агромелиораторы и мы, инженеры-строители. Ведь подготовка к затоплению и само затопление — сложный комплекс самых разнообразных мероприятий.

Достаточно сказать, что в какой-нибудь месяц нам пришлось переселить более тридцати тысяч крестьянских хозяйств!

Поглядели бы вы на Мологу и Шексну в те дни! Тесно было от плотов. Села одно за другим проплывали вниз, уступая место морю.

Думаете, мы оставляли хоть что-нибудь на том месте, где стояли села? Что вы! Снимали и увозили постройки, разравнивали бугры, убирали дно под метелочку. Новенькое море должно было быть чистым и прозрачным, как хрустальный стакан!

В двух местах только

1 ... 36 37 38 39 40 41 42 43 44 ... 173
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?