Снадобье для вдовы - Кэролайн Роу

— Тогда ты должен сесть и начать писать, — сказала Клара. — Нам совсем не хочется сидеть. С тех пор, как мы поднялись на борт, мы только и занимаемся тем, что сидим, — весело сказала она. — Но тут выбор небольшой: либо сидеть здесь, либо слушать Геральта. Даже странно, что его нигде не видно.

Самые положительные последствия шторма заключались в том, что он вызвал тяжелейший приступ морской болезни у Геральта де Робо, промучившегося у себя в каюте еще полтора дня.

Оптимисты на корабле были убеждены, что корабль являет собой чудо скорости и достигнет Альгеро самое большее через три-четыре дня; реалисты больше склонялись к пяти, да и то, если будет попутный ветер, и их не застигнет шторм. Так что когда корабль приблизился к гавани осажденного города на заходе солнце шестого дня, у капитана был довольный вид, проктор облегченно вздыхал, матросы ликовали…

— Я обсудил этот вопрос с капитаном, — сказал Дон Эксимео, присоединившийся к двум женщинам на палубе. — После шторма у нас были все шансы идти в обход, осторожно выбирая курс, либо совершить более рискованный шаг, но добраться до цели гораздо быстрее. Мы решили рискнуть, и я рад, что нам так повезло.

— В чем заключался риск? — спросила Клара.

— В противоположном ветре, вот в чем. Но удача оказалась на нашей стороне. Это товары достаточно важны, и соверши я ошибку, людей пришлось бы посадить на весла.

— Это ваше решение? Не капитана?

— Мое решение — политика, как нам целыми выбраться отсюда, — сказал Дон Эксимено. — Но вина полностью пала бы на меня, если бы мы вернулись поздно, да еще с измученной командой.

— Ваши люди знали, что они в случае чего обязаны грести? — спросила Клара.

— Конечно, знали, еще бы! — сказал Дон Эксимено. — Все они опытные моряки и знают эти воды лучше меня. Мне очень повезло, что мы так спокойно прошли сквозь шторм, а вдобавок, их ждет премия, которую они получат сегодня из моего кошеля. Это обошлось бы мне в два раза больше, если бы я проиграл свою битву с Царицей-Природой.

На палубе появились Юсуф и отец Криспия, каждый — со своим узелком. Когда якорь опустился, мастер Геральт вышел из своей каюты, которую он делал со штурманом и двумя другими офицерами, вид у него был бледный и больной. Работая в обратном порядке процесса погрузки, первый грузчик отплыл от корабля с какими-то вещами королевы, чтобы помочь спуститься дону Эксимено и остальным пассажирам.

Первой корабль покинула группа монахов-доминиканцев. Двое членов Ордена быстро подошли встретить их, едва они сошли на берег. Попрощавшись с Юсуфом, он заторопился к поджидавшим их мулам. Все трое уехали, их бледные, снежно-белые одеяния ярко контрастировали с темным камнем прибрежных скал, оставив слугу, чтобы тот захватил сундук отца Криспии, когда он будет выгружен. Геральт исчез почти так же быстро — Асберта де Робо буквально выхвалил из прибрежной толпы и потащил туда, где их дожидались конюхи с лошадьми. Все это время он говорил о делах, жалуясь на превратности перенесенного путешествия, и засыпал сына вопросами, не дожидаясь ответов.

— Это его конец, я надеюсь, — сказала Клара.

— Куда ты идешь? — спросил Юсуф. — Ты знаешь?

— Дон Эксимено обещал меня проводить туда, где королева принимает вновь прибывших. Мы с Мундиной должны дождаться его. А ты?

Однако прежде чем Юсуф успел ответить, к ним подошел человек в форме гвардии его величества.

— Юсуф ибн Хасан? — с почтением спросил он. — Мне приказано доставить вас в распоряжение его величества. Надеюсь, вы добрались без приключений.

— Да, — кивнул Юсуф. — Все живы и здоровы, — добавил он, решив про себя, что пока морские путешествия существуют, это — самое длительное, в котором ему хотелось бы побывать.

Тянув до последнего, во вторник утром Улибе покинул корабль в состоянии полного душевного расстройства. Он сел в шаланду, швырнул ожидающему его лодочнику пару фартингов, тот посмотрел на монеты, свирепо насупился и угрюмо погреб назад в сторону города.

Когда шаланда уткнулась носом в песок, идущая вдоль берега стена уже была увешана мокрыми полотнищами, придавленными камнями. Простыни и сорочки хлопали и развевались на ветру. Когда он шел мимо, одна из прачек с руками, красными от вечной стирки, вытащила из своей корзины огромную кучу мокрого белья. Уголок простыни выскользнул из ее рук Улибе ловко подцепил его плоской стороной своего меча и галантно протянул ей.

— Осторожней, матушка, — сказал он. — Иначе все твои простыни сбегут от тебя со следующим порывом ветра.

— Следи лучше за собой, озорник, — ответила она. — Только порежь мои простыни и увидишь, что будет. Следи за своими собственными простынями… и проверь заодно, кто на них, когда тебя нет дома, — добавила она, злобно хихикнув. — А я уж за своими прослежу, спасибо, сударь.

— Думаю, ты справишься, матушка, — произнес он с улыбкой. — Ты дала мудрый совет. Премного благодарен. — Он кинул пару медяков в ее корзину и вновь направился к городу. Изумленная прачка вытаращила на него глаза, потом выудила монетки из корзины и спрятала их в глубинах своего корсажа.

Вопрос в том, думал он по пути во дворец, в чем мне предстоит разобраться. Ответ пришел моментально. Несмотря на очевидную тщетность такой попытки, он все же решил доискаться, почему Паскуаль был убит. Знали ли убийцы, кем он был и почему он обосновался именно в том месте? И если это так, думал он, они знали больше, чем те, кто согласился говорить с Улибе.

А что толку строить разные предположения, прогуливаясь по улицам Барселоны? Паскуаль Робер умер в Жироне по возвращении из Кастильи. Ответ надо было искать в другом месте.

Но и скакать в Жирону утром не было никакого смысла. По крайней мере, не в такой день, когда камни, которыми были вымощены залитые солнцем площади, раскалялись так, что он уже чувствовал их жар сквозь подошвы сапог. Он отправится туда перед всенощной, будет скакать до темноты, затем поспит до того момента, пока ущербная луна не осветит дорогу, и снова будет скакать, пока не доберется в Жирону к Третьему часу.

К тому моменту, как он мысленно привел себе все возможные доводы и пришел к такому заключению, впереди показались дворцовые конюшни. Он вывел из стойла своего коня и сразу свернул к обители Сен-Пер, где потратил почти час, выказав все свое мастерство и дипломатию, чтобы выяснить название монастыря, из которого пришла Клара, поскольку, как он указал аббатисе, совершенно очевидно, что Сор Алисия узнала ее. Четверть часа спустя он был уже у ворот обители, проговаривая про себя, что он скажет, когда ему сообщат, что его возлюбленная племянница сбежала от своей доброй и честной хозяйки только для того, чтобы оказаться на улице.

Он сделает вид, что изумлен, решил Улибе, и выкажет решимость помочь ей, несмотря на все ее дурные наклонности. Кажется, это наиболее ожидаемая реакция со стороны любящего дядюшки, подумал он, и позвонил в колокольчик.